– Хлопонина. Сержант, после получения снаряжения ко мне подойдите.

– Есть! Разрешите идти? – он забрал подписанное требование.

Еще сорок минут ждали, когда Хлопонина доложится, что они сели, затем, в два сорок пошли на взлет. На всякий случай идем не слишком высоко, держим три километра. Через двадцать минут под крылом Юрбаркский лес. В Немане отблескивает предательница Луна. Уменьшаем обороты, идем над Траппонерским лесом, планируем, чтобы выйти в точку поворота на север. Плавно перевожу машину в вираж, мы на курсе. Сообщил на КП. У немцев зажигается несколько прожекторов, нас «услышали». Можно прибавлять, продолжаю снижаться. Держу 150, чтобы гранаты начали рваться в воздухе на высоте около 20-30 метров. Есть ракеты, и в течение нескольких секунд гаснут прожектора. Как бы под этот свет не попасть! Высоковато висит люстра, но стоянки я увидел. Доворот! На боевом, считаю секунды. Немцы сбили мешающую мне ракету, но, отсчет продолжается. Сброс, сброс, сброс, и последний. Полный газ и в набор, уйти от собственных взрывов. Есть! Вижу в зеркалах разгорающиеся самолеты. Встал на вираж, вижу темный прямоугольник бочек, и посылаю туда два РС, доворот, казармы, четыре РС, доворот, позиция «эрликонов», и все оставшиеся РС пошли туда. Вираж, и грохот «ультраШКАСа» за спиной. На всякий случай оборачиваюсь. Нет, Ксюша бьет по земле, что-то увидела там. Подал команду отходить по окончанию работы. Кто выполнил два захода, как я, кто растянул удовольствие аж на четыре, так как ПВО подавлено. Запросил КП: что с подбором?

– Подбор выполнен. Один раненый.

– Мы возвращаемся.

Теперь идем прижимаясь к земле. Высота 200 метров. Группу собрать не удалось, за мной идет только одна машина. И мы садимся первыми. Следом за нами сел один, потом пара. Потом довольно долго ждали Пашу, наконец, определили, где он, по локатору и помогли добраться до дома. Малость плутанул.

– Че ты по пустым бочкам-то бил? – смеясь, спросила Ксюша?

– Откуда я знал, что они пустые? Ладно, Вильгельм Телль, сама-то по чему стреляла?

– По бочкам, там рядом другие лежали, те – загорелись.

– Ну и молодец, пошли, закажи мне завтрак, я скоро.

– В штаб принесу, тебя ж оттуда не выпустят! – смотри, заботливой становится, а то сразу: «Убью!».

Подошел Алексей Михайлович, похлопал меня по плечу.

– Молоток, Сережка, вывел точно и операцию хорошо продумал. Я все голову ломал: почему напрямую не идем, там вроде бы удобнее, а после виража понял, что мы сразу на вторую площадку носом вышли. Пошли в штаб, доложимся Наумычу, где, интересно, остальные машины?

– Там на РЛС и посмотрим.

– Как тебе стрелок?

– Да ничего! Глазастая.

– И симпатичная, и наша! – он погрозил мне пальцем. Все Кристину простить мне не может. Кстати, с ее запиской надо что-то делать. Там агентура немецкая в Кейданах.

– А зря вы ее ругаете.

– Кого?

– Кристину. Смотрите, что перед отъездом передала.

– Она уехала?

– Не знаю, говорила, что через час поезд, и в Москву. Она слышала по радио, что будут призывать поляков в польскую армию на территории СССР.

– Я такого не слышал. Ладно, передам Евсееву. Сегодня там буду. А что сам не передал?

– Сразу на вылет пошел, а его в штабе не было. Отдавать через третьи руки не хотелось.

В штабе выяснилось, что никого из начальства нет. Остался только майор Ложечников. Как стало известно, у него в полку нет летчиков, только десяток «чаек», проще говоря, полка нет, вот он и подумал увести из 8-й в 7-ю САД практически целый полк. Хитрец. Оставлен Ионовым для получения опыта руководства штурмовым полком на «Ил-2». После принесенного Аксиньей завтрака с горячим какао захотелось спать, поэтому, оставив в штабе дежурного, расползлись по землянкам. На этот раз пистолет под подушку никто не совал. Мирный договор вступил в действие. Но, долго рассыпаться не дали. Подскочившую, было, Ксению уложил обратно в койку.

– Ты спи, тебе еще рано.

– А ты?

– А мне пора.

Утром на вылет пошли без меня, у меня две дырки штопают: осколки от «Феньки» дотянулись и перерубили стрингеры на хвосте. Так что – ремонт. Ребята бомбили со ста, как положено, у них дырок нет. Опять вылет к Ковно, уже знакомая обстановка, только, если повезет, подольше поработают над целью. «Повезