Неужто и точно уволят? – с тоской подумал Третьяков. И нафига он приперся в эту Москву? Михаил Иваныч ушел бы на пенсию, и его на свое место бы поставил, скорее всего…Должность генеральская, глядишь и через год-два и он стал бы генералом. Хотя все в городе его и полковником уважали, не то, что это московское не пойми что… Ему тут даже Соловьев пытался возражать…

Хотя… Возможно, в тот раз, в виде исключения, старлея можно было и послушать… Что-то он ему пытался про Ивлева рассказать до своей командировки… А ведь правда, если так вспомнить, то и Румянцев на что-то намекал…

***

Первая моя поездка сегодня была на знаменитый мясокомбинат возле Лосиного острова. По-моему, он сейчас крупнейший в Москве, хотя точно не скажу.

Выехал заранее, прикидывая, что комбинат большой, а где точно лекция будет проходить, неизвестно. Может, еще по территории долго идти будет надо.

Встретил меня на проходной секретарь парткома Леонов Владимир Сергеевич. Хромой, судя по взгляду, явно ветеран войны. И возраст подходящий, лет под шестьдесят. Ветераны одинаково смотрят, словно опасность постоянно вокруг высматривают, и расслабиться никак не могут. Взгляд получается такой пронзительный из-за этого. Ну и хлебнули они немало на войне, это тоже свой отпечаток накладывает. На пару с ним меня встречал комсорг Калмыков Сергей Михайлович. На вид ему было лет двадцать пять, и он пытался держаться строго, но видно было, что это не его. Скорее всего, душа компании, много веселится.

Приняли они меня предельно дружелюбно, что тут же сразу и нашло объяснение.

– Не могли бы вы немножко отойти от программы? Думаю, нашей молодежи будет интересно услышать, как такой молодой человек может в СССР стать корреспондентом газеты «Труд». Что для этого нужно. Как удается писать такие интересные статьи? – попросил меня Леонов.

Ну, подумал я, Ионов обещание сдержал. Тема у меня была, и правда, достаточно скучная и мутная. «СССР на пути к высотам бытового обслуживания». Жаль только, что на вопросы секретаря парткома правдиво отвечать во время выступления никак нельзя. Хотя уверен, что скучно бы местным работягам точно бы не было. Представил, как я выхожу на трибуну и начинаю рассказывать:

– «Товарищи! Как у меня получилось стать корреспондентом? Для этого мне понадобилось обнаружить левое производство на одной крупной мебельной фабрике. А потом по просьбе очень крупного чиновника, члена КПК Межуева, закрыть на него глаза. Вскоре после этого, в порядке благодарности, меня и сделали корреспондентом «Труда», одной из крупнейших газет СССР».

Фурор был бы точно обеспечен… Но нет, не буду резать правду-матку. Так что ответил согласием, и пока меня повели осматривать местный музей, стал придумывать отредактированную версию моего становления журналистом.

Музей у них был очень хороший. Гвоздем экспозиции было Боевое знамя 1-ой Гвардейской Московской Краснознаменной стрелковой дивизии.

– Много наших воевало, много погибло, ну и продуктами мы армию и мирное население обеспечивали, вот нам его и передали, – пояснил парторг.

– А вы знаете, что мы первые, вместе с Ленинградским мясокомбинатом, стали пенициллин выпускать? – тут же повел меня к другому стенду комсорг.

Честно сказал, что не знал. Мне бы и в голову не пришло, что мясокомбинат может лекарства выпускать. Оказалось, это в порядке вещей. Их на основе эндокринного сырья делают.

Ну а затем мы проследовали в большой зал, куда собралось уже порядка четырех сотен работников, и еще места были. Судя по виду зала, он еще довоенный. Представил, как во время войны здесь собирали женщин и подростков, что стали на места мужчин, ушедших на фронт, и зачитывали им сводки Совинформбюро о положении на фронте. Как они их обескураживали в 1941-1942 годах, и как с каждым последующим месяцем сводки были все более и более бравурными… Наверное, ура кричали после каждой победы советских войск…

Сейчас, конечно, мужчин в зале было полно, работа специфическая. Встал за трибуну, представился и начал рассказывать, что в СССР все дороги открыты. Если хочешь, можешь и журналистом стать. В принципе, не соврал, в «Труде» сейчас сидят массово выходцы из простого народа… Сильно удивлюсь, если Вера Ганина из потомственной интеллигенции, у нее по манерам видно, что она откуда-то с периферии в Москву приехала.

