Нет вызова – транспорт проскочит мимо и остановится там, где требуется пассажирам. Личные «машины» ожидали владельцев.

Я вызвала колесницу главнокомандующего семью подземными городами. Антарис был местной столицей – культурным центром, если можно так выразиться.

Мой транспорт прибыл немедленно.

Я забралась внутрь и встала, держась за широкие поручни, покрытые специальным гелем для удобства. Сидеть не хотелось – внутри словно закипала какая‑то энергия – последствие уколов тониками. На такой поддержке можно неделями работать и не отдыхать практически ни минуты. Но затем потребуется дать себе хотя бы сутки для «перезагрузки» организма и нервной системы.

Будем надеяться, эти сутки мне предоставятся.

Я откинула крышу колесницы и ощутила, как ветер вбивает в лицо сырой воздух, ощупывает щеки и лоб массажерами струек.

Я прикрыла глаза, опять погружаясь в воспоминания.

* * *

Примерно восемьдесят лет назад

Ускоренные курсы для попаданцев в речном городе.

Над головой купол и видно воду, хотя и стилизовано все под небо, но в небе не плавают рыбы и солнечные лучи не разрезают его словно секиры.

Речные города, в отличие от подземных, строились словно эдакие гротескные муравейники. Здания, плавно переходящие друг в друга, какие‑то «участки» между ними, ближе к границе… Выходишь – и перед тобой прозрачная стена, за которой кипит водная жизнь.

– А почему машины не называют машинами или автомобилями? – удивляется мой Адрюша.

Ребенку все любопытно и интересно. Даже в такой ситуации, когда человечество, фактически, загнанный волк. Шаг вправо, шаг влево – рыщут гончие и кажется, что охотничьи рожки оповещают о скорой смертельной стычке.

Дети вообще легче воспринимают как изменения, пусть даже настолько разительные, так и новые условия, привыкая к ним проще взрослых.

– Видите ли… – серьезная женщина «в футляре» – эдакая титульная училка с гулькой на затылке, останавливается, и заправляет за ухо прядь. – Восемьсот лет назад, когда нас атаковали твари, автомобили, машины и здания стали для людей, как могилы. Мы ничего не могли с ними сделать. Поэтому люди отказались от всего, что напоминало им о тех ужасающих временах. Когда человечество, фактически спустилось в каменный век. Утратило многие технологии…

– Поэтому теперь все работает на силовых полях и разрядах?

– Именно так. Вначале самым главным было попросту выжить и сохраниться. Люди рыли землянки, прятались в лесных чащах в шалашах или вроде того. Твари там их находили с трудом и какое‑то количество смогло выжить. Потом ученый Ильдар Сафин увидел, как молния ударила в воздух, и одна из невидимых тварей подохла… Так мы поняли – как их можно убить.

– Но ведь сейчас у людей развита и медицина, и всякие устройства для комфорта. И компьютеры…

– Коммуникаторы! – возмутилась титульная уличка. – Да, когда мы нашли средства защиты своих поселений, то начали поднимать с нуля технологии. Поскольку самым важным было разрабатывать оружие против тварей, остальное стало как бы побочным и естественным образом проистекало из первого.

– Даже в медицине? – это уже я заинтересовалась.

– Еще бы! Вот излучатели, которыми вас омолаживали и оздоравливали. Мы используем их, чтобы как бы останавливать старение организма, причем, каждый в том возрасте, в котором захочет. Так вот, изначально их делали для того, чтобы замедлять тварей. Думали, что это остановит их метаболизм. Раз уж более сильные разряды их убивают.

– Не вышло?

– Думаю, нет. Хотя сложно сказать. Ученые надеялись поймать тварь и выяснить – чего хотят эти гады. Может попробовать с ними договориться. Но ничего у них, в итоге, не получилось.

