– Ирочка! – всплёскивает руками бабуля. В тёплом пальто, резиновых сапогах. Торопливо идёт к авто, а за локоть её придерживает дедушка, тоже одетый по прохладно-весеннему.

Распахиваю дверцу и спешу навстречу к родственникам.

Уже в следующую секунду бабуля и дедуля заключают меня в крепкие объятия.

– Внученька, – рыдает ба. – Как же ты выросла! Стала такой… хорошенькой. Дай на тебя посмотрю. – Бабушка чуть отступает и заставляет меня прокрутиться. – Нет, – не то сокрушается, не то восхищается, – ты не хорошенькая, – в глазах мелькает горечь вперемешку с любовью. – Истинная красавица!

– Ба, ты мне словно приговор вынесла, – пытаюсь обратить в шутку реплику родственницы.

– Так ведь в красоте много горя бывает, – резонно подмечает бабуля. – Это сколько же теперь женихов наш дом будет осаждать?!

– Ба, – поджимаю губы. – Я с ними на раз справлюсь, и отворот поворот дам, клянусь, – поднимаю руку с жестом «клянусь». – Уж чего-чего, а это я научилась делать на «отлично»!

– Да не слушай старую, – обнимает её за плечи дедуля. – Она от счастья не ведает, чего говорит. Женихи – значит, женихи! Если что, у меня есть очень хорошая метла. Я тебе помогу…

Ну вот как не улыбнуться?!

– Спасиб, дед, – чмокаю старика в щёку. – Ну что, так и будем стоять, или всё же отпустим таксиста? – решаю поторопить родственников.

– Да, да, конечно, – спохватывается ба. – Дед, помоги с вещами, – машет на машину. – А то, помнится, когда Иришка уезжала, у неё столько багажа было… – закатывает глаза.

– С тех пор многое изменилось, – пожимаю плечами. – Да и основные вещи потом прибудут. Папа грузовую машину заказал…

Бабуля хмурится. Дед спешит к багажнику. Я расплачиваюсь с таксистом, один рюкзак ловко закидываю за плечи, а большую сумку, где все основные вещи, забирает дедуля.

– Это всё? – поражается бабушка и неверяще смотрит вслед отъезжающей машине, словно раздумывает, не увёз ли мужик чего с собой чужого?

– Ба, – водружаю руку на плечо родственницы. – Всё самое важное на первое время – тут!

– Хм, – озадачивается бабуля. – А может, ты мне чего не договариваешь? – хмурит седые брови; на старческом лбу, и без того изрешечённом морщинками, пролегают ещё три крупные. – Ты не собираешься у нас жить?

– Ба, – скулю театрально и побуждаю родственницу пойти к дому. – Я же теперь в универе буду учиться. Ездить каждый день туда обратно – накладно, да и далековато. Мне и так на сон мало времени останется. Но на выходные к вам буду наведываться, клянусь, да и каникулы…

Бабушка заметно расстраивается. Остальной путь до дома шагаем молчала.

– Ба, не дуйся, – ласково подлизываюсь уже в зале, обняв родственницу. – Я к вам первым делом приехала. Соскучилась, а ты дуешься…

– Просто я… просто мы… – встряхивает бабуля головой. – Всё понятно, дело молодое: личная жизнь, учёба… Не обращай внимания, – отмахивается. – Прав дед, накручиваю. Ты теперь взрослая. Что тебе с нами жить?!

Ну нечестно вот так на жалость давить! Понятно ведь, что родственница очень расстроилась. Ничего, ба отходчивая, и вскоре примет всё, как должное.

– Так говоришь, что в университет поступила? – бабушка вновь нарушает молчание, когда уже все садимся за стол. Он ломился от вкусного и такого забытого, приготовленного родственницей съестного. За границей настоящей русской кухни не было, поэтому первым делом накидываюсь на бабушкин борщ.

– Нет, – отзываюсь, едва прожёвываю порцию. – Поступила ещё в Канаде. Потом перевелась в Китай, а теперь вот в Питер. Программа обучения хоть и разнится, но ректор и декан оценили мои итоговые баллы, и поэтому позволили без вступительных экзаменов перевестись. Да к тому же мои разработки везде интересны. Они обещали мне работу подыскать, а возможно, и бюджетное место выбить.

