Анастасия Пименова: Ложь

Глава 1

Третье правило выживания – даже если сомневаешься, всё равно бей первым.

Анклав. 2096 год.

Просыпаюсь по внутреннему будильнику всё в том же месте, что и вчера, и позавчера.

Каждый новый день для меня хуже пытки, хуже ожидания, потому что я не знаю, что будет завтра. И всё это из-за чертова Ашера.

О’Нил так и не приехал через несколько дней, как говорил Дэни. Мне неизвестно, по какой причине, но если верить слухам, то это из-за возвращения Ашера. У О’Нила ещё остались незаконченные дела, которые не могут подождать. Теперь мужчина может быть спокоен, когда в Анклаве вновь появился Ашер.

Не знаю радоваться ли тому, что О’Нил так и не появился здесь или наоборот…

Я живу в том же доме с Зариной и остальными и молюсь о том, чтобы тот, кого здесь зовут мистером Тернером, никогда не появился на нашем пороге до момента, пока мы с Тоби не уедем отсюда. Его слова о том, что я должна буду занять место Рэйны… заставляют плохо спать каждую ночь. Но пока за прошедшие две с половиной недели ничего не изменилось. Скажу больше, даже ликтора не видела с того дня в кабинете.

Может быть, он уже и забыл на фоне всех остальных проблем? Хочется в это верить.

Зейн так и продолжает заходить раз в три дня, не нарушая традицию, и каждый раз он спрашивает, на что я согласилась. Не могу сказать ему. Не могу признаться, что я согласилась стать… шлюхой (мне даже в мыслях сложно произнести это слово). Каждый раз я увожу разговор в другое русло, рассказываю ему о произошедшем за то время, что мы были в Грёзе. Умалчиваю о поцелуе с Ашером, про который постоянно спрашивает брат. Последнему я объяснила для какой цели это было сделано, чтобы утолить его любопытство.

Неделю назад я узнала от доктора Патрика, что у Тоби возникли осложнения с ногой, а именно с пластинами, благодаря которым его кости должны правильно срастись. Именно поэтому ему потребовалось ещё одно хирургическое вмешательство и ещё минимум три недели восстановления к изначальному сроку, то есть мы не сможем покинуть Анклав на протяжении еще почти двух месяцев.

Это место отказывается отпускать нас.

Когда я узнала, то была бледнее прежнего, понимая, что ничего хорошего дальше не будет. Брат тогда сразу уловил во мне изменения, но я попыталась улыбнуться, чтобы разрядить обстановку. Помимо этого, каждый раз, когда я смотрю на него, то вижу Лойс Рид. Она снится мне. Каждый раз, когда я вижу какой-то сон. Иногда, просто стоит в стороне и наблюдает, иногда, разговаривает, хотя я не желаю этого, но чаще всего она улыбается окровавленной улыбкой. Прошло две недели, а я так и не рассказала Тоби, что сделала. Также мы не обсуждали с ним то, что он узнал о её предательстве ещё раньше меня благодаря той записке. Впрочем, сейчас это уже и неважно. Наша мать мертва.

Поворачиваюсь набок и сворачиваюсь, обнимая сама себя за коленки и смотрю на стену перед собой.

Кафоликон почти на исходе. У меня осталось лишь две капсулы, одна для меня, другая для брата. И я не знаю, что делать. Просить у Зейна… язык не повернется вновь сделать это. Пойти к Ашеру и напомнить о нашем условном договоре? Лучше я накину себе петлю на шею, хоть она и так там уже находится. Вероятно, будь я одна, то меня не так сильно волновала бы дальнейшая судьба, но я не одна. У меня есть младший брат, о котором мама велела заботиться. Ненавижу её за это ещё больше… То, что она переложила ответственность на мои плечи, а сама тогда сбежала, а после и вовсе умерла. Вернее, я убила её.

Прикрываю глаза и качаю головой.

Можно ещё долго винить себя, можно пытаться найти кучу объяснений её поступку, можно и дальше ненавидеть её, но это никак не поможет тому, в какой дерьмовой ситуации мы оказались.

Я вновь должна заставить себя оторвать задницу с постели и попытаться найти решение. Найти лекарство.

Именно это и делаю, чтобы после заправить за собой постель и одеться, завязав волосы в высокий хвост.

Я ненавижу это место. Однако, оно всё же лучше, чем Грёза.

Спускаюсь вниз, где уже вижу Зарину, такую же раннюю пташку, как и я сама.

– Доброе утро, Эйви.

– Привет, – выдаю на автомате улыбку, и женщина протягивает мне чашку с чаем. – Спасибо.

– Ты не обращалась к врачу?

– Нет.

Она замолкает, как и я. Иногда по ночам я кричу, из-за чего бужу всех в этом доме. Это происходит, когда я вижу маму.

Несколько дней назад Зарина посоветовала обратиться к врачу, на что я сказала, что нужно подумать. Возможно, и правда стоит это сделать, потому что продолжаться так дальше не может. Я не только сама не высыпаюсь, но и другим мешаю.

– На сегодня есть какая-нибудь работа для меня? – спрашиваю у неё и делаю глоток чая, отказавшись сегодня от завтрака.

– Пока нет. Ты и так переделала всё, что можно, – она улыбается мне. – Поэтому отдыхай. Если хочешь, сходи к детям, они будут рады тебе.

Выдаю кивок, и Зарина уходит на работу, оставляя меня на кухне в одиночестве.

Я сижу так некоторое время, смотря в окно напротив и наблюдаю за спокойной обстановкой снаружи. Людей практически нет в этой части, как и было до этого, деревьев тоже нет, лишь небольшие кустарники с уже опавшей листвой. Ветер гуляет свободно, не встречая преград, поднимая мелкую пыль, которая оседает на редких кустах, придавая им сероватый оттенок.

Я слышу шаги за спиной, поэтому оглядываюсь и вижу, как спускается Рэйна.

Мы переглядываемся с девушкой, но не говорим друг другу ни слова. Она злится на меня, но я не пойму из-за чего именно. Хотя… предположение всё же есть. Винит меня в том, что ей не выделили отдельный дом, в отличие от Макс, которая съехала ещё до моего возвращения.

Рэйна наливает стакан воды и уходит обратно, когда я решаю выйти, чтобы немного пройтись.

На улице всё также холодно, поэтому до конца застегиваю кофту и иду вдоль домов. К детям зайду на обратном пути, так как они ещё спят.

Я не хожу в центр, чтобы случайно не наткнуться на Ашера или на ликторов из его окружения, которые могут напомнить ему о моем существование.

За последнее время я изучила эту часть Анклава лучше всего, кажется, до такой степени, что могу здесь сориентироваться с закрытыми глазами.

Отсюда можно пройти к воротам, которые располагаются ближе к центру, но встретить наименьшее количество людей, чем в том же центре.

Помимо склада с оружием, я также выяснила и значение других зданий, расположенных относительно поблизости. Например, по левую сторону находится помещение со многими запасами еды, но не думаю, что оно такое в Анклаве одно. По правую сторону – то, где ликторы получают свою форму, если со старой что-то случается. Заметила я это случайно, когда стала наблюдать, как туда заходят в одной одежде – потрепанной, а выходят в другой – новой.

Иду дальше до тех пор, пока не добираюсь до места тренировок ликторов. Вернее, одного из мест. Здесь я всегда останавливаюсь и смотрю на то, как юных мальчиков, ровесников моего брата, каждое утро заставляют бегать независимо от погодных условий.

Они пробегают ровно двадцать пять кругов на специально отведенной площадке, которая находится уже ближе к центру. Их тренируют такие же ликторы, только взрослые. В их число иногда входит и Дэни, которого я также стараюсь избегать. Пока парень ни разу не замечал меня, а возможно ему просто нет дела.

Когда один из ликторов падает, то никто не останавливается, чтобы помочь. Мальчик, едва старше Тоби, тяжело дышит и качает головой, когда ему громко что-то говорит взрослый ликтор. Он заставляет его подняться, что и делает мальчик. Я вижу усталость во многих глазах, но всем всё равно. Их тренируют, растят, заставляют организмы работать на максимум, чтобы создать лучших солдат. И это лишь малая часть их тренировок, потому что основная проходит в здании в центре, куда я не суюсь.

Иду дальше, потому что ничего нового тут более не увижу.

Я думаю о кафоликоне, о том, где у ликторов находится склад. То, что он тут есть, в этом более чем уверена. Но даже если бы я и узнала, то… не сунулась бы туда. Думаю, меня подстрелили бы еще раньше, чем я успела бы дойти до входа.

Чёрт. И каким мне ещё способом найти лекарство? Приходит только кража в голову.

В размышлениях не замечаю, как ухожу дальше, чем планировала.

Люди в Анклаве просыпаются также рано, как и в Архейнхоле.

Останавливаюсь, когда вижу ворота, через которые мы недавно возвращались с ликтором. Стоит об этом подумать и вижу, как они открываются, впуская лишь одну машину.

Окровавленной капот, куски плоти на стрелах возле колес и кровавое лобовое стекло свидетельствует о том, что кто-то вернулся из самой гущи событий. Ещё я замечаю странный дым, исходящий из-под капота, и то, как автомобиль начинает трясти, когда они заезжают внутрь. Им удается проехать совсем немного, когда машина глохнет, и я смотрю, как из неё выходят двое. А именно ликтор, имя которого мне неизвестно и Лизи.

Когда смотрю на девушку, то замираю, а всё внутри напрягается из-за того, что я замечаю улыбку на её лице. Она что-то говорит ликтору, который кивает и открывает капот. К ним подходят люди, вероятно, спрашивая, что случилось. Я же продолжаю смотреть.

Это впервые, когда вижу её с момента возвращения. Я полагала, что все негативные чувства во мне утихли, но поняла, что ошиблась, как только ещё раз увидела её.

Ненависть, словно ядовитый плющ, продолжила обвивать мое сердце, отравляя каждую мысль, каждое воспоминание о недавних событиях.

Эта её улыбка, лицемерная и фальшивая, кажется насмешкой над моей болью.

Жажда мести продолжает сжигать меня изнутри. Мечтаю о том, чтобы она почувствовала хотя бы малую часть той боли, что испытала тогда я.

Лизи будто чувствует мой взгляд и точно смотрит на меня. Сначала слегка щурится, а после выдает улыбку и кивает, когда я лишь бессильно сжимаю кулаки.

Разворачиваюсь и ухожу обратно. Как мне надоело чувствовать себя беспомощной и слабой, как надоело, что моя и жизнь брата зависит от кого-то другого. Но даже если я и попрошу кого-то (например, Зейна) обучить меня драться, то до Лизи мне ещё далеко. За две недели я не научусь тому, на что у неё ушло половину жизни. Поэтому единственное, что могу сейчас лишь продолжать копить в себе всю ненависть и боль.

Когда возвращаюсь, то останавливаюсь перед домом детей, чтобы выдохнуть и натянуть на себя привычное расслабленное выражение лица, сделать вид, что всё в порядке, хотя это не так.

Стучу и жду, пока Мики откроет мне.

Она здоровается со мной и пропускает внутрь, где в мою сторону бросаются дети и стискивают в стальных объятиях.

Сейчас улыбаюсь искренне, видя, что на диване сидит Тоби и вновь о чем-то спорит с Амандой, качает головой. Девочка закатывает глаза и активно жестикулирует рукой, когда брат наоборот хмурится.

Я прохожу вперед, когда меня отпускают.

– Эйви, наконец-то ты пришла! Твой брат просто невыносим! – говорит Аманда. – Он не поймет элементарных вещей.

– Всё я понимаю, – тут же отзывается Тоби.

Я не влезаю в их спор, лишь беру книгу, которую уже протягивает Джаред.

– Как думаешь, когда они уже поцелуются? – тихо задает мне вопрос Джаред, и я не сдерживаю собственный смех.

Аманда и Тоби всё равно слышат эту фразу, поэтому с широко раскрытыми глазами смотрят на него.

– ЧТО?! – Аманда тут же вскакивает на ноги. – Ты совсем дурной, Джаред!!! Я и… Тоби?! Серьезно?

Я правда пытаюсь сдержать улыбку, но удается с трудом, когда брат лишь открывает и закрывает рот, испытывая схожее возмущение с девочкой.

Аманда качает головой, скрещивая руки на груди, и принципиально отсаживается от моего брата, когда Джаред продолжает ухмыляться.

Брат недобро смотрит на мальчика, с которым успел сдружиться за то время, что находиться здесь.

– Мы с тобой потом наедине поговорим, Джаред.