Орберезис всегда считал, что от того, что люди к нему приблизятся, проблем не будет. Он просто наслаждался пребыванием среди простолюдинов, независимо от того, были они набожны или нет. Хотя, конечно, когда они набожны, это намного лучше.

К нему приблизилась пожилая женщина без передних зубов и с темной кожей, морщинистой, как изюм.

– Это действительно ты, Истинный Бог? – Она изо всех сил пыталась не отстать. Двое сопровождающих Орберезиса глав культа попытались оттолкнуть ее, но он их остановил:

– Так меня называют, – сказал он, принимая царственный вид.

– Я верю Тебе, о Всевышний, – сказала женщина. – Я верую, что Ты и есть Истинный Бог. Говорят, Ты возвращаешься домой. Ты из Сирестира? Ты один из нас?

Его разум вдруг затопили воспоминания об огне, грязи и саже. На него нахлынула ужасная вонь дыма, пепла и навоза – и все это было гораздо хуже, чем его ночные кошмары. Стряхнув нежданные воспоминания, он сохранил самообладание.

– Родился и вырос в Сумрачных лесах, – сказал он, сглотнув комок. – Этим землям я и принадлежу и не желаю оказаться в иных странах. Это моя земля.

– Это Твоя земля, – повторила она, а затем оглянулась на работников, занятых на полях. – Истинный Бог здесь! Он избавил нас от этих жалких тварей! Он положил конец Багровым войнам, и теперь Он возвращается! И все же Он едет верхом на тенерыке, как простой человек. Ему больше нечего доказывать! О, как я благодарна Истинному Богу за Его силу и доброту!

И, опустившись на колени, старуха уткнулась лицом в землю.

– Благословляю тебя, добрая женщина, – обронил Орберезис.

Эти изможденные голодом ублюдки давно отчаялись, но для того, чтобы обмануть богачей, сперва надо было одурачить бедняков. И ради какой-то там искренности или жалости не стоило губить десять лет тяжкой работы, во время которой он создавал этот образ, терпел мигрени и проклял все свои мечты.

Ехавшая рядом Сольви приблизилась к крестьянке и, заправив светло-русые волосы за уши, позволила яркому солнцу осветить ее бледное лицо. На лбу девушки выступили капли пота, но она по-прежнему настаивала на том, что должна носить темную мантию ордена. Глаза Орберезиса скользнули по ее точеной фигуре, затем их взгляды на мгновение встретились, и Сольви отвела глаза. Ее нос и веснушчатые щеки были столь очаровательны, что он просто не мог не смотреть на нее. И если бы не эта ужасная головная боль, он даже мог бы что-нибудь предпринять.

– Встань, женщина, – приказала Сольви. – Истинный Бог благословил тебя. Иди, распространяй слова Его. Или присоединяйся к нам в нашем марше в столицу.

Орберезис подозвал Сольви поближе и шепнул ей на ухо:

– Хорошая работа. Я доволен тобой.

Ее лицо просветлело. Она снова заправила волосы за уши и, покраснев, опустила голову:

– Я недостойна твоей похвалы, о Всевышний Господь.

– Достойна.

Именно благодаря Сольви его культ столь разросся. Именно она стала той силой, с которой стоило считаться. Когда она только приходила в себя после зверств Багровых войн, Орберезис проявил к ней человечность и любовь – и теперь она была на его стороне. И она стала очень ценным активом. Орберезису очень бы хотелось, чтоб она им и оставалась – ну, или стала чем-то большим. Но сначала ему нужно было поправиться.

– Сколько людей следует за нашим караваном с тех пор, как началось наше путешествие?

– Их слишком много, чтобы сосчитать, Всевышний Господь. Наверняка их сотни.

– И ты полагаешь, что к тому времени, когда мы достигнем Ушара, их станет намного больше?

– Да, Всевышний Господь. Даже король – твой последователь.

– Мне лестно слышать это, – кивнул Орберезис, отпуская ее.