– Ой, как было бы замечательно, – радуется бабушка. – Ты же такое умище, – кивает значимо, в старческих бледно-голубых глазах плещется любовь и восхищение. – Как отец и мать! Университетским профессорам за тебя руками и ногами держаться нужно, – знающе продолжает, – а то, вон, какая шустрая, то там, то там… везде успеваешь.

– Ну ты меня прям захвалила, – тихо улыбаюсь с затаённой грустью. – Не перехвали, разочаровываться в людях очень больно!

– В тебе? – удивляется ба. – Нет! В тебе я никогда не разочаруюсь, – отрезает уверенно. – Что бы ты ни сделала, как бы ни поступала, ты – наше счастье и кровинка. Мы жизнь свою не пожалеем за тебя.

Разве может такое не растрогать?! Мда, вот и я тронута до глубины души, смаргиваю накатившиеся непрошеные слёзы.

– Ну, ну, – вклинивается в разговор дед. – Хватит слёзы пускать, – журит нарочито строго. – Еще? Чего не хватало пересоленный борщ кушать. Юль, – хмуро бросает бабуле, – заканчивай нашу принцессу доставать. А то уедет опять, и потом будем долго ждать возвращения!

На том щекотливый разговор прекращаем.

После обеда поднимаюсь в свою комнату. Отворяю дверь и застываю на пороге. Надо же… ничего не изменилось с тех пор, как я уехала! Даже две единственные мягкие игрушки, которые всегда называла пылесборниками, сидят на постели.

– Я ничего не переставляла, – раздаётся тихий голос бабушки за плечом. – Лишь пыль смахивала, да пылесосила, ну и постель… Не хотела ничего менять.

Опять обнимаю бабулю:

– Я вас так люблю! – с чувством шепчу в висок и чмокаю. – Я очень рада, что вернулась. С вами я была счастлива.

– Разве? – с надеждой и сомнением одновременно смотрит родственница на меня. – Мне показалось, ты сбегала от несчастливой жизни.

– Нет, – пристыженно мотаю головой. – Я сбегала от себя!

– Проблемы нужно решать, а не бежать от них, – мягко поправляет ба и нежно гладит меня по голове. – Надеюсь, теперь ты готова к этому, – добавляет и подталкивает в комнату: – Ступай, приберись! И вещи не разбрасывай! Всё должно быть аккуратно по полочкам в шкафу разложено и развешено, – это уже говорит нарочито строго, словно я – малое дитя, которое вечно наводит беспорядок.

Как не улыбнуться такой заботе?

Шагаю в свою комнату.

Я дома!

ГЛАВА 12

Ирина

Иду по длинным коридорам универа, прижимая к груди документы.

Наконец продолжу учёбу. За время путешествия разное было, но больше развлечений и экстрима, теперь хочется полностью погрузиться в обучение.

В кабинете проректора по учебной работе приходится ещё раз рассказать об образовании, о проекте и исследованиях. Важный мужчина в дорогом костюме с показным энтузиазмом кивает, а потом отправляет меня в студенческий отдел кадров, а уже оттуда посылают в деканат биохимического факультета.

Так как сейчас перемена, по этажам снуёт много молодёжи. В деканат я еле протискиваюсь.

В просторном помещении с офисной обстановкой, где работает шесть специалистов, первокурсники жалуются на преподавателя по химии, который назначил предварительный пробный зачёт, уверяя, что никто из первокурсников не тянет программу, и вообще они все до единого кандидаты на отчисление по его дисциплине!

Даже страшно становится, что за зверь-преподаватель, а когда мне выдают расписание и советуют забежать на ведущую кафедру, чтобы хоть как-то познакомиться с преподавательским составом и уж тем более с зав. кафедрой, совершенно торопею. Столкнуться лицом к лицу с садистом-преподом, который как раз с этой кафедры, в первый же день – просто казнь египетская!

Но делать нечего, поднимаюсь на второй этаж. Проходя по коридору, всматриваюсь в таблички на дверях, а когда обнаруживаю нужную, глубоко вздыхаю.

Как показала жизнь в других странах, робких никто не уважал и не слышал, поэтому смело стучу и решительно открываю дверь.

– Здравствуйте!

За небольшим ресепшеном в приёмной сидит довольно красивая, яркая девушка лет двадцати-двадцати пяти. Она вяло поднимает голову и окидывает меня отсутствующим взглядом. По характерному звуку понятно, что девушка печатает на компьютере.

