В четырех стенах, в полном одиночестве выпускаю на волю всю боль. Она годами копилась во мне, и выливается водопадом наружу. Задыхаюсь от лавины слез, впиваюсь в икры пальцами. Ногти пронзают кожу, а я не ощущаю их.

« Будь сильной, ты со всем справишься. Ты пережила смерть родителей, подняла бизнес с нуля, сохранила доброе имя Королёвых » – твердит мое подсознание.

Нынешние проблемы по сравнению с прошлыми, ничто.

Валюсь на бок, не открывая глаз, и заставляю себя успокоиться. Утешаю, уговариваю, принуждаю не реветь.

Однако для девушки, которая не плакала со дня похорон родителей, это запредельная установка. Не выполнимая миссия. И похоже мне всего этого очень не хватало.

– Добрый вечер, Анна Витальевна.

В палату заходит врач. На нем белый халат, который слегка велик. Серебряные волосы сочетаются со светло–серыми глазами. Настоящий волшебник, судя по виду.

– Меня зовут, Иван Кузьмич. Я ваш лечащий врач.

– Здравствуйте. – Тихонько шмыгаю носом, трусь щекой о подушку.

– Как вы себя чувствуете? Руслан Анатольевич попросил заглянуть к вам.

– Руслан Анатольевич? – слова врача немного удивляют.

– Майор Авдеев хороший человек, Анна Витальевна. Мне не раз приходилось с ним сталкиваться за последние полгода. Его появление в нашем городке настоящее чудо. Так как ваше самочувствие?

– Хорошо. – Хотелось бы добавить «я знаю каков Руслан», но прикусываю язык. Я и так слишком много наговорила, забыв о предосторожностях.

– Давайте я вас послушаю.

Иван Кузьмич стягивает с шей фонендоскоп, а я невольно впадаю в размышления о майоре Авдееве. Чудо? Не верю я в такие чудеса. За ним стоят люди из областного центра. И похоже, в поле моего зрения он тоже возник совсем неспроста спустя десять лет.

ГЛАВА 4

Утром, пережив самый долгий осмотр в своей жизни, я покидаю стены больницы. Стою на крыльце, вглядываюсь в осеннюю красоту и понимаю, мне надо вернуться в родительскую квартиру, а потом забрать вещи из нашего с Владом дома.

Но ноги не идут. Прирастаю к бетону. Я и так каждый раз наступаю себе на сердце, когда нужно приехать в квартиру, ради очередных покупателей. Но оказывается, они нереальные. Владик сунул свою лапу и сюда. Надеется, отхватить жирный кусок и жить припеваючи с Викусей.

Вдыхаю аромат жухлой травы и влажной листвы. Только так немного утихомириваю себя. Только так, не поддаюсь отчаянию.

Рядом появляется человек Авдеева. Он весь в черном. Мистер Х. Под курткой торчат широкие лямки кобуры. Я для него не просто важный объект, а какой–то ценный клад.

Он заглядывал пару раз ночью в палату, я слышала его короткую беседу с неизвестным абонентом прямо за дверью. А потом этот смурной тип, общался с Иваном Кузьмичом.

Странная горечь прокатывается по языку. Холодок просачивается сквозь несколько слоев одежды, и я выпрямляюсь. Позвоночник леденеет. Кончики пальцев покалывает.

Я ощупываю карманы и только спустя секунду вспоминаю, что мой телефон забрал тот зеленоглазый молчун. Такси вызвать не получится. Пойду до автобусной остановки. Она совсем недалеко.

Спускаюсь по ступенькам, постепенно сбрасываю свинцовую тяжесть с ног. Передо мной с вихрем пестрой листвы останавливается Черокки. Из него выходит Авдеев. Щурится от слабенького солнца. Шагает ко мне.

– Доброе утречко.

Его голос пробирается мне под кожу. С первого дня нашей встречи так влияет на меня. Я испытывала непонятную дрожь от низкого тембра тогда, десять лет назад и сейчас. Но думала это просто интуитивное отношение к мужчине при звании.

– Доброе. Снова хотите задать мне двусмысленные вопросы и исчезнуть?

Глядя на меня в упор, кивает головой своему сотруднику и тот неспешный шагом движется к старенькой Тойоте на больничной парковке.