– Это как европейцы: США, Франция, Германия, Польша и многие другие пытались сдаться, заключить с тварями пакт и даже предлагали разделить власть на Земле, при помощи денег, отдав часть крупнейших банков и облигаций внешних долгов? – спросила очень грустная попаданка. Насколько помню, ее звали Кирай. Ее тоже привел сюда Сиолилан Град. Он спас ее через день после меня. И эта девушка постоянно была задумчивой, тихой и какой‑то слегка отрешенной. Хотя… может мне это только казалось.

Миловидная, фигуристая, статная, с белокурой косой до пояса и серыми глазами, на прогулках и во время экскурсий она часто витала где‑то в своих мыслях.

– Да уж! Европейцам, во главе с США, только и пришло в голову, что купить тварей, – презрительно произнесла наша училка.

– А они?

– А они просто всех уничтожили.

– Прямо всех?

– Всех, кто не успел убежать.

– Поэтому теперь всем правит Россия?

– Ну это не так, если рассматривать объективно. Россия не правит. Просто Россия первой организовала рабочее сопротивление. А точнее, наверное, все‑таки бегство. Пока европейцы пытались договориться с тварями, наши с вами потомки… ну да, и ваши, хотя вы из параллельного мира, рыли землянки, обустраивали подземные города. Прятались в лесах и под разными водоемами. Вот поэтому теперь государство Россия – общепланетарное и основной язык – русский. Хотя по нашим законам другие языки не запрещены и разрешены все религии. Неважно – каким богам и кто молится. Мы все едины и поэтому мы победим.

Это уже звучало как лозунг. Жалкий, учитывая тот ужасающий факт, что люди не выиграли еще ни одной битвы. Ни одной! За восемьсот лет!

Кроме разве что битвы с возрастом, благодаря упомянутым излучателям.

– А почему все здания современных людей, кроме башен – сплошняком одноэтажные? – вдруг спросил мой Андрюша. – Я смотрел в смартфоне… о‑ой, в коммуникаторе по сети про разные другие города, даже лесные. На Земле, на данный момент, нет ни одной новой постройки выше. Исключительно старые заброшенные здания. Этому ведь должно быть какое‑то объяснение.

– Понятия не имею почему именно так. Как‑то так повелось после начала нашествия тварей. Возможно, удобно. Возможно, решили, что в подземных городах и речных это выгодней. Лесные же постоянно переносятся с места на место. Смысл строить нечто основательное и большое?

– И никто даже не задумывался почему?

– Никто не задумывался. Предположу, что людям было постоянно слегка не до этого.

Училка выглядела недовольной: мол, у меня тут важный урок, а вы спрашиваете какую‑то ерунду.

Но вот уже много лет у меня в голове крутились упомянутые странные факты.

Одноэтажные здания нового человечества, тот факт, что излучатели, созданные для тварей, на людей‑таки действуют, а на врагов – нет… И многие прочие странности и необычности…

* * *

Наши дни

Я вздохнула. Да уж. Жить в мире, где все подчинено исключительно одному – потенциальной победе над общим врагом, которой нет и не предвидится сотни лет… Это непросто. Но… я жива. Андрей вырос и живет теперь в лесном городе. Все могло быть значительно хуже. Даже сразу после нашего попадания.

По статистике во время тех испытаний, кстати, ничего особо не давших, погибло больше тысячи попаданцев. Выжили – только сотни.

Нам ли кричать «За что?», «Почему мы?», «Как же так?»

Колесница ускорилась. Ее перегоняли с места на место мощные поля, которые то включались, а то отключались. И чем ближе колесница была к цели, тем быстрее ехала по невидимым рельсам.

У меня, как обычно, голова будто пустела и казалось – мысли путаются. Поля специфически воздействовали на мозг.

Местные привыкли и воспринимали этот способ передвижения как банальный, обычный. Я же вот за столько десятилетий так и не отделалась от ощущения, что все это нереальное, странное…

Лесники, что по долгу службы приходили в подземные города или речные, иногда теряли сознание во время разгона полей при поездках на колесницах. Им выдавали специальные защитные шлемы.

Помню Сиолилан, когда провожал меня сюда, почувствовал дурноту. Я видела, как он бледен во время поездки на колеснице. Но… генерал лесников не подавал виду.

