К счастью, если, конечно, можно так выразиться, убийство было достаточно серьёзным обстоятельством, чтобы поставить крест на желании следователя привезти Даниэля в Санкт-Петербург – чего Вербин категорически не хотел допускать.

– Давай проверим, правильно ли я понял происходящее. – Голубев демонстративно посмотрел на сделанные в блокноте пометки. Весьма немногочисленные. – В Москве убили некоего Алексея Чуваева, по этому делу задержан Даниэль Крант, а ты явился к нам. Только из-за видео?

– Крант утверждает, что Алексей Чуваев и есть Абедалониум. В смысле – был.

Сообщение, произнесённое абсолютно невозмутимым тоном, произвело эффект разорвавшейся бомбы. Феликс не мог одновременно уследить и за Васильевым, и за Голубевым, поэтому сосредоточился на следователе, внимательно наблюдая за тем, как с его физиономии сползает маска «хладнокровного профессионала». Впрочем, он довольно быстро её подхватил и вернул на место.

– Почему, вашу мать, вы нам не сообщили? – Маска вернулась, но села на место плохо: Голубев покраснел и перестал стесняться в выражениях. – Что за игры?

– Мы решили, что обнародование этой информации пока нежелательно, – дипломатично ответил Вербин.

– Вы решили?

– Убийца хотел огласки, но не получил её. Мы нарушили его планы и хотим посмотреть, что он будет делать.

– Какие ещё планы? Он убил – и точка. А с нас имя требуют!

Голубеву очень хотелось избавиться хотя бы от одной головной боли, заодно продемонстрировав начальству «умение оперативно вести расследование», однако успевший подумать Васильев поинтересовался:

– Кто знает о смерти Абедалониума?

– Включая вас – не более десяти человек.

– Думаю, Вербин прав – нужно продолжить игру. – Васильев внимательно посмотрел Голубеву в глаза. – В ней есть смысл.

Приказывать следователю полковник не мог, однако Феликс понял, что к словам полицейского Голубев прислушивается: он замолчал, несколько мгновений смотрел полковнику в глаза, коротко пообещал:

– Обсудим. – И принялся что-то записывать в блокнот.

– Хорошо. – Васильев вновь вернулся к Вербину: – Что вы ещё от нас скрываете?

По всей видимости, в присутствии следователя он не мог сформулировать вопрос иначе, и Феликс спокойно продолжил:

– Хочу обратить внимание, что у нас нет доказательств того, что Алексей Чуваев является Абедалониумом. Мы это знаем только со слов Кранта.

– Разве Крант не был представителем Абедалониума в России?

– Был, – подтвердил Вербин. – Но Крант познакомился с Чуваевым через немецких юристов. Они назначили встречу, на встречу приехал Чуваев и сказал, что он – Абедалониум. В мастерской художника Крант никогда не был, за созданием картин не наблюдал, о личной жизни Чуваева ничего не знает. У них были строго деловые отношения, не имеющие касательства к искусству, только к его продаже.

– Интересно. – Васильев понял, куда клонит Феликс. – Хочешь сказать, что Чуваев может оказаться ещё одним посредником?

– Учитывая, как тщательно Абедалониум оберегает своё инкогнито, я допускаю такую возможность.

– Вы направили запрос немцам?

– Пока молчат. – Вербин выдержал паузу. – Это вторая причина, по которой мы решили не торопиться с обнародованием информации о смерти Абедалониума: мы не можем подтвердить, что убит именно он.

– Разумно.

– Спасибо.

Почти минуту офицеры переваривали полученную от Феликса информацию, после чего Голубев произнёс:

– Если предположить, что убит Абедалониум, то его смерть точно связана с делом Кости Кочергина и скандалом вокруг картины.

– Шантаж? – Васильев в упор посмотрел на Феликса.

– Первое, что приходит в голову, – согласился Вербин.

– А шантажировал он скорее всего кого-то из Питера… Поэтому ты здесь.

– Но убили Абедалониума в Москве, – напомнил Голубев. – Возможно, педофил там.

