– Знаете, что я сказала Шери в последний раз? Самые последние слова? Я сказала: «Черт, Шери, мы забыли помыть дверь». А она в последний раз сказала мне: «Черт, давай помоем».

В этот момент одна и та же мысль пришла в голову детективу и рыдающей девушке, и эта невысказанная мысль повисла в воздухе больничной палаты. Если бы Бет и Шери оставили входную дверь здания «Трансамерика» невымытой, они были бы в безопасности. Они бы сели в «Бронко» Шери и уехали со стоянки прежде, чем убийца смог до них добраться.

Глава 4

Он должен был стать идеальным ребенком – сыном, о котором так мечтали родители. Он, безусловно, не был одним из тех «брошенных» детей, которые сначала становятся нежеланными, а затем переходят из одной приемной семьи в другую. Ни один криминолог никогда не назвал бы Рэндалла чем-либо обделенным. Он родился в любящей семье образованных родителей из высшего среднего класса. То, что он однажды может стать преступником, жестоким убийцей-садистом, казалось совершенно невозможным. И все же ему было суждено достичь успеха, который далеко превосходит мечты любого мальчишки, и в конце концов пасть и вместо славы погрязнуть в бесчестии.

Его отец, Уолтер «Джек» Вудфилд, и мать, Донна Джин, были представителями той эпохи, когда люди влюблялись, женились и остепенялись, чтобы вырастить идеальных детей. Это было всеобщей мечтой в сороковых и пятидесятых годах. Дочери вырастут, поступят в колледж и выйдут замуж за профессионалов. Сыновья станут звездными спортсменами, преуспеют в учебе и будут гордостью своих родителей.

Для многих из тех молодых пар, что поженились сразу после окончания Второй мировой войны, эти мечты сбылись. Для других, таких как Вудфилды, что-то пошло не туда, и они так и не поняли почему. Если в подходе Вудфилдов к воспитанию детей и было что-то ошибочное, то это произошло непреднамеренно; с самого начала они хотели только лучшего для своих детей. По какому-то любопытному, но неписаному правилу родители того времени стремились к тому, чтобы первым их ребенком был мальчик. Таким образом у отца появился бы маленький слепок, который можно было бы сформировать и которого можно было бы одарить теми преимуществами, которых был лишен он сам во времена Великой депрессии. Донна Джин проучилась два года в колледже, но ее планы перечеркнула война, а Джек Вудфилд получил только диплом об окончании средней школы. В двадцать один год он поступил в телефонную компанию «Пасифик норт-вест белл», где сделал хорошую карьеру и проработал более тридцати лет.

Первыми Донна Джин Вудфилд родила двух дочерей подряд: Сьюзен и Нэнси, хорошеньких, умных, послушных маленьких девочек. Оба родителя обожали своих дочерей, но все еще мечтали о мальчике, и Донна Джин была уверена, что ее третья беременность в 1950 году принесет им сына, после чего их семья станет полноценной.

Друзья помнят, что она выбирала, а затем отвергала множество имен для мальчика, объясняя, что имя очень важно для ребенка. Неудачное имя могло испортить ему жизнь. Хорошие, солидные имена для мальчиков, такие как Джон, Чарльз и Джозеф, вышли из моды к 1950 году; в газетных колонках под заголовком «Родились» появилось множество Брайанов, Кевинов и Марков. Новая идея заключалась в том, чтобы дать мальчику особое имя, которое он мог бы с гордостью носить на протяжении всей своей жизни. Обычай называть мальчиков в честь прародителя также утратил популярность. Дедушки, возможно, заслуживают второго имени в знак уважения, но не более того.

Донна Джин наконец остановилась на том, что, по ее мнению, было замечательным именем: Рэндалл Брент Вудфилд. Она назовет его Рэнди.

Когда у Донны Джин Вудфилд начались схватки поздно вечером на Рождество 1950 года, казалось, что она действительно вот-вот родит особенного ребенка. Она и родила его, но после полуночи. Рэндалл Брент Вудфилд появился на свет 26 декабря в Салеме, штат Орегон. Его матери было двадцать четыре года; отцу было двадцать семь.

