Дома просыпанная на пол гречка преспокойно вернулась бы в коробку. Однако в особняке таких людей как Гиллрои, этот номер не проходил. Шатнер лично обнюхал бы каждую крупинку, и не дай бог обнаружил бы на ней пылинку. И вода не помогла бы. В домах богатых людей то, что падало на пол, тут же отправлялось в мусорное ведро.

Вся работа заняла от силы несколько минут. Вымывая руки под краном, Элен подумала, что Шатнер и сам бы прекрасно со всем управился. Он больше потерял времени, вытаскивая её из спальни и читая нотации. Не иначе, как специально решил её лишний раз подоставать!

Вернувшись в спальню, Элен первым делом заперла дверь на ключ и понуро побрела в ванную – менять остывшую воду. Да уж, Шатнер смог испортить настроение. Этого умения у него не отнять…

Когда Элен, выкупанная, в халате, с тщательно вытертыми волосами, и приподнятым после ласкающей горячей воды настроением наконец-то упала на кровать, было уже достаточно поздно. Самое время надеть ночнушку и приготовиться ко сну. Всё, хватит на сегодня. Ключ всё так же находился в замочной скважине и больше никаких неожиданностей и «важных и неотложных дел» не намечалось. Но почему-то девушка внезапно почувствовала смутную тревогу. Словно она находится не в своей тарелке. Нет, это не было похоже на ощущение слежки или чувство, что она лежит голой на кровати, а кто-то подсматривает за ней через специальную дырочку. Скорее было похоже на неприятную колющую боль от попавшего в башмак острого камушка.

Что-то было не так. Пока она отсутствовала, в её комнате что-то неуловимым образом изменилось. Элен резко села на постели, сбрасывая с себя последние остатки расслабленности. Девушка с нарастающим беспокойством заозиралась по сторонам. Что-то не давало ей покоя, заставляя судорожно искать причину всё нарастающей тревоги. Но пока она ничего не замечала. Всё было, как и прежде. Всё на своих местах. Шторы так же задёрнуты, люстра зажжена, вещи прибраны по своим местам, платье свисает со спинки стула и ждёт момента отправки на вешалку в платяной шкаф. Ага, встрепенулась Элен, платье. Но… Но она же только недавно его сняла и вот оно, на самом виду! Или же… Или платье тут совершенно не причём? А что же тогда? Какая связь между платьем и… Шкаф. Всё дело в платяном шкафу, внезапно поняла девушка. И это знание, ясное как день, внезапно полностью захватило её мысли.

Элен осторожно, словно боясь, что обожжётся, опустила босые ноги на застеленный паласом пол. Взгляд её больших карих глаз неотрывно был прикован к шкафу, в котором среди её небогатого гардероба находилась и коробка со спрятанными пузырьками.

Она приблизилась к шкафу и несколько секунд мешкала, не решаясь взяться за витые бронзовые ручки дверок. Шкаф высился перед девушкой могучей дубовой громадой, этаким несокрушимым утёсом. И почему-то именно сейчас он пугал её… Элен сама не знала, чего она испугалась больше. Того, что она может обнаружить внутри шкафа или наоборот – чего не увидит?

– Так, кажется, я и впрямь начинаю сходить с ума, – невесело сказала девушка, пытаясь подбодрится звуками собственного голоса. – И чего ты боишься, глупая дурёха? Ты же сто раз открывала и закрывала этот чёртов шкаф! Так что же останавливает тебя сейчас?..

Пальцы Элен крепко ухватились за ручки, и девушка потянула дверцы шкафа на себя. И облегчённо выдохнула. Внутри никого не было, кроме вешалок с одеждой. Никто на неё не прыгнул и не укусил. Воображение, рисовавшее всяческих затаившихся в недрах шкафа чудовищ, позорно притихло.

– Вот и славно, вот и чудненько! – воробышком защебетала Элен, старательно избегая смотреть в самый низ шкафа, где находилась выглядывающая из-под пальто обувная коробка. Именно там и лежали загадочные глазные капли от доктора Аткинса.

Элен нехотя опустилась на корточки и тут обратила внимание, что её руки дрожат. Да что же это с ней такое, а? На глазах девушки внезапно выступили беспомощные слёзы. Что с ней творится? Почему она так опасается заглянуть в эту чёртову коробку, словно она набита под завязку ядовитыми змеями?

