Украшения здесь были в почете. Особенно в форме капель. Лазурные, серебристые, большие и маленькие, они украшали одежду, уши, волосы женщин. Любят тут воду, видимо. Но хватало и других форм, оттенков и материалов. Ожерелье из серебристых пластин могло соседствовать с красивой лентой и деревянным кулоном. Такое сочетание непривычно резало глаза и напоминало этнический стиль, мне чуждый. Утром я не решилась снять с себя доставшиеся мне от Иттары побрякушки, и теперь сама походила на увешанную игрушками новогоднюю елку.

Осмотр будущих собеседниц занял от силы пару мгновений, и вскоре я, потупив взор, тихо проговорила:

– Простите, но я никого не помню.

Для женщин моя «забывчивость» не стала проблемой. Ободряюще улыбаясь, они по очереди представились. Тут-то мне и пригодилось умение быстро запоминать имена – ценный навык в моей прошлой жизни. На деловых встречах нового знакомого следует сразу называть по имени – первое правило расположения к себе человека.

Используя мнемотехнику, основанную на ассоциациях, я запомнила имена почти двадцати дам. Карда – та, что первая заговорила со мной, оказалась главной среди женской половины дакриша. Это слово я тоже постаралась запомнить: слышала его не в первый раз. Так назывались подвижные селения. Они постоянно в пути, ищут воду, лучшие пастбища для скота, охотятся и собирают дары природы.

– Почему здесь так мало животных? – удивилась я.

Женщины снисходительно улыбнулись и ответили, что стадо идет чуть позади, а мы разведка. Я понятливо кивнула и хотела перевести разговор в нужное мне русло, когда с кружкой вернулась Мита. Рядом с ней шла Гволи, та, что приносила еду Грэгу. Она выглядела расстроенной. Пока я пила воду, девушки сели напротив и Карда, неодобрительно покачав головой, отчитала Гволи:

– К чему было распускать слухи? Вон сидит Иттара жива-живехонька. На мертвую душу совсем не похожа. За сплетни будешь драить котлы всю неделю.

Девушка опустила голову и, казалось, искренне сожалела.

– Простите, я не хотела, – раздался ее тихий шепот.

Она подняла взгляд и все так же смиренно произнесла:

– Просто я видела, как ей было плохо, когда ее укусила змея. Она не дышала. Потом пропала. А спустя столько дней появляется и проводит много времени в шатре наедине с кадизом. Я подумала, что по своей воле она бы там не осталась. Она ведь говорила, что любит Ситаха. Прости, Иттара, я не хотела распускать про тебя слухи, – закончила девушка и просяще взглянула мне прямо в глаза.

Будь я помоложе, наверное, приняла бы ее речь как покаянную, но с высоты своего опыта я не могла не заметить, как девчушка умело ввернула в извинения пару фраз, подрывающих мою репутацию. Вот гадина. Умная, конечно, но все равно змеюка. Нужно быть с ней поосторожнее, а пока стоит закончить спектакль.

Публика с интересом смотрела на меня и ждала ответа.

– Не переживай, Гволи. Ты правильно сказала: мне было очень плохо. Когда я очнулась, кадиз и жрец пытались мне помочь все вспомнить. Кадиз – благородный мужчина, я была в полной безопасности.

В ответ послышались слова одобрения, и я с облегчением поняла, что моя ставка на доходягу выиграла. Его репутация у дам была безупречная. Похоже, только мне достаются его грубость и ворчание. Оно и понятно: он хотел заполучить послушную марионетку, а не сорокалетнюю прожженную мадам в теле юной девы. Ничего, привыкнет. А мне пора разобраться с их понятием брака и правами женщин на семейном поприще.

– Вы можете рассказать, что такое ваади? Или лааси. Это ведь одно и то же? – скромно потупившись, спросила я.

Парочка дам широко улыбнулась, а Карда весело произнесла:

– Сама ничего не помнит, а уже о парнях думает.

Со всех сторон послышались добродушные смешки, и вскоре на меня обрушился поток информации. Женщины с охотой делились местными обычаями бракосочетания и показывали мне свои узоры чуть ниже локтя.

У некоторых там красовался треугольник с вертикальной линией внутри – признак союза ваади. Символ означал, что пара сочеталась браком без связки душ и муж имеет право ходить налево. С оговорками, но это была узаконенная измена, и она мало кого, по-видимому, возмущала.