Честно сказал, опять же, что стал журналистом случайно, и в будущем не планирую переходить на полную ставку, что мне больше интересен экономический сектор. Рассказал затем, как тоже Леонов просил, о нескольких своих статьях, и каким образом я пришел к идее их написать. Ну а затем начались вопросы. Задавали их преимущественно девушки, и чтобы они там ни спрашивали, а зал взрывался тут же взрывом хохота и криками. Разными, в зависимости от того, была девушка замужем или нет. К примеру:

– Куда тебе, Верка, замужем же уже!

– Товарищ лектор, женитесь на Наташке, не пожалеете! Всегда будет дома свежее мясо на столе!

Парторг и комсорг вообще не пытались как-то реагировать, Леонов даже и улыбался каждый раз себе в усы. Меня, впрочем, это тоже совсем не напрягало, как раз радовало. Какой-то из других лекторов может и смутился бы, но я сам выходец из народа, как в прошлой жизни, так и в этой. К советской элите мои родители не имели ни малейшего отношения. Ну и больше всего не люблю выступать в казенной атмосфере, когда люди и слово боятся сказать под тяжелым взглядом начальства.

Так что весело, хоть и немного шумно, поработали с полчаса. Потом Леонов вышел, и негромко, но веско сказал, что лектора ждут уже в следующем месте, потому как он нарасхват. И они с Калмыковым повели меня к проходной. Небольшая заминка случилась только, когда мы свернули к кабинету местного профсоюзного деятеля, судя по табличке. Его самого на месте не было, но кабинет не был заперт, Леонов нырнул внутрь, и через несколько секунд появился с пакетом, который приветственно булькнул. Шепнул мне также, что внутри есть и профильная продукция, мол, у них специальный цех колбаску только для Кремля делает, вот оттуда и взяли…

Сердечно попрощались на проходной. Мне реально понравилось. Хороший почин!

Такое начало этого летнего тура по линии «Знания» вдохновило. Сегодня были еще три предприятия. За три часа промчался галопом по всем. Везде меня ждали не с официальной темой лекции, а с рассказом о моих журналистских буднях. Так и квалификацию потерять можно. Везде щедро одаряли подарками. По итогам дня смекнул, что подарки для журналиста явно будут получше, чем по итогам обычных лекций по утверждённым темам. Не вскрывал ничего, но тяжесть сама за себя говорила. Не кирпичи же мне подкладывают в эти пакеты для веса…

Вернулся домой, так за один раз всю добычу не смог перенести из багажника. Не в моих интересах было спешить и пытаться затащить все сразу – каждый из пакетов, без исключения, булькал, когда в багажник загружал. Спешить и ронять такой подарок на бетонные ступени в подъезде – себе дороже будет… Так что спокойненько в два приема все перенес. Машину не закрывал. Множество детворы во дворе имело и свои плюсы. Четверо патрульных с повязками что-то да значат. За машину незапертую точно можно не переживать…

Валентина Никаноровна была несколько удивлена, когда я один раз поздоровался и прошел мимо нее с малышами на кухню с тяжелыми пакетами, а затем через несколько минут вернулся с еще двумя. Булькало все характерно, представляю, что она подумала. Логично же – жену отправил на две недели, а теперь праздновать будет. Запасается и спиртным, и закусью. Через часик, наверное, и друзья подтянутся. Не один же пить будет такую прорву спиртного. … К счастью, это вовсе не мой путь по жизни… Или к сожалению – уж кто какой стиль жизни больше любит…

Но приятно отметить, никаких вопросов задавать или как-то комментировать мои действия няня не стала. И строгое лицо не делала. И на кухню приходить, якобы чтобы пообщаться, пока я все это буду доставать, как любила Ирина Леонидовна делать, тоже не попыталась. Вот такая помощница, интеллигентная и в чужие дела не лезущая, мне по душе…

Глава 2

Москва, дом Ивлевых.