– К дьяволу всё, – буркнула Элен и торопливо схватила коробку, готовая в любую секунду отдёрнуть руки, как от раскалённой печки.

Не медля более ни секунды, девушка сняла с коробки крышку и торопливо заглянула внутрь. В картонке лежали её осенние башмачки с высокой шнуровкой и низким каблуком. И всё. Больше внутри ничего не было. Ни одной из трёх отобранных у Тома склянок с глазными каплями. Элен, так и не вставая с корточек, осела на пол, шлёпнувшись на пятую точку.

Не может быть! Этого просто не могло быть! Она же сама, лично сама положила в эту коробку между башмачками (купленными отцом два года назад на весенней ярмарке) три стеклянных пузырька. Они должны быть здесь! Но их не было. И это было страшным пугающим фактом. Кто-то, пока её не было в комнате, забрался в шкаф и украл эти капли. Кто-то, кто постарался замести за собой следы, не оставив после себя и малейших, намекающих на постороннее присутствие улик. И этот неизвестный явно обладал чутьём ищейки, раз смог так быстро найти пузырьки. Хотя тайник, если честно, был не бог весть каким. Да и не претендовала обычная коробка изначально на роль хранилища. Просто девушка хотела, чтобы эти пузырьки лежали в надёжном месте, скрытые от чужих глаз и от детей, пока она не заберёт их из особняка домой. Но некто явно знал, что он ищет, и точно знал, что эти злосчастные склянки находятся в её спальне. А уж найти их было делом техники…

Перед глазами девушки в безумном хороводе метались разноцветные круги, в ушах шумело, а сердце билось настолько сильно и быстро, что едва не выпрыгивало из грудной клетки, готовое упасть в открытую картонную коробку.

Элен закрыла коробку, причём ей удалось надеть крышку с первого раза, и вернула на место. Поднявшись на ноги, она аккуратно прикрыла дверцы и, повернувшись, привалилась в шкафу спиной, уже не боясь, что изнутри высунется чья-то когтистая лапа и цапнет её за филейную часть.

– Становится очень интересно, да? – девушка облизала пересохшие губы. Так, спокойно, спокойно, без истерики. Надо взять себя в руки. И постараться трезво оценить сложившуюся ситуацию.

Она вступает на тонкий лёд. Как бы не провалиться! Во что она ввязалась? И что, во имя всех Святых, происходит в этом огромном, полном неоднозначных вопросов и странностей доме? И что она здесь делает?!

Элен стало крайне неуютно. Она затравлено посмотрела на запертую изнутри входную дверь. Как же ей внезапно захотелось тут же переодеться в дорожное платье, собрать все свои немногочисленные пожитки и броситься прочь из комнаты, а потом ещё дальше, прочь из этого дома и, невзирая на ночь, бежать отсюда как можно дальше, не щадя ног! Бежать, пока хватит сил и не собьётся дыхание, пока не упадёт, как загнанная лошадь. В этот миг Элен показалось, что подобный шаг был бы наиболее разумен. И пусть такой поступок был бы самой настоящей трусостью, она бы не стала себя корить за него. Господи, да она же всего лишь девятнадцатилетняя девчонка! Она должна бояться! Это в порядке вещей, это в природе человеческой, чтобы молоденькие девушки, сломя голову и пища от ужаса, бежали при первых же признаках опасности. Она слабая и беззащитная. Она плакса. У неё нет ни мужской силы, ни мужественности, ни храбрости. А о львиной отваге и железной силе воли приходится только мечтать! Так почему же она ещё не бежит?!

– Кажется, ты села за покерный стол с одними шулерами, детка, – беспомощно усмехнулась Элен. – У тебя нет ни одного шанса уйти при своих деньгах. Обдерут как липку… Беда в том, что при таком раскладе я мало что могу.