Ввязываться в спор о том, в какой из столиц преступники хуже, Феликс не стал. Пожал плечами и промолчал. Васильев и Гордеев жест оценили и отвернулись, скрывая улыбки. Голубев решил, что умыл гостя, и успокоился. Разговор вернулся в рабочее русло.

– Итак, ты ищешь убийцу Чуваева. Согласно рабочей версии, Чуваев – Абедалониум, и его смерть напрямую связана с расследованием исчезновения и, предположительно, убийства Кости Кочергина. Соответственно, ты работаешь с Никитой. Он придумает тебе занятие по способностям.

Ответить Феликс не успел.

– Надеюсь, больше ты ничего от нас не скрыл? – осведомился следователь.

Этот вопрос не давал ему покоя.

– Никак нет.

– Если скрыл – уедешь из города через десять минут после того, как я об этом узнаю. – Голубев высказался и посмотрел на Васильева: – Нужно поговорить.

– Я вас больше не задерживаю, – кивнул хозяин кабинета. – Хватит бездельничать.

Дважды повторять не потребовалось.

– Я был достаточно отвратителен? – поинтересовался Вербин, когда они добрались до отдела Гордеева.

– Ты был идеален, – улыбнулся Никита. – Ярчайший образец московского шовинизма.

– Спасибо, дорогой, а то я испугался, что потерял хватку.

– Это не хватка, это то, что в тебе навсегда. – Гордеев окинул Феликса шутливым взглядом. – Мне кажется или с нашей последней встречи ты ещё подрос?

– Это ты съёжился.

– Вижу, у тебя на всё есть ответ.

– Я из полиции, знать ответы – моя профессиональная обязанность.

– Да, не изменился, – подытожил Гордеев и вернулся к серьёзному тону: – Голубев мужик нормальный. Но почему-то решил показать тебе, кто здесь хозяин.

– Поверь, мне напоминать не нужно.

– Я знаю. Я сброшу тебе инфу, которую мы накопали, посмотришь потом.

– Угу.

– Самое главное из того, чего ты ещё не знаешь: сегодня утром криминалисты нашли в колодце золотой перстень. Фото я тебе переслал.

Вербин открыл мессенджер и внимательно рассмотрел изображение очередной улики.

– Красивый.

– Ребята сказали, что смотрится роскошно и стильно.

На взгляд Феликса, первое определение не соответствовало действительности, а вот насчёт стиля криминалисты оказались правы на сто процентов: украшение было сделано с большим вкусом.

– Это оригинальная работа, под заказ.

– Мы тоже так считаем.

– А буквы Л, Д и О… – Они были хорошо заметны на снимках. – Скорее всего инициалы.

– Капитан очевидность.

– Тогда уж майор. – Феликс закончил с фото. – Камень – чёрный бриллиант?

– Да.

– Выглядит дорого.

– Результаты экспертизы обещают завтра. – Никита развалился в кресле и с улыбкой посмотрел на устроившегося напротив Вербина. – Теперь расскажи то, что я должен знать, чтобы не читать твои материалы.

– Хорошо же ты готовишься к расследованию, – пошутил в ответ Феликс.

– Неужели ничего интересного?

– Последние подтверждённые новости: в Чуваева стреляли из пистолета с глушителем.

– То есть работал профессионал. А значит, скорее всего действительно шантаж.

– И привлечение внимания к выставке, – добавил Вербин.

– И это тоже, – согласился Гордеев. – Итак, рабочая версия. Абедалониум неким образом узнаёт о систематических случаях насилия над детьми и… их убийствах. Пока мы оставляем за скобками вопрос, откуда узнал, но мы этот вопрос не забываем и ответ на него получим обязательно. Абедалониум пишет картину «Мальчика нет», которая напрямую указывает на Костю Кочергина, а чтобы гарантировать внимание, рассылает журналистам и блогерам фотографии. Педофил узнаёт о происходящем и предлагает Абедалониуму не выставлять «Мальчика нет». Абедалониум отказывается, но при этом на всякий случай уезжает в Москву, где для него всё и заканчивается. Но не для педофила, поскольку механизм уже был запущен и скандал состоялся, несмотря на смерть Абедалониума.

– Когда журналисты получили фото?

– В день открытия.

– Они ведь наверняка пришли к вам. Почему вы не попросили подождать с публикациями до проверки?

– Пришли многие, но не все, – пожал плечами Гордеев. – Трое блогеров опубликовали материалы без обращения к нам.

– Проверили их?

– Продолжаем проверять, но скорее всего они просто решили воспользоваться случаем и придать ускорение своим бложикам.

– Хорошо. – Феликс не сомневался, что если существует связь между торопливыми журналистами и убийцей, коллеги её обязательно найдут. – Как вы добрались до колодца?

– Как в кино: благодаря интервью Абедалониума.

– Ты читал интервью? – Вербин сделал вид, что удивился. Получилось весьма натурально.

– Я не такой уж и дикий, – буркнул Гордеев. Однако лгать не стал: – Но это интервью не читал. О том, что в нём есть подсказка, сообразила Вероника Ларионова, журналистка и, как водится, блогер. Она заметила, что в интервью Абедалониум рассказал, где написал картину «Мальчика нет». А поскольку в том здоровенном интервью были упомянуты только две картины, вторая – его знаменитый «Демон скучающий», я решил проверить усадьбу.

– Вероника Ларионова… – Вербин прищурился, припоминая: – Это она сделала первый репортаж из Куммолово?

– Она была там с нами.

– Как среагировала на находку?

– Эмоционально.

– Почему Ларионова пришла к тебе?

– Мы общаемся.

– Это она написала о фотографиях?

– Не только она, – напомнил Гордеев. – Вероника – одна из тех троих, кто не обратился к нам после получения фото. И она не была первой.

– Решила загладить вину?

Никита выдержал довольно длинную паузу и негромко спросил:

– Видишь проблему?

– А ты?

– Я нет.

– Этого мне достаточно, – очень серьёзно произнёс Вербин.

– Спасибо. – Гордеев потёр подбородок. – В общем, мы нашли колодец с телами, а сегодня обнаружили в нём перстень.

– А мы – видео. Ещё одну важную улику.

– Что тебя смущает?

– Гладкость происходящего.

– Знаменитого на весь мир художника убили, – съязвил Никита. – Ты считаешь это гладким?

– Не важно, кого убили, – отозвался Вербин с подлинно московским хладнокровием. В столице ведь кого только не убивали. – Дальнейшие события наводят на мысль, что нас последовательно ведут к обнаружению убийцы Кости Кочергина и других мальчиков. Цепочка продумана, логична и медийна. Последнее не позволяет нам остановиться и подумать, поскольку от нас требуют результаты, и как можно скорее.

– Я заметил, что Голубев готов был мчаться к журналистам с рассказом о смерти Абедалониума, – проворчал Никита.

– Все заметили, – подтвердил Вербин. – И я не уверен, что мои резоны надолго его угомонят.

– У Васильева есть рычаги влияния, а он с тобой согласен. Так что информация о смерти Абедалониума пока останется засекреченной.

– Надеюсь. И повторю ответ на твой вопрос: слишком гладко.

– Абедалониум хотел вывести скандал на пик и тщательно продумал его развитие.

– Тогда почему его убили? – поинтересовался Феликс.

– Недооценил противника, – пожал плечами Гордеев. – Классическая ошибка в сложном шантаже.

– Или не подумал, что противников может оказаться больше, чем он ожидал, – протянул Вербин – эта мысль неожиданно пришла ему в голову.

И Никита вдруг вспомнил, как сказал Веронике в понедельник, после пресс-конференции: «Эпштейна ведь поймали».

«Почему я его упомянул? Предчувствие?»

– Хочешь сказать, у нас действует целая группа насильников?

– Это нам с тобой и предстоит выяснить, – ответил Феликс. – И ещё нужно будет понять, почему Абедалониум решил рассказать о Косте Кочергине именно сейчас, через восемь лет после убийства.

– Да уж… – Гордеев вновь потёр подбородок. – Если допустить, что группа существует, можно предположить, что в неё входят влиятельные люди. Что объясняет, для чего Абедалониуму понадобилась максимальная огласка: шумный скандал снижает количество ответных действий.

– И заставляет паниковать слабых.

– Но решительный среди них нашёлся, – заметил Никита. – Сначала предложил деньги, а когда не получилось – приказал убить.