Сольви уже третий раз говорила ему, что его последователем был и король Сирестира Доэм: сын ныне покойной, при жизни безжалостно правившей страной суки-королевы, натравившей своих курильщиков на его измученную провинцию. Именно она приказала казнить всех, кто был виновен лишь в том, что беден и голоден. Ныне она была мертва, но ее наследие оставалось у ее жалкого сына.

Караван двигался вперед, и вскоре красные поля ягод серо уступили место лесам и городкам. К шествию присоединились еще сотни крестьян, и это уж точно произвело бы впечатление на любого короля. Пейзажи вокруг были настолько красивы, что Орберезис мог бы даже ими наслаждаться, если бы в голове у него беспрерывно не стучал гигантский гонг, отдающийся эхом при каждом ударе сердца, так что у него туманилось зрение и глохли уши.

По дороге в Ушар они останавливались еще трижды, и Орберезис за это время заметил, как мало солдат охраняют дороги в столицу – еще один признак того, сколь хрупка была власть слабого правителя над своим королевством.

Орберезис почти наяву видел, как растет и ширится выдуманная им легенда, как она захватывает каждый новый город. По мере того как караван движется на восток, он все чаще слышал болтовню крестьян, их заверения о том, как они верят в него, и видел, как ревниво смотрят на него местные лорды, не способные заставить своих подданных любить их так же, как любили его. Но из-за постоянно мучающей Орберезиса головной боли разговаривать с последователями было тяжело. Ему очень бы хотелось почаще говорить с ними, придумывать небылицы – такие, что слушатели бы рот разинули, – и тогда бы они, возможно, пожертвовали еще немного средств ордену Красного Шара. Но эти проклятые головные боли…

Бум.

Бум.

Бум

Разве можно поддерживать разговор, когда каждое слово отдается ударом? Разве он мог бы задурманить болтовней головы слушателям – при том что раньше он вполне это умел? Он крепко сжал руками поводья скакуна и стиснул зубы. Это было настоящее мучение – и он не мог даже пожаловаться, потому что тогда все бы начали сомневаться в его божественности.

К Орберезису верхом на тенерыке подъехал его самый старый друг – Таванар: с сальных волос мужчины на лицо и одежду тек пот, и нельзя было без смеха смотреть на то, как приятель, хватаясь за рукоять меча и делая вид, что он знает, как им пользоваться, пытается изобразить из себя дворянина или королевского стражника.

– Что ты здесь делаешь? – прошептал Орберезис. – Предполагается, что ты должен следить, чтобы люди не сбавляли темп, а не подскакивать ко мне поболтать.

Таванар вскинул руки, изо всех сил стараясь, чтоб их разговор не подслушали:

– Я выполняю свою часть работы. Мне просто интересно, сработает ли наш план. Мне кажется… мы слишком рискуем. Конечно, эту идею подал я, но я не думал, что ты с ней согласишься.

– Держи рот на замке, – прошептал Орберезис, пряча раздражение за улыбкой. – Они тебя услышат.

– Все в порядке, Дои. Они все слишком далеко.

Орберезис замер, услышав имя, от которого он давно отказался и которое уже давно ему не принадлежало. Прошлое много лет находилось под замком.

– Все в порядке, Всевышний Господь? – крикнула ему Сольви, находящаяся в нескольких шагах от них.

– А, да, да. Генерал Таванар и я просто обсуждаем, как нам лучше двигаться.

Сольви поклонилась и потянула за поводья своего тенерыка, отводя его в сторону.

Таванар проводил ее взглядом, и Орберезис почувствовал, как у него в душе все сильнее разгорается гнев:

– Тебе стоит держать свои желания при себе, иначе они зададутся вопросом, почему Истинный Бог водится со столь развращенными людьми.

– Беспокоишься, что я выставлю тебя нечестивцем?

Орберезис вздохнул:

– Да.

И Сольви уж точно была не для него.

Таванар усмехнулся, и Орберезис поймал себя на том, что ему хочется улыбнуться в ответ. Он безумно соскучился по всему этому – шуткам, смеху, ограблениям. Но теперь ему нужно было сосредоточиться только на исцелении от этих вечно изматывающих его головных болей. Ему уже годами ничего не помогало.