Сравнение может, и было притянутым за уши, но наталкивало на определённые размышления. Выводы, конечно, делать было ещё рановато, но одно уже стало неприятным и весьма настораживающим фактом. Моментом истины. Кто-то похозяйничал в её спальне. Понятно. Это уже она уяснила и точка. Когда именно этот некто залез к ней, вот в чём вопрос… Если верить внезапно обострившемуся предчувствию и принять во внимание то, что, пока она прибиралась на кухне, двери спальни были не заперты, то вывод напрашивается сам собой. Так неужели вся эта раздутая Шатнером паника была своего рода фарсом, отвлекающим манёвром, чтобы выманить её и залезть в шкаф? Но почему именно сейчас? И кто же это был в таком случае? Неужели лично дворецкий? Но что заставило его пойти на этот шаг? И…

Вот он, пожалуй, наиглавнейший вопрос. Откуда этот кто-то обо всём узнал? Элен медленно подошла к окну и отдёрнула тяжёлую штору. За стеклом притаились сгустившиеся сумерки, обнимая огромный особняк со всех сторон. На погрузившейся в подступающую ночь улице зажигались газовые фонари, а в соседних домах окна. Девушка подалась вперёд и посмотрела вниз, на подъездную площадку перед парадным входом. Как бы она хотела, чтобы Джек пришёл именно сейчас, и она увидела его и узнала, что такого важного он хотел ей сказать? Может, Джеку было известно что-то о тайнах, что скрывал особняк Гиллроев? Возможно ли, что беспризорный мальчишка хотел предупредить её о грозящей опасности?

Если предположить, что дворецкий заодно с доктором Аткинсом и последний каким-то невероятным образом узнал, что из шкатулки Стефана пропало несколько ампул с прописанным ему лекарством… Но всё равно, не могли же эти люди читать мысли! Если только, только… Элен пристально обвела хмурым взглядом свою комнату. Если только у стен и вправду нет ушей и глаз. И что теперь?

Элен скинула халат, оставшись в чём мать родила, и взялась за заранее приготовленную ночную рубашку. Одевалась она быстро, суетливо просовывая руки в рукава. Ей не хотелось оставаться обнажённой больше, чем того требовалось. Скоро, наверно, будет переодеваться под одеялом, пришла в голову совсем невесёлая мысль.

Волосы после купания ещё толком не высохли, падая густыми тяжёлыми волнами на плечи и спину. Элен подошла к трюмо и взяла расчёску. Присев на краешек кровати, она начала приводить свою роскошную гриву в порядок, настороженно поглядывая на запертую дверь и кусая губы.

За этим занятием и её и застал повторный стук. Такой же, как и предыдущий. Негромкий, настойчивый, наносимый сильной и твёрдой рукой. Рукой абсолютно уверенного в себе человека. К сожалению, Элен и наполовину не чувствовала себя такой же.

В том, что за дверями опять стоит дворецкий и настойчиво пытается окончательно превратить её свободный вечер в оживший кошмар, Элен даже не сомневалась. Отложив расчёску, девушка быстро поднялась на ноги и затравлено уставилась на двери.

– Кто там? – громко спросила она и тут же поняла, какую глупость сморозила, задавая подобный вопрос в чужом доме, принадлежащим людям, на которых она работал. В подобных случаях говорят совсем другое. Не спрашивают, а заверяют, что сейчас откроют. Да она и сама это прекрасно знает и совсем недавно говорила. Но сейчас всё изменилось.

– Мисс Харт, – донёсся за-за двери приглушенный голос Шатнера, – уделите мне ещё одну минутку.

Глава 3

– Опять важное и безотлагательное дело? – нервно хмыкнула Элен, подходя к порогу. – Но это в последний раз, сэр. Я не хочу осложнений, но буду вынуждена обо всём рассказать миссис Гиллрой. Вы начинаете переходить всё рамки дозволенного.

Кого она хочет напугать? Этого хозяйского прихвостня? Да в случае чего её слово сопливой девчонки будет против веских доводов преданного лакея Гиллроев. И кому в таком случае отдадут предпочтение, нетрудно догадаться.

– Откройте двери, мисс Харт, – ей показалось, или в густом тяжёлом голосе дворецкого прорезалась угроза?

Элен обречённо обхватила дверную ручку. Ей стало страшно. Шатнер, находясь по ту сторону двери, пугал её. Она понимала, что с каждой минутой боится его всё больше и больше. Интуиция кричала ей, что этот человек принёс с собой одни неприятности и стоит ей открыть дверь, и обратного хода уже не будет. Что бы он ни сказал, всё изменится. И совсем не к лучшему.