У парочки женщин нашлись татуировки союза лааси. Связь душ также не производилась, но измены были запрещены с обеих сторон. Ни у одной из дам я не встретила отметки союза наахи, когда души по-прежнему не связывались, а отношения с другими мужчинами могла иметь женщина. Даже любопытно стало. В каких случаях этот союз вообще заключали?

А вот брак хаави был мне вполне понятен: оба партнера не связаны никакими обязательствами. В моем мире это называется свободными отношениями. Непонятная, с точки зрения целесообразности, для меня вещь. О последнем союзе – даами – женщины рассказывали с придыханием и завистью к тем счастливицам, которые заключали этот брак.

Обряд связывал тела и души пары. Для духа Траунада они становились единым целым. Никаких узаконенных измен, близость только с обоюдного согласия супругов, но это лишь цветочки. Ягодками являлось то, что во время ритуала сочетания пара сливается энергетически в единое целое, и если умрет один из них, то второй сразу уйдет следом. Вариант для отчаянно влюбленных идиотов. Еле сдержала улыбку: мне таких больных на голову не понять.

Женщины долго рассказывали истории пар даами. С упоением и слезами на глазах они смаковали подробности их совместного ухода из жизни. Кажется, я только что поняла, на чем тут можно заработать: буду писать романы про то, как ненормальные парочки любятся, женятся и трагически помирают. А ведь никто из женщин не рассказал про детей. Что случается с ними в союзах даами? Правильно. Они остаются без обоих родителей. Я не удержалась и спросила об этом.

– Ой, да ничего страшного, – отмахнулась Карда. – Когда появляется ребенок, обычно связь душ разрывают и союз становится лааси. Кто же в своем уме будет делать детей сиротами?

Надо же. А я-то думала, они тут помешаны на единении душ. Но нет, вполне себе разумные.

– Тогда я не понимаю, зачем связывать души?

Карда глянула на меня так, как смотрит учительница на двоечника, без надежды, что он выучил урок. Она мечтательно вздохнула и ответила:

– Это наивысшее признание любви. Каждая пара в таком союзе уникальна. Дух посылает им подарок. Кто-то видит свою любовь на расстоянии, кто-то ощущает эмоции супруга и всякое разное. Близость острее, чувства глубже.

– А после развода что происходит? – спросила я.

– Дух забирает подарок обратно, – ответила одна из женщин. – Он не любит, когда пары расходятся.

Я зацепилась за тему развода и узнала, что они вполне обыденны. Но только если пара одновременно и искреннее желает покинуть друг друга. Тогда дух Траунад через жрецов дает благословение. Не хочет муж жену отпускать – сиди и дальше окольцованная. Рай для абьюзеров.

Нужно бы узнать, что за дух такой. Затрагивать тему верований среди большого количества людей побоялась. Слишком уж интимный вопрос. Я всегда пользовалась правилом, что на работе не стоит обсуждать три вещи: спорт, политику и религию. Большой риск нарваться на противоположное мнение, сорвать сделку или рассориться с важным заказчиком.

Потом выведаю у Грэга. Вот блин! Я же про него совсем забыла. А если помер уже? Стараясь, чтобы мой уход не выглядел бегством, я поднялась и, тепло поблагодарив женщин, направилась к кармыку.

Глава 8

Ольга

К моему облегчению, задохлик был жив и мирно дрых на полу. Проверила рану и убедилась, что хуже не стало. Сколько он уже спит? Час точно. Придется будить: мне срочно нужно с ним поговорить.

– Просыпайся, – громко произнесла я и потрясла Грэга за плечо.

Полный игнор. Тогда я взяла на вооружение его же тактику и вскоре стояла над доходягой, поливая его лицо тоненькой струйкой теплой водой. Жаль, не ледяная. Мужчина смешно морщил нос и хмурился, но не просыпался. Я не вытерпела и одним махом выплеснула содержимое кувшина.

О! Сработало. Грэг открыл глаза и, приподнявшись на локте, зло посмотрел своими голубыми ледышками.

– Жить надоело? – прохрипел он.

– Как раз наоборот, – ответила я и лучезарно улыбнулась.

– Какого дайха? – зло прошипел он, садясь и стряхивая с волос воду.

– Думала, у вас так принято, – наивно хлопая ресницами, сказала я. – Ты ж меня так будил. Кстати, кто такой дайх?

– Тот, кому бы с удовольствием тебя скормил, – буркнул Грэг и перевел тему: – Что с ногой?

– Она в порядке, – беззаботно ответила я и, видя, как на лице Грэга рождается скупая, но счастливая улыбка, грустно закончила: – И та штуковина тоже.

Улыбка погасла, меня прожег взгляд ненависти. Зачем так злиться? Не я же эту дрянь на него прицепила. Я, вообще-то, помогаю. Где благодарность? Свое возмущение я выслала мужчине в ответном взгляде, что ни капельки не разрядило обстановку.

– Давай, женщина! Снимай ее! – рявкнул Грэг и снова улегся на пол.

Ну и мазохист. К тому же очень нервный. Придется, как маленькому, объяснять ситуацию. Села рядом с ним на пол и мягким тоном заговорила:

– Слушай, ты слишком слаб для тяжелых операций и не сможешь выехать только за счет своего упрямства. Ты сказал, что у вас есть травница. Так почему не принес мне хоть каких-нибудь лекарств?

Мужчина скривился и на мгновенье отвел взгляд. Понятно. Этот из разряда тех строптивцев, которые не будут лечиться, пока не припрет. Понимаю. Сама из них. Однако ситуация перешла все границы: доходягу не просто приперло, а размазало по стенке. Слишком опасно.

– Сходи к лекарке. Возьми для себя хоть чего-нибудь, – без нажима попросила я.

– Нет, – прохрипел этот упертый баран. – Никто не должен знать.

– Но ведь жрец знает, – возразила я.

– Ему можно.

– Ладно. Тогда я сама схожу, – сказала я и, видя раздражение на лице мужчины, быстро закончила: – Попрошу для себя. Дай мне чем заплатить.

Грэг сел, призадумался и согласно кивнул. Вот и ладушки. Осталось обсудить еще один важный момент.

– Кто такой Ситах? – задала я прямой вопрос.

– Я же просил тебя не высовываться, женщина! – набросился на меня Грэг.

– Так кто? – проигнорировав его выпад, упрямо спросила я.

– Твой жених, – сквозь зубы процедил он.

Я неопределенно хмыкнула. Значит правда: жених у Иттары имеется.

– И что ты планировал делать с моим нареченным? – все так же спокойно поинтересовалась я.

Мужчина нахмурился и после короткого молчания раздраженно ответил:

– Я рассчитывал, лечение пройдет быстрее. Думал, ты здесь надолго не задержишься. Но теперь…

Грэг окинул меня недовольным взглядом, словно я была виновата в том, что его болезнь оказалась настолько поганой. Я молчала, не давая ему никаких подсказок. Интересно, что он придумает? Мужчина наконец выдал:

– Значит так. Ты переселяешься в шатер к незамужним женщинам. Несколько раз незаметно приходишь ко мне, чтобы снять черные штуки. С Ситахом решай сама. Заключай брак, разрывай отношения… Меня ваши сердечные переживания не волнуют.

Я разочарованно цокнула. Понятно все с ним. Эгоистичного индивидуума интересует только он сам. В целом меня бы это устроило, если бы не одно «но»… Если с Ситахом я точно разберусь, то вот с едущими сюда родителями вряд ли. Послушаем, что Грэг думает на сей счет.

– Он тебе говорил, что украл меня у родичей? – спокойно спросила я.

Лицо мужчины посуровело, брови нахмурились, и он мрачно произнес:

– Рассказывай.

Дважды просить не пришлось. К концу моего монолога Грэг тяжело вздохнул, неодобрительно покачал головой и обреченно прошептал:

– Какие вы идиоты.

– Не стоит обобщать, – сделала я замечание.

Но голубоглазый меня не слушал. С трудом поднявшись, он привел в порядок свою одежду и, буркнув, что скоро вернется, вышел наружу. Похоже, сейчас Ситаху влетит. Его было совсем не жаль. Мне куда сложнее: нужно понять, как спасти свою шкуру от гнева родителей Иттары. В ожидании Грэга я погрузилась в раздумья.