Лишь когда мы прощались, он тихо сказал:

– Если бы не возможность еще немного побыть рядом с тобой, в жизни бы в эти крысиные туннели не полез!

Он ушел, потому, что тогда мы расстались.

И я испытала слабое, но облегчение.

Мы друг другу не подходили. Увы… Хотя наш роман был самым ярким и самым приятным приключением в этом мире…

…Затормозила колесница быстро и резко. Меня дернуло вперед, но упасть в этой конструкции не представлялось возможным. В момент старта и торможения пассажира окружало так называемое «стабилизирующее поле».

Здание Научного комплекса разительно отличалось от всех остальных гротескных построек подземных поселений.

Никакого смешения стилей, украшений, излишков… Строгие светлые стены, колонны, белокаменная лестница. Так выглядел мой университет, на той, другой Земле, куда уже не вернуться.

Гаоль лично встречал меня у самых дверей и даже открыл их. Кхм… Какая фееричная галантность со стороны столь важной персоны. Да, я генерал, и тут я – одно из главных лиц, что решают и вершат судьбы подземников. Но Гаоль Андерс – ученый мирового масштаба. По сравнению с ним я – только лишь солдафон, что честно выполняет собственную работу.

Впрочем… Сильный, здоровый мужчина, который в военное время прячется за стенами лабораторий… ну так себе для меня уважаемый человек.

– Леди Телла, добро пожаловать. Очень вам рад.

Какой Версаль! Явно его предками были утонченные слабохарактерные английские аристократы, от которых Андерс унаследовал не только хорошие манеры, но и слабость духа до кучи.

– Гаоль, давайте уже без формальностей, – кажется слишком резко произнесла я. – Мы с вами не на светском приеме и нет нужны особо расшаркиваться. Я здесь по делу, вы тоже…

– Вы по‑прежнему твердо уверены, что вежливые мужчины – трусы? А настоящие, крутые мужики – те самые, что бегают по лесам с пистолетами? – Гаоль спросил спокойно и вкрадчиво, но желваки его бешено заметались по скулам.

– Советник Гаоль! Я крайне занятой человек. У меня уже куча донесений в коммуникаторе, я должна все просмотреть, проверить, как перегруппировать наши войска. Мне необходимо связаться с остальными генералами, чтобы скоординировать наши усилия и выяснить – у кого что случилось за последние сутки. Как вы понимаете, мне пока было не до этого. Поверьте, у меня очень много дел. И выяснения отношений, равно как и исповедь – кого именно я считаю крутыми, а кого – трусами – уж точно не стоят сейчас на повестке. Поэтому, давайте я сделаю вид, что не слышала вашего последнего вопроса, а вы отведете меня в лабораторию для доклада.

Гаоль замер, сверля меня внимательным взглядом. В такие минуты я неизменно смущалась, ощущала себя не в своей тарелке, что ли… Где‑то в животе становилось немного щекотно и почему‑то хотелось невпопад рассмеяться. Мне это совершенно не нравилось, даже злило. Так что я резко обогнула Андерса по дуге и рванула по широкому коридору со статуями знаменитых ученых по сторонам. Там были те, кого я знала по своей родине. Ломоносов, Елизаров, Кюри… И те, кому мы все обязаны жизнью, ибо без их разрядного оружия, защитных куполов и прочего, люди перестали бы существовать на этой планете.

Я почти никого из них не узнавала. Разве что Ильдара Сафина – того самого ученого, который, спасаясь от тварей, увидел, как одну из них шарахнула молния. Именно он переделал бесполезные пистолеты и автоматы в плазменные. Лично. Вручную.

Пока шествовала мимо светил науки прошлого, Гаоль – светила нынешнего ученого пантеона – нагнал и резво зашагал со мной в ногу.

– Вы всегда столь суровы к мужчинам, или подобного отношения заслужил исключительно я? Лабораторная крыса, в те времена, когда настоящие мужчины сражаются на поверхности? – негромко спросил Андерс сквозь зубы.

Я притормозила и резко выпалила: