– Эльфы – пацифисты. А ещё их очень мало, – Евпатий ствол опустил. – Но вот ты не задумывался, как в этом нашем грёбаном мире, где всё через задницу, пацифисты не только живут по триста лет, но ещё и неплохо так, и никому в голову не приходит взять и завоевать их чудесный Пресветлый лес.

Пашка задумался.

Крепко.

Даже видно было, как под бритой кожей черепушки мысль ходит и на эту черепушку изнутри давит.

– Ну…

Евпатий же поманил Тимура в сторонку.

– Этот, конечно, идиот, но ты вроде ничего так, потому говорю, как есть. Валить надо.

– Куда? – с тоской спросил Тимур. – Домой нельзя.

Там ипотека.

И долг, который он ремонт квартиры взял у хозяина, ещё радуясь, что дают и без процентов. И вообще…

– Откуда, – поправил Евпатий. – Отсюда. Тополев звонил. Сказал, что мы уроды.

Сам он такой, но… кто это осмелится сказать и в глаза? То-то и оно.

– И что скоро подкрепление подъедет. Точнее те, кто пойдут на этот несчастный Подкозельск. Основная масса с другой стороны ударит. А мы, стало быть, тут будем. Вылавливать тех, кто сбежать захочет.

Твою же ж…

– А это, Тимурка, уже не мелкое хулиганство, как с дорогой, где нам если что бы и вменили, то не сказать, чтоб серьёзное. Это уже прямое нарушение уголовного. А пойдут Чёрные вепри, которые из Европы… полные отморозки. И Волки. И всех-то он выгреб. Это уже война.

Долг.

Ипотека.

Или жизнь… квартиру жаль, конечно. Да и в городе оставаться нельзя. Тополев не простит предательства. Но лучше живым и в другом, чем.

– Твою же ж… – уже вслух произнёс Тимур.

– Вот именно. Я чего… я за тобой приглядывал. Ты вроде не совсем отмороженный. Дружок у меня есть. Давно зовёт на Севера. Там работы хватает. Официальной, причём. И надбавки идут всякие. За вредность и прочее. Жильё вон выделяют, общаги, конечно, но есть и семейные, если вдруг кто потянет. Выходит неплохо так…

– А подвох?

– Условия. Работа вахтой. Вахты в тайге. Лес кругом. Зверье… и ни одной живой души.

Тимур огляделся и понял, что это его не пугает.

Лес.

Зверьё…

Нормальный лес, нормальное зверьё и ни одной живой души. Сказка, а не работа.

Глава 4. В которой происходит встреча со старыми знакомыми, а также обсуждаются важные планы государственного бытия

За каждым нервным тиком прячется своя увлекательная история.

Вывод, сделанный психиатром Н. после тридцати двух лет работы.

Князь Поржавский обвел собравшихся мрачным взглядом и произнес.

– Спешу сообщить…

– Пренеприятнейшее известие, – пробормотал глава императорской службы безопасности.

– Да не совсем чтобы пренеприятнейшее, – князь, право слово, и сам пребывал в некоторой растерянности. Впрочем, с учётом последних событий состояние это он полагал уже вполне привычным. А потому лишь тяжко вздохнул и поглядел на старого друга с укоризной.

– Нам предстоит организовать фестиваль.

– Какой? – уточнил Прохор.

– Какой-нибудь фестиваль.

– Ну… Организуем. Что уж тут. Вон, в столице… – Саволенко выдохнул с облегчением. Рано он это. Ой, рано. – Уже вовсю организуют… в поддержку властей. Этот… сельского хозяйства или чего у них там.

– Не в столице, – Поржавский решил задавить ростки нездорового оптимизма на корню. – В Конюхах. По инициативе снизу. И желательно в кратчайшие сроки.

– Фестиваль нужен в кратчайшие сроки или инициатива? – благоразумно уточнил Пахом.

– И то, и другое. Про инициативу снизу я уже распорядился. Будет. С фестивалем сложнее. И потому счёл возможным пригласить молодых, но очень… как это… креативных…

– О нет…

– Специалистов, с которыми некоторые из вас уже знакомы, – завершил фразу Поржавский.

И снова посмотрел.

Нынешнее собрание проходило в расширенном составе, а потому опасения приглашенные специалисты вызывали лишь у Саволенко. Да Пахом тихонечко произнёс:

– Мне до сих пор в кошмарах сняться яйца Чингисхана… суслячьи… особо эксклюзивной серии.

– Могу посоветовать хорошего психиатра, – встрепенулся министр образования. – И специалист отличный, и таблетки у него замечательные. Пьёшь и прям чувствуешь, как душа в гармонию приходит. И такое спокойствие…

Он лучезарно улыбнулся.

– …что даже перспектива новой реформы не трогает.

И вправду, видать, хороший специалист. Надо будет контактами разжиться.

– В общем… за последние пару часов группа рассмотрела возможные варианты и набросала примерный сценарий. А потому… прошу… русский… так сказать, креатив.

– Это вроде бунта? – уточнил министр сельского хозяйства.

– Хуже… – министр культуры заблаговременно прикрыл глаза ладонью. – Много хуже…

На сей раз мальчики были в одинаковых голубых пиджачках с очень узкими рукавами и белыми кружевными манжетами, из узких рукавов торчащими. А Василиса даже платье надела. Розовое. И тоже с кружевом. Правда, платье несколько дисгармонировало с лысой головой и конскою подковой, которую девица надела, то ли очень модным украшением, то ли сглаза опасалась.

Это она правильно.

Это разумно.

– Доброго дня, – сегодня Иннокентий выглядел ещё более бледным и не выспавшимся, чем в прошлый раз. Тонкая его шейка торчала по-над пышным кружевом воротника. Светлые волосы он разобрал на пробор, который зачем-то подрисовал фломастером.

Тоже от сглаза.

Не иначе.

– Рад… оказаться в столь высоком обществе.

И нервничал он куда больше. На министров поглядывал с откровенной опаской.

– Времени у нас мало, а потому перейду сразу к делу…

Все закивали, соглашаясь, что так оно лучше всего будет.

– Конюхи – это небольшой райцентр, который в прежние времена был широко известен так называемыми Конюховскими ярмарками. Проводились они на излёте лета, торговали там в основном местной продукцией, но в хронологию нам с вами попадать не обязательно. Как и в продукцию. Главное, сама идея!

И на экране возникла румяная могучего вида девица, во взгляде которой читалась мрачная готовность к подвигу. Лицо девицы было бело. На щеках горели два круглых пятна румянца.

– Возрождение! Восхождение к корням!

– А к корням восходят? – робко поинтересовался министр просвещения.

– Эти – восходят, – заверил его Прохор. – Они так возойдут, что всем мало не покажется.

– Василиса…

Василиса поднялась, вышла из-за стола и поклонилась до земли, явив при том не косу, но татушку на бритом затылке, что несколько испортило общее впечатление.

– Мы используем актуальную тенденцию с ростом интереса общества к историческим корням и всему, что связано с народом…

Камера от девицы отодвинулась, дав общий план, позволяя оценить и стати, и то, что в одной руке девица сжимает нечто длинное и желтое, а во второй – пачку соли.

– По старинной традиции хлебом и солью встретят Конюховцы гостей…

– А почему багет? – шёпотом поинтересовался министр сельского хозяйства.

– Понятия не имею. Может, это старинный русский багет, – предположил министр образования, сцепляя пальцы на груди. – В конце концов, мы так мало знаем о прошлом…

– …и вовлекут их…

– В состав преступной группы. Извините. Профдеформация, – повинился министр внутренних дел.

– В хоровод! В хоровод, как главный символ Конюховской ярмарки, что привольно раскинется на окрестных полях и лугах.

Она и руки развела.

А на слайде за спиной девицы появились те самые Конюховские луга, которые ещё не догадывались, что им предстоит. На лугах девицы, похожие друг на друга, что клоны, водили хоровод. В центре его в живописных позах застыли парни в красных то ли пиджаках, то ли всё-таки камзолах. Поржавский боролся с желанием протереть глаза и разглядеть получше.

– Народные товары! Ремесла. Изделия лучших мастеров… – продолжала Василиса. – Эксклюзивная бижутерия…

И подкову подняла.

Стало быть, сглаз тут не при чём.

Украшение.

Не то, чтобы удивляло… если б в золоте и с каменьями, то и собственная супруга Поржавского призадумалась бы. А вот внучки, те, пожалуй, как раз без золота предпочли бы.

Ну, хоть головы не бреют, уже хорошо.

– А главное – фестиваль народной песни! – завершила выступление Василиса.

– Мы… – подал голос Емельян. – Подумали и пришли к выводу, что название стоит дать тоже в народном стиле. Скажем… «Всероссийский фестиваль Ай-люли-люли».

– Согласитесь, – Иннокентий почуял некоторые сомнения, а может, совокупное удивление кабинета министров. – Это звучит очень по-народному. А сейчас во всём мире говорят о необходимости сближения власти к народу… косоворотки! Сарафаны…

– И люли, – сделал вывод Пахом. – Всероссийский фестиваль люлей. Это именно то, чего властям не хватало, да… с раздачей оных…

– Само собой! – Василиса подхватила идею. – Серебряный люлю! Золотой люль… люлю… люля…

– Кебаб?

– Не важно. Даже платиновый…

– За особые заслуги перед отечеством… платиновые люли из рук государевых, – как-то очень отстранённо произнёс министр образования, прижимая руку к груди. Но тон его был меланхоличен, стало быть и вправду хорошие таблетки выписали.

– Можно… как-то иначе… – засомневалась Василиса.

– Не надо, – махнул рукой Поржавский. – В конечном итоге это просто фестиваль. В Конюхах… чай, не столица мира…

– Но мы должны привлечь туристов… – подал голос Емельян.

– Не волнуйтесь, – Поржавскому даже было жаль ребят. Старались же. – Туристов вам подвезут… начнём с пары батальонов, а дальше видно будет.

– А… – открыл было рот Иннокентий, но Василиса дёрнула его за рукав и что-то на ухо шепнуло. Отчего выражение лица у Иннокентия сделалось преобиженным.

Ну да, он ведь искренне старался.

– Но рекламу дать надо, – поспешил успокоить паренька Поржавский. – И вообще, чтоб фестиваль – так фестиваль… там эти… палатки торговые. Шашлык для народа. Скоморохов опять же…

– Мы бы предложили сделать ставку на известных артистов, как продолжателей традиции народного пения, – Иннокентий ухватился за подсказку. – Просто само по себе народное пение мало кому интересно, но вот если переосмыслить современное искусство… правда, артистов не из первой когорты, там всё давно расписано, а если и можно бы подвинуть, то на новый столичный фестиваль уже забронировали. А перекупать дорого станет, но вот тот же Шайба…

– А это кто? – поинтересовался министр внутренних дел, не сводя взгляда с экрана. Там одна картинка сменялась другой. И на всех-то были румяные девицы, порой даже без багетов.

– Это… очень модный… рэпер. Он читает рэп…

– Логично.

– И весьма понятен молодёжи, как самой активной части населения. Если пригласить его и вот певицу Лёлю…

– В целом состав можно согласовать… – поспешила заверить Василиса.

– Тогда подтянутся и другие туристы… и ещё подтянуть торговлю. Устроить конкурсы там разные… вот, столб, например. Раньше на столб сапоги вешали. Или там сарафан. Разное-всякое. И желающий мог вскарабкаться. Только сейчас за сарафаном не полезут. Можно пообещать сертификаты. Телефон там. Планшет…

– Автомобиль, – встрепенулся придремавший было министр здравоохранения. – За автомобилем полезут…

– Еще переноска быков… и в целом, там фермы рядом. Много. Можно конкурс устроить. Красоты. Среди скота… ну, крупного рогатого.

– Ага, Мисс Конюхи… или Мисс корова…

– Ещё кулачные бои. Очень традиционная забава.

– Знаешь, – глаза министра внутренних дел подёрнулись дымкою воспоминаний. – А я бы съездил, пожалуй… в молодости мы на Заречинцев знатно ходили. Стенка на стенку… хорошее было время. Девки опять же. Девок организуйте!

– Не в этом смысле! – поспешил влезть глава министерства по связям с общественностью. – Речь идёт о девушках в народных нарядах, чтобы соответствовали тематике праздника. Там… сарафаны… косы.

Министр внутренних дел глянул на лысую Василису и согласился:

– Да-да… косы тоже. Можно, тоже конкурс устроить. На самую длинную и толстую косу! Типа, девица-краса…