– Подброшу тебя, садись. Думаю, сейчас не стоит включать гордую одиночку.

– Беспокоитесь обо мне? – огибаю майора и подхожу к его машине. Она его отражение. Надежная, хоть и испытанная временем. С резкими, броскими деталями, точно его синие глаза или темные густые брови. Огромные колеса, преодолели немало труднодоступных мест. Впрочем, как и Авдеев. Мои воспоминания о нем вышли из тени, и картинка складывается удачно. Без изъянов. – Машина очень вам подходит, Руслан Анатольевич.

Он усмехается. Спрыгивает со ступеньки, открывает мне дверь.

– Спасибо за комплимент.

– Вообще–то…

Взглядом намекает забираться в салон. Разговор окончен. Я и забыла о его дневной словесной норме. Только по делу и только тогда, когда он захочет.

При мне только сумка. Именно она принимает все мои подавленные эмоции. Ремешок скрипит под рукой.

Сажусь в кресло. Авдеев захлопывает дверь и неторопливо обходит машину спереди. Мне интересно, каким ветром его заносит в Ирин Удел. По моим зашифрованным каналам (близкая подруга сливает новости, надо бы ей позвонить и сообщить, что Авдеев в городе) он много лет служил в Москве, получил там звание майора.

Вряд ли по своему желанию он прикатил в наш город. Не так много людей, кто захочет приехать в Удел и задержаться здесь дольше, чем на выходные.

Я уверена, у Руслана имеется веская причина для переезда. Он импульсивный, мог натворить или во что-то ввязаться в Москве. А может быть…

– В тишине мой мозг взрывается. Включу?

Указывает пальцем на магнитолу. Я пожимаю плечами. Жмет кнопки, крутит регулятор громкости. Салон заполняет мелодия без слов. И тут все играет в пользу Авдеева. Его машина отторгает мое присутствие всеми силами. Даже музыка и та подстраивается под его вкус.

– Почему Ирин Удел? – вдруг спрашивает Руслан, почесывая широкий нос с горбинкой.

– Великомученица Ирина Македонская. Ее бросили в ров со змеями и прочими гадами. Она провела на дне этого рва десять дней и осталась жива. Ее ангел оберегал. На этом месте и возвели город. Поэтому мы очень популярны в туристических картах. Говорят, магическое место.

Не смотрю на Руслана. Мне тошно от мыслей, которые сейчас в моей голове. Развод, дележка имущества и денег. А еще Эльза…

– Поучительная история. Держи. – Авдеев кладет мой телефон поверх сумочки на коленях. – Он свою роль отыграл.

– Что–то удалось выяснить насчет моей сестры?

– Нет.

Коротко и неопровержимо.

– Руслан Анатольевич…

– Можешь уже называть меня просто Руслан? Что за великосветские манеры? Мне этого добра на работе по горло хватает.

Молчаливо киваю в знак согласия. До сих пор я для него никто. Тем лучше. Намного лучше.

Он следит за дорогой и редкими попутными машинами. Будний день, город вымирает. К выходным только народ подтянется.

– Можно узнать хотя бы, что с моим БМВ?

– В мастерской. Вечером Оленев его доставит к твоему дому. Только уточни к какому.

Ловит мое замешательство.

– Оленев, тот парень, которому я отдал препарировать твой телефон.

Зеленоглазый молчун…

– Ясно. Я перед тобой в долгу. И там на дороге, – сглатываю, щелкаю магнитиком на сумочке. – Влад не такой, каким может показаться.

– Мудаки с возрастом становятся уёб… Но не мое дело. Так что насчет адреса? Куда едем?

– На Московскую пятнадцать. К моей сестре. – Проглатываю его слова насчёт Влада. – Не хочу ни домой, ни к родителям.

Авдеев больше не задает вопросов. Мы петляем по тихим улочкам, я любуюсь осенними пейзажами, думая о том, как жить дальше. А Руслан…он постукивает пальцами по рулю в такт очередной инструментальной мелодии.

При въезде в тихий квартал невольно сжимаю кулаки. Дома буквой «П» создают уютную замкнутость. Детская площадка с ржавой каруселью и исписанной подростками горкой, выглядит грустно. Только коренастые тополя всё ещё зелёные и не вписываются в здешние виды.

– Я поднимусь с тобой. Это не обсуждается.