– Здравствуйте, – вновь нарушаю молчание. – Я перевелась из другого университета в ваш. Методист деканата меня отправила узнать о преподавателях второго курса биохимического факультета, и если есть возможность, поговорить с зав. кафедрой.

Девушка всё с тем же безразличием несколько секунд ковыряется у себя на столе. Равнодушно кладёт передо мной лист формата А4, где оказывается списочный состав кафедры с полными Ф.И.О. преподов и дисциплин, которые они ведут. А ещё внизу жирным выделены телефоны деканата и кафедры.

– О, – пробегаюсь глазами по списку, – спасибо огромное! А с зав. кафедрой когда можно встретиться?

– Он занят, – сухо отзывается девушка, вновь уставясь в экран монитора.

– А когда освободится? – начинаю злиться на работницу, ведь она настолько игнорирует разговор, что это уже на грани приличия.

– Совещание у него важное, – одаривает меня недовольным взглядом девушка. – Занят, а когда освободится – не знаю.

– Хорошо, – решаю попытать счастья с другой стороны. – Где мне найти его расписание, чтобы я сама могла его поймать?

– В коридоре, – отрезает девица тоном: «Ну ты и тупая». – Общее расписание висит там, на стенде. Вирзин Андрей Юрьевич.

– Вирзин? – с глупой задумчивостью повторяю. Опять уставляюсь в лист, который девушка недавно дала, и тотчас нахожу строчку: «Зав. кафедрой – Вирзин Андрей Юрьевич». Это же хороший знакомый отца! Одно время они вместе работали над исследованиями.

В этот самый момент дверь в кабинет зав. кафедрой распахивается, и в приёмную выходит сначала представительный мужчина в смоляном костюме, да при галстуке, а следом за ним и сам Вирзин.

– Спасибо, что зашли, – широко улыбается Андрей Юрьевич, адресуя фразу гостю. – Надеюсь, в следующий раз мы вас порадуем больше, – источает слащавое гостеприимство.

– Да, – холодно отзывается мужчина. – Я тоже. До свидания, – реплику бросает уже явно для ушей всех и, коротко кивнув, покидает кабинет.

Вирзин сразу же перестаёт улыбаться:

– Лера, быстро в главный корпус! Найди Антона, и его ко мне!

– Но телефон…

– Не отвечает! – обманчиво вкрадчиво поясняет зав. кафедрой.

Девушка поспешно вскакивает, в глазах мелькает паника:

– Да, конечно, сейчас.

Андрей Юрьевич уже было скрывается у себя в кабинете, как его взгляд цепляется за меня. Мужчина хмурится. Ещё секунда – прищуривается:

– Ира? – уточняет неуверенно. – Ирина Королькова?

Торопливо киваю и натягиваю дежурную улыбку:

– Здрастьте!

Я хорошо помню мужчину внешне. Мы как-то встречались у нас дома. А вот как он меня узнал? Невероятно, ведь столько лет прошло…

– Боже! – расплывается в улыбке Вирзин. – Девочка моя, – раскидывает руки и в два шага оказывается рядом. Без смущения заключает в объятия, словно мы родня. – Сколько лет, сколько зим?!..

– Почти пять, если мне не изменяет память, – отзываюсь, немного опешив от такого приёма. Мужчина чуть отстраняется, но всё ещё продолжает рассматривать с интересом. Смущаюсь сильнее, бормочу: – Ну да, вернулась… Мы с папой…

– Я так рад! – вглядывается в моё лицо Вирзин. – Повзрослела, похорошела. Да и разработки твои я уже видел, – не без тени восхищения добавляет. – До последнего не верил, что к нам переведёшься. В общем, я в восторге, в шоке, и с большими надеждами… – склоняет голову, а потом метает недовольный взгляд на шокированную Леру: – Чего стоишь? Марш за Антоном! Он тоже будет рад увидеть знакомую!

Стройная брюнетка мажет недовольным взглядом по мне и, цокая каблучками, быстро покидает кафедру.

– Антон? – в свою очередь уточняю. – Антошка Ярович?

– Ага, – жарко подтверждает догадку Вирзин. – Проходи, – машет в сторону своего кабинета. – Сейчас придёт – нам всем есть о чём поговорить!

Робко шагаю в кабинет зав. кафедры, а как только мужчина ступает следом, то распоряжается:

– Присаживайся. Дверь оставлю открытой. Техника на месте нет, а воровать у нас любят. Так хоть буду слышать, кто входит. Чаю хочешь?