– Останься на десять минут с Сольви – и она за пять тебя убьет. Если только я не прикажу ей не убивать тебя, – сказал Орберезис. И, позволив себе расслабиться, продолжил: – Сольви не слишком любит мужчин.

– В отличие от богов, судя по всему.

– В отличие от одного вполне конкретного бога.

– Она могущественна? – спросил Таванар.

– А ты как думаешь? Она же курильщица.

Таванар нахмурился:

– Ты так говоришь только потому, что она умирает от желания расцеловать твои вонючие ноги. Кстати, мы скоро остановимся, чтоб помыться?

– Сегодня вечером я планировал помыться во дворце, но, возможно, нам скоро придется остановиться, – сказал Орберезис.

– Почему бы тебе не использовать свои божественные силы, чтобы как можно быстрее нас туда доставить?

– Потому что это так не работает, придурок.

На самом деле Орберезис и сам не знал, как работает сила сферы, но Таванару не стоило об этом знать. Будет намного лучше, если всем будет казаться, что он контролирует ситуацию – ну хотя бы до определенной степени. Хотя, если говорить честно, Чудо произошло случайно. Он уже десять лет подряд пытался заставить сферу заработать, но все было безуспешно. Для того чтобы поразить всех своих последователей, хватило бы небольшого всплеска силы, но нет. Ничего. И сейчас он жил за счет своей репутации, за счет видимости божественности и за счет дураков, которых удавалось обвести вокруг пальца – хотя пока этого было достаточно.

Таванар послал ему извиняющуюся улыбку.

– Что ты чувствуешь по поводу возвращения в Ушар? Интересно, многое ли изменилось?..

Орберезис пожал плечами, отгоняя воспоминания о том, что случилось, когда они с Таванаром побывали внутри городских стен.

– В королевстве царит беспорядок. Посмотри на этих людей. Они больны и изголодались – и все стало намного хуже, чем было раньше. Они сокрушены. Помнишь, как быстро они присоединились к моему культу, стоило только предложить им малейшее утешение? А король, кажется, больше заботится о древних фолиантах, чем о королевстве.

Таванар вздохнул и поморщился:

– Не имеет значения, как долго тебя не было. Некоторые вещи не меняются.

Орберезис кивнул.

– Кстати, о неизменности… Ты как? Ну, в смысле, твоя болезнь?

Орберезис сглотнул. Даже с Таванаром ему было нелегко об этом говорить. И хоть он понятия не имел, что это была за болезнь, но наверняка это было что-то пагубное.

– Паралич бывает редко, а кошмары и мигрени преследуют постоянно.

– А что, если эликсир не сработает? Говорят, что он ускоряет исцеление и делает людей сильнее, но это же не значит, что…

– Я знаю, Тав, но разве у меня есть выбор?

До них дошли слухи о чудесном эликсире. Сведений о его действии было крайне мало: в сообщениях говорилось о том, что он давал сверхчеловеческую силу – но на это ему было наплевать. Главное было то, что он ускорял исцеление. И это его очень взволновало. Проблема была в том, что никто не знал, где можно найти этот эликсир. Именно поэтому ему и нужно было как можно скорее отправиться в Ушар. Во дворец. Если в мире и есть что-то редкое и ценное, Ушар, несомненно, это получит.

Лицо Таванара вытянулось:

– Мы достанем эликсир, не волнуйся. А теперь отдыхай. Завтра у тебя важный день.

Орберезис кивнул. О, как бы он хотел, чтобы Таванар был прав.

– Сообщи всем, что пора разбивать лагерь, – сказал он. – Проведем ночь здесь.

Таванар улыбнулся и кивнул – и эта улыбка была так знакома Орберезису. Именно эта улыбка и поддерживала его все эти годы в здравом уме и позволяла оставаться на ногах. Всегда приятно, когда рядом есть кто-то, кто знает, что ты – не бог, пусть Тав и думает, что он может контролировать эти силы.

Даже если не думать о том, что сердце Тава слишком мягко – во зло ему самому или для того, что им предстоит сделать.