Руслан глушит двигатель рядом с видавшей виды «буханкой». Выходит, помогает мне выйти. При всей его суровости и сухости, джентльмен в нем не дремлет.

– Спасибо.

Говорю, а взглядом улавливаю авто Эльзы. На капоте серебристой Ауди сидит рыжий кот. Сердце рвется к финишу. Машина на месте, а где же сестра?

Авдеев тоже просекает наличие авто и поднимает воротник куртки. Теперь я еще сильнее напрягаюсь. Каждая мышца натягивается во мне до предела.

И снова сумка становится оплотом моей собранности. Стискиваю ремешок, долго смотрю на отполированную до блеска машину Эльзы и тяну скрипучую подъездную дверь за сломанную ручку.

Уже на первом этаже слышу смех и громкую речь соседей из угловой квартиры. Опять выпивают в шумной компании.

Поднимаюсь наверх в компании Авдеева, сую ключ в замочную скважину и с замершим сердцем, переступаю порог квартиры сестры.

– Эльза? – зову ее, но она естественно не откликается. Иду, не разуваясь в зал.

– Эльза? – уже тише повторяю я и достаю телефон из сумки. Набираю ее. Стандартная мелодия ее Айфона доносится с кухни. Бреду на звук.

На овальном обеденном столе с черными брутальными ножками вибрирует тот самый телефон.

– Что–то произошло. Я чувствую это.

Присаживаюсь на табурет и подпираю голову рукой. Пальцами мну лоб.

– Квартирка не класса-люкс.

Авдеев сканирует взглядом скромную жилплощадь. Сует руки в карманы куртки. Прохаживается от двери к окну.

– Эльза любит это место. Тут тихо, мало людей. После премьер у нее шквал звонков и миллион встреч. Она приезжает сюда, запирается на несколько дней. Отдыхает. И поэтому я не понимаю ничего. Ее сообщение слишком странное.

– Люди часто совершают поступки не понятные нам. Зачастую скотские.

– Но не Эльза. Она с детства имеет железный характер и ледяной нрав. Добиться таких высот как она добилась, в нашем городе только на первый взгляд, кажется просто. Но Эльза много работала, училась. Она окончила…

– Саратовскую консерваторию. Ей предлагали ведущие партии в одном московском театре. Но она вернулась на малую родину.

Кожа на лбу уже горит от настойчивого массажа. Но я не могу остановиться.

– Я думаю, мне стоит остаться здесь. Вдруг она вернётся.

– Твоя сестричка не вернётся.

Он поворачивается. Розоватые рассветные лучи обнимают широкие плечи майора. Ореол вокруг него слегка магический.

– Что? Тебе что–то известно?

ГЛАВА 5

– Подумай уже о себе, Ань. Я попросил гиббонов тебя не донимать, обрисовал им, что авария чистая случайность. Так что, – Руслан потирает угловатый подбородок с трехдневной порослью и, сделав шаг, включает электрический чайник. – Выпей чайку и выдохни.

У меня и правда много своих забот. Содержать две кофейни в таком маленьком городке сложно. Бизнес держится на туристах и молодежи. Однако ее в Уделе с каждым годом всё меньше. Все едут в областной центр.

Все ищут лучшей жизни. А я зависла в одной точке. После трагической гибели родителей старалась забыться в работе, в новом деле. И кажется, потеряла какую–то важную часть себя.

От непонимания, от разрушительной боли, сидящей внутри на острых лезвиях, я ни о чем не могу думать ни сейчас, ни тогда.

– Расскажи мне об Эльзе. Ты же знаешь больше меня. Почему ты считаешь, что она в городе?

Авдеев тянет табурет за сидушку, садится, широко расставив длинные ноги в потертых высоких ботинках.

– Она нигде не светила паспорт. Не появлялась на вокзале и… короче, не мелькала на горизонте. Мои парни и я давно ее пасём.

«Пасём». Слово въедается в мой мозг. На секундочку зажмуриваюсь. Молоточки, изводящие мои виски, постепенно перестают барабанить на все лады.

– И ее телефон здесь. Она исчезала в спешке. – Бормочу еле слышно.

Внезапно меня осеняет проверить наличие вещей. Я вскакиваю, на непослушных ногах спешу в крохотную комнатку с балконом и толкаю дверцу шкафа–купе.