Рэнди родился красивым младенцем с густыми, почти черными волосами. Через несколько месяцев его голубые глаза тоже потемнели, а волосы превратились в копну кудряшек. Женщина, работавшая няней у Вудфилдов, вспоминает, что Рэнди был очень спокойным ребенком, ухаживать за которым было легко.

– Он был очень тихим. Я помню, что иногда волновалась, потому что он был почти слишком хорошим… слишком тихим.

Рэнди раньше, чем другие малыши, начал переворачиваться и ползать. Пошел он тоже рано. Джек Вудфилд был уверен, что держит на руках будущего спортсмена.

Донна Джин кормила сына грудью – это тоже только что вошло в моду после многих лет строго регламентированного кормления из бутылочки. Старшие сестры Рэнди души в нем не чаяли и обращались с ним как с большой куклой.

Вудфилды оставались в Салеме около года после рождения Рэнди, а потом переехали в Корваллис на два-три года. Затем Джека Вудфилда перевели в город Оттер-Рок, штат Орегон, где семья оставалась в течение многих лет.

Вудфилды чувствовали, что все складывается идеально. Растить девочек было одно удовольствие, а Рэнди обещал стать знаменитостью. Отец вовлекал его в занятия спортом, а мать прививала социальные навыки, манеры и умение держать себя. Он был таким красивым, умным маленьким мальчиком, по-другому и быть не могло.

Со временем стали возникать небольшие проблемы. Рэнди не нравилось, что в доме властвуют женщины, а отец много работает сверхурочно, поднимаясь по служебной лестнице в телефонной компании «Пасифик норт-вест белл». Задевало его и то, что сестрам позволялось многое из того, что не разрешалось ему. Объяснения, что они «старше», только сильнее злили его.

Он пришел к выводу, что девочки свободны и могут делать что им захочется. Его сестры могли ходить куда угодно, а ему приходилось оставаться дома. Хуже всего было то, что ему полагалась няня, а они обходились без нее. Будучи школьником, он бунтовал против нянь, требуя, чтобы за ним никто не приглядывал. Однако в тех нескольких случаях, когда его оставляли наедине с сестрами, зависть к ним вырывалась наружу, что приводило к стычкам. Он чувствовал, что его всегда назначают виновным, даже если он и не был ни в чем виноват. Он злился, потому что Сьюзен и Нэнси дразнили его, доносили на него родителям, а его подвергали наказанию.

Обычно именно мать применяла дисциплинарные меры, физически безболезненные, но унизительные для Рэнди, который чувствовал, что разочаровал ее. С самого начала он разрывался между желанием угодить матери, быть «хорошим мальчиком» и своим гневом на нее из-за предъявляемых чрезмерных и нереалистичных целей. Тем не менее, став взрослым, он вспоминал, что его отношения с матерью были «действительно хорошими. Я ближе к своей матери, чем к отцу».

Всю оставшуюся жизнь Рэнди Вудфилд будет воспринимать женщин с определенной поправкой, переоценивать их и порочить себя. Дойдет до того, что его самооценка станет полностью зависеть от отношения женщин к нему.

И все же на протяжении школьных лет Рэнди Вудфилд был, казалось, именно тем ребенком, о котором мечтали родители. Он хорошо учился в школе, получал высшие оценки и с наилучшей стороны показал себя в спорте. Вместе с отцом он участвовал во многих совместных мероприятиях. Таким сыном могла бы гордиться любая семья. С годами мальчик становился все привлекательнее и пользовался растущей популярностью у одноклассников. Ну да, дома он иногда впадал в истерику из-за конфликтов с сестрами – что ж, все младшие братья ведут себя подобным образом.

В пятидесятые годы люди смотрели по телевизору сериал «Отец знает лучше», где показывали образцовую семью, какой хотела бы быть каждая семья. Мать в ней никогда не сердилась, а отец никогда не ошибался, и, конечно, Бад иногда злился на Бетти, свою старшую сестру, но так и должно было быть. В финальных сценах все мирились и смеялись над проблемами.

В пятидесятые о сексе в ситкомах не было и речи. О сексе никто не говорил. Вообще. И, конечно, никто не говорил о сексе в доме Вудфилдов. Это могло подождать до старшей школы. В данном отношении Вудфилды ничем не отличались от других семей тех лет.

Через какое-то время Рэнди возненавидел свое «детское» имя. Его звали Рэндалл, но как он ни злился, как ни пыхтел, «Рэнди» приклеилось к нему навсегда.

Вудфилды жили в Оттер-Рок, городке всего с несколькими тысячами жителей на побережье Тихого океана, чуть севернее залива Яквина. Это было прекрасное, живописное место, безопасное для детей, удаленное от больших городов – до ближайшего, Корваллиса, восемьдесят семь километров, да и население Корваллиса всего-то тридцать пять тысяч человек. Салем и Портленд находились на приличном расстоянии от автострады I-5, и опасения, что подростки из Оттер-Рок могут стать мишенью для наркодилеров, были минимальны по сравнению с проблемами, с которыми сталкивались родители в Портленде.

Соседи в Оттер-Рок были доброжелательными, а Вудфилды считались местными «столпами общества», исключительно милой семьей. Джек продолжал продвигаться по службе в телефонной компании, а Донна Джин, когда Рэнди исполнилось десять, устроилась продавщицей в аптеку в Ньюпорте. Симпатичная женщина, всегда со вкусом одетая, она выглядела на несколько лет моложе своего фактического возраста. Люди тепло отзывались о Донне Джин и с симпатией относились ко всей семье.

Рэнди Вудфилд рано достиг половой зрелости, и его замешательство из-за сексуальных проблем росло вместе с неверным представлением о женщинах. Он все еще пытался угодить матери, но теперь быть идеальным сыном становилось гораздо труднее. Он по-прежнему оценивал себя по соответствию ожиданиям Донны Джин. Ни она сама, ни кто-либо еще об этом не знал. Рэнди обижался на сестер и завидовал им. Они учились в старшей школе, а он только в младшей. Они могли ходить туда, куда его не пускали, и брать уроки вождения.

Уровень разочарования достиг опасной отметки. Он был мужчиной, а мужчины требуют к себе внимания. Однако его жизнью управляли женщины. Он испытывал сильное сексуальное возбуждение, а вслед за ним чувство вины.

В то же время Рэнди Вудфилд добивался все больших успехов на спортивном поприще в Ньюпорте, где посещал школу. Благодаря отличной координации он становился вундеркиндом на игровом поле. Для него не имело значения, какими видами спорта заниматься. Он был звездой и в легкой атлетике, и в бейсболе, и в баскетболе, и в американском футболе. Оттер-Рок и Ньюпорт гордились им. Отец начал составлять альбом с фотографиями и газетными вырезками, восхваляющими успехи Рэнди. Этих альбомов набралось целых три. Не каждый маленький городок мог похвастаться таким многообещающим спортсменом, как Рэнди Вудфилд.

Но этого было мало. Рев толпы, гордость отца и перспективы великого спортсмена не могли уравновесить его сомнения в собственной компетентности и, более того, в мужественности.

Первая открытая демонстрация сексуальных отклонений случилась у него уже в младших классах средней школы. Когда справиться с давлением и конфликтами привычными способами стало невозможно, он начал обнажаться. Рэнди понимал, что вести себя так «хороший мальчик» не должен, но сопротивляться этой одержимости не мог. Посредством эксгибиционизма он мог не только продемонстрировать свою мужественность, но и подсознательно отомстить матери, которая требовала от него недостижимого совершенства. Еще большее удовольствие, чем эта мягкая месть, доставляла реакция испуганных женщин и девочек, шокированных видом его гениталий.

Он редко удовлетворялся одним изолированным актом. Продемонстрировав свой эрегированный член женщине на одном конце Ньюпорта, Рэнди бегал в другие районы и находил еще больше жертв. Оправдание себе он находил в простом рассуждении: если что-то никому не причиняет вреда, то это пусть и не очень хорошо, но, по крайней мере, приемлемо. Страх перед разоблачением одновременно возбуждал и пугал.