Почему-то именно в этот момент лишаюсь сил окончательно. Ноги моментально подгибаются, и я нелепо начинаю падать, услышав:

– Да твою ж мать!

Друг успевает подхватить рыдающую тушку и поднять на руки, а после ускоренным шагом куда-то идёт.

Сознание ускользает, погружая в забвение, а затем возвращает в жестокую реальность, и так по кругу до самой бесконечности.

Отдалённо я слышу хруст снега, ощущаю чужие объятия. Прижимаюсь к крепкой груди.

Не его…

Это не Руслан…

Меня душит невыносимая боль, не физическая. Душевная. Я хочу кричать на весь мир, умолять отмотать время назад, чтобы признаться ему самостоятельно. Готова отдать всё на свете, лишь бы понял и простил.

Но горькое осознание, что ничего не выйдет, всё кончено, заставляет медленно сгорать внутри себя.

Спасительная темнота накрывает с головой, и я в очередной раз отключаюсь. Видимо, организм посчитал, что так будет лучше, и я благодарна ему за это.

– Что случилось? – взволнованный, но еле слышный голос Тани. – Лиза?! Лиза!

– Да подожди ты! Я сам, не мельтеши. – Егор укладывает меня на постель.

Боже, как холодно. Почему так холодно?

– Капец её колбасит, нужно снять это всё, – голос Соколовой тоже на грани истерики. – Помоги приподнять.

Меня крутят, как тряпичную куклу, раздевая. По-хорошему, надо возмутиться, заставить Егора выйти. Какого чёрта они творят?

– Отстаньте… – Пытаюсь свернуться в клубочек, но грубым действием меня возвращают в исходное положение. – Не трогайте… Тань, тебе нельзя…

Сил просить Таню не напрягаться – нет. Она же сама после таблеток. Разлепить веки удаётся наполовину и то с огромнейшим трудом.

– Сейчас согреешься, – заботливо обещает подруга, трогая мой лоб.

Несколько пар рук растирают голые конечности, а потом укутывают во что-то тёплое и мягкое.

Меня трясёт, будто я провела целую вечность на морозе, в то время как внутри бушует шторм эмоций. Пытаюсь собраться с мыслями, но они разлетаются в разные стороны, подобно испуганным птицам. Воспоминания о Руслане накатывают волнами, и я не могу избавиться от чувства вины.

В голове только его грубый голос и жёсткие слова:

«Ты – лживая тварь. Чтоб духу твоего в моём поле зрения не было. Усекла? Исчезни, иначе превращу твою жизнь в ад.»

Она и так будет адом без тебя…

Пожалуйста, пусть это всё окажется страшным сном. Ужасным, кошмарным, а самое главное – нереальным.

Закрываю глаза и пытаюсь представить себя в другом месте. Там, где нет боли. Там, где Руслан смеётся и обнимает меня до того крепко, что кажется, никогда не отпустит.

Но реальность не оставляет шансов на побег. Я снова открываю глаза и возвращаюсь в мир, где всё рухнуло.

Моя Римская империя…

Самое страшное ждёт впереди. Егор и Таня на пару силой отпаивают более или менее пришедшую меня в сознание. Лучше бы они не делали этого…

Я ощущаю себя открытой раной, которую без конца посыпают сольно и нарочно ковыряют, делая больнее.

Сидя на постели в одном нижнем белье, завёрнутая в плед, пялюсь в одну точку на стене. Понимаю, что не могу больше прятаться, сил держать всё внутри не осталось. Я должна поделиться тем, что меня мучает. Не могу так больше. Хватит, намолчалась…

Набрав в лёгкие побольше воздуха, вываливаю всю правду друзьям, абсолютно ничего не утаивая. Выслушав до конца, Егор сидит на краю моей кровати, потирая обросший рыжей щетиной подбородок.

А Таня… Таня наматывает круги по комнате, хотя выглядит измученной и бледной.

– А мне ты почему не говорила? – Соколова смотрит полными недоумения глазами. – Уму не постижимо: двадцать первый век на дворе! Лиза, ау! Пошёл твоя дядя нахрен вместе с бизнесом! Пусть свою или жены жопу подставляет этим Шведовым. Ты не обязана ломать жизнь ради него!

– Татьяна, – Егор слегка охлаждает её пыл. – Но в целом я с тобой согласен. Лиза, ты правда не обязана выходить замуж.

– Они меня вырастили, – всхлипываю, роняя голову на колени. – Вы не понимаете…

– Что мы не понимаем? Что тебя продали? Отдали, можно сказать, в рабство?! – Таня переходит на повышенные тона, останавливаясь напротив.

– Да какая уже разница… – зажмуриваюсь, чтобы снова не разрыдаться. – Моя жизнь закончилась. Руслан мне не поверил… Он прав, я врала ему столько времени.

В комнате воцаряется мёртвая тишина, окутывая нас. Вижу, как друзья обмениваются взглядами.

– Я поговорю с Русланом, – твёрдый голос Егора заставляет меня дёрнуться на постели.

– Нет! Не смей, Егор! Он… он подумает, что я нарочно тебя подговорила. Руслан сделал свои выводы.

– Ну и дебил твой Руслан! – снова встревает Таня, скрещивая руки на груди. – Ты же говоришь, он видел, как этот мудак тебя силой к машине тащил. Неужели не понял, что между вами не было реальных отношений жениха и невесты?

– Не поверил… Не поверил… – повторяю, будто кукла заведённая, ударяясь затылком о стену.

– Лиз, спокойно. Мы, что-нибудь придумаем. – Воронцов поднимается с кровати, бросая взгляд на рисующую круги Таньку, и та, наконец, останавливается. – Где у вас аптечка?

– Есть только обезболивающие, – шепчет подруга, тушуясь.

– Так, я тогда быстро в аптеку сгоняю. У неё голос охрип и температура, походу, горячая вон вся. Скоро вернусь.

Егор уходит, мы остаёмся с Таней вдвоём. Подруга забирается на постель рядом со мной и прижимает к себе, обнимая.

– Тебе же отдых нужен, покой. – Максимально держусь, дабы не вернуться в состояние истерии.

– Лизка, мы со всем справимся, обещаю. Пройдём через это вместе.

Я киваю, но в глубине души понимаю, что никто не может понять, что я чувствую. Ни один человек в мире не в силах забрать ту боль, которая разрывает меня на мелкие части. Руслан был не просто парнем: он был частью меня.

Ужасающий грохот заставляет нас обеих дёрнуться.

– Что за чёрт? – Таня неуверенно поднимается и идёт к двери, сотрясающейся от ударов.

Неужели Руслан?

Сердце замирает в груди в ожидании. Практически не дыша, наблюдаю за происходящим, как в немом кино. Татьяна поворачивает ключ, открывая дверь, и делает шаг назад, не зная, как реагировать. Я же чувствую, как внутри меня всё сжимается от разочарования. Понимание, что будет происходить дальше, не заставляет долго ждать.

Два бугая влетают в комнату, целенаправленно двигаясь на меня.

– Елизавета. У нас приказ, – басит один из громил со стеклянным взглядом.

– Эй, вы кто такие? – Пришедшая в себя Таня становится рядом со мной, как пантера, готовая броситься в любую секунду.

– Мы доставим вас к Вадиму Алексеевичу, – игнорируя соседку, продолжает он.

– Я никуда не поеду. – Отрешённо оглядывая обоих с головы до ног, прикидываю, за сколько секунд они прихлопнут нас с Соколовой, как уличных мух.

– Если вы окажете сопротивление, мы будем вынуждены применить силу, – предупреждает второй.

– Применяйте, – горько ухмыляюсь, не шелохнувшись.

Если моя жизнь закончена, то какая уже разница? Пусть делают, что хотят. Руслан бросил меня. Бросил…

Наклонившись, мужчина дёргает меня за руку, стаскивая на пол. Плед слетает, а я в одном нижнем белье падаю к их ногам.

Ничтожная. Униженная. Раздавленная. Ненавидящая саму себя.

Но мне так наплевать, я не пытаюсь прикрыться. Даже не моргнув, тот, который с наушником в ухе, поднимает плед и небрежно накидывает на меня.

Под вопли и визги Соколовой меня вытаскивают из комнаты.

– Тань, всё хорошо, – успокаиваю подругу, поворачивая голову назад. – Не волнуйся.

А у самой в голове стучит одна мысль: «Вот и всё».

Всадники апокалипсиса держат путь не в дом Астаховых, а в офис Вадима. Я была там всего один раз, но дорогу вспоминаю моментально. Если бы не заторможенное состояние, пожалуй, удивилась бы выбору локации для воспитательной беседы.

Раздетая, без обуви, с непрезентабельным общажным пледом на плечах и всклокоченными волосами, которые виднеются в отражении стеклянных дверей здания. Представляю, что думают обо мне сворачивающие головы сотрудники, когда шлёпаю по ледяному кафелю босыми ногами.

Затолкнув меня в директорский кабинет, бугаи проходят следом. Внутри царит напряжённая атмосфера, буквально витающая в воздухе. Невидимая, но ясно ощущающаяся.

Дядя моментально поднимается со своего места и обходит заваленный папками и бумагами стеклянный стол. В помещении не только мы: Влас Шведов стоит у панорамного окна в пол, лениво потягивая тёмный напиток из бокала.

– Свободны, – единственное, что произносит Влас охране, не оборачиваясь.

– Потаскуха! – Звонкая пощёчина сотрясает помещение, не успевает дверь захлопнуться с глухим стуком.

Не веря, что дядя ударил меня, пошатнувшись, еле удерживаю равновесие и хватаюсь за горящую щёку. Вадим стоит напротив. Его глаза полны ярости, но в них также проскальзывает что-то ещё: возможно, страх или сожаление. Я чувствую, как в груди растёт волна гнева, ненависти к нему из-за происходящего в моей и без того никчёмной жизни. Но вместо того, чтобы выплеснуть её наружу, я лишь поджимаю пальцы ног на холодном полу и стою, словно время остановилось.

Неспособная защититься. Выбраться из болота, в которое собственноручно и залезла.

Не плачу, не позволяю себе показать слабость перед ними двумя. Просто вскидываю на родственника пустой, полный разочарования взгляд и медленно умираю изнутри.

– Мы пошли тебе на встречу, позволили учиться, а ты! – С отвращением вскидывает руку, указывая на мой внешний вид. – Легла под сына Князева. Под кровного врага нашей семьи, под врага семьи твоего жениха!

Что он несёт?

– Руслан не враг…– отрицаю, часто моргая.

– Ты опозорила нашу фамилию! – зло выплёвывает дядя. – Запятнала честь!

– Я не позорила, – шепчу дрожащим голосом, сдерживая подступающие слёзы. Всего навсего полюбила…

Ногти впиваются в сжатые кулаки до побеления костяшек.

– Отец эгоцентричного щенка, с которым ты водила дружбу последние месяцы, причастен к смерти твоих родителей, Елизавета. – Влас со стуком ставит бокал на стеклянный стол и бесшумно приближается к нам, убрав левую руку в карман брюк.

– Нет… – Отшатываюсь, смотря на них поочерёдно. – Мои родители погибли в автокатастрофе…

– Так и есть. Автокатастрофа, которую подстроил Игнат Князев, – продолжает давить Влас. Его пристальный взгляд впивается в меня, считывая каждую эмоцию, высасывает всю энергию.

В ушах стоит звон, закрываю на несколько секунд глаза, переваривая происходящее. Слишком много событий для одного дня.

Тяжело дыша, я стараюсь не поддаваться услышанному, но в голове без конца крутится одно тоже:

Отец Руслана убил моих родителей. Отец Руслана… убил…

– Вы врёте, – издалека слышу собственный голос. – Зачем ему было это делать?

– Ради власти. Денег. Бизнеса, – Шведов-старший отвечает моментально, можно подумать, ждал именно этого вопроса. – Мы живём в жестоком мире, Елизавета, – равнодушно пожимает плечами. – У твоего отца была крупная строительная компания, конкурирующая с Князевской.

Ноги сами заставляют меня отступать. Чувствую, как мир вокруг начинает распадаться на куски. Слова Власа, как острые лезвия, вонзаются в душу, оставляя за собой глубокие кровавые порезы. Я делаю ещё шаг, пытаясь найти опору, но её нет.

– Это всё не правда… Я вам не верю… – Дыхание окончательно спирает, как бы я ни пыталась его контролировать.

– Тебе и не нужно, – отвечает с ухмылкой отец жениха, а затем обращается уже к Вадиму, вернув серьёзный вид. – Оставь нас.

Дядя послушно ретируется, спешно закрыв за собой дверь, при том, что мы находимся в его офисе.

Спокойное поведение Шведова, его напускное добродушие и моя окончательно поехавшая крыша решают действовать.

Я допустила ошибку, сделав больно Руслану. Обманула его. Но я попытаюсь исправить всё, что натворила.