Разобрал подарки с мест, где выступал. Четыре бутылки, первая –советский виски, я такое не пью. Ничего, вручу кому-нибудь, кто его любит. И три бутылки коньяка, две армянского, одна грузинского. И выдержка приличная – от семи до десяти лет. Балуют журналистов «Труда» получше, чем лекторов от «Знания», чего уж там…

Да уж, если бы я любил выпить, то карьеру бы делать не было никакого смысла. Договорился бы с Ионовым, тот бы мне охотно давал лекции по своей линии каждый день. И спивался бы потихоньку с такими подарками от администраций заводов… Нет, спасибо, аж передернуло, когда представил себе эту картину. Нет ничего печальнее медленно спивающегося человека, который сам не замечает, как теряет человеческий облик…

Так, а что у нас из небулькающего? Мясокомбинат, конечно, порадовал. Колбаска сырокопчёная была знатная, запах от нее шел просто невероятный. А вот почти все остальное было из импорта. Никакого банального зеленого горошка, сплошь ветчина да всякие консервированные персики с ананасами. Оставлю на зиму – самое то при нехватке витаминов будет.

А ведь мне же еще так почти две недели ездить… Ну, часть буду родственникам раздавать. Мама, Ахмад, Загит, Анна Аркадьевна… Эльвира и Никифоровна в деревне с их мужьями… Ничего не пропадет! И тем более никаких вопросов, откуда взялось, и берут подарки легко – все уже привыкли, что мне всякий дефицит за лекции дарят… Типа – легко пришло, легко ушло…

Звонок в дверь, пошёл неспешно открывать. Куда спешить, дети не спят, а активно возятся в гостиной.

Мама пришла, а с ней и Загит. Сказали, что на лестнице встретились. Прошли в квартиру, и сразу в гостиную, к детям, благо по подъезду ходят в тапочках, разуваться не надо.

Подумал, а почему бы сразу не отложить кое-что из трофеев для родственников? Нам столько с няней не нужно. Пошел на кухню и соорудил два пакета.

Вернулся в гостиную. Мама и Загит возились с малыми. Начал тоже играть с детьми, соскучился без них за день. С тревогой заметил, что мама что-то выглядит неважно. Бледная какая-то, взгляд отстранённый немного. Подошёл к ней встревоженно.

– Мам, ты себя нормально чувствуешь?

Потрогал ей лоб, температуры нет, но на лбу испарина.

– Все хорошо, устала что-то просто и голова побаливает. – ответила Апполинария. Мама явно пыталась бодриться.

– Тебе нельзя переутомляться, беречь себя надо, – укорил ее. – С парнями мы справимся, не переживай. А голова где болит?

– Затылок давит, – пожаловалась мама.

– Так, мне это не нравится. Давление вполне могло подняться, раз затылок болит. Надо подстраховаться на всякий случай.

Пошел звонить Инне. Когда очень надо, можно на вахту звонить, ее позовут. Злоупотреблять этим не стоит, но сейчас, похоже, как раз такой случай…

– Вези ее к нам в больницу, – сразу скомандовала сестра, услышав про недомогание и головную боль, – надо подстраховаться, в таком возрасте нельзя рисковать. Я сейчас позвоню в больницу, предупрежу дежурных, вас встретят.

Больше всего времени ушло на то, чтобы уговорить маму поехать. Начались уверения, что «полежу пройдет» и «что вы устраиваете…». К счастью, тут и Ахмад подошел, и тоже встревожился. Кое-как совместными усилиями, подключив Ахмада, уговорили ее поехать. Пока стоял с мамой и ждал лифта, подсказал тихонько ему, чтоб собрал быстренько ей вещей в больницу на случай, если вдруг придется остаться. А то если при маме начнёшь собирать, точно в отказ пойдет и не поедет.

Ахмад обернулся очень быстро, только успел машину немного прогреть.

В больнице нас действительно уже ждали. Сестричка сработала оперативно, молодец. Маму сразу увели обследоваться, а мы с Ахмадом остались сидеть и ждать новостей в холле.

Просидели минут двадцать буквально, как в холл влетела Инна. Увидев нас, тут же подошла.

– Ну как? Давно приехали? – поинтересовалась она.

– Минут двадцать сидим. Маму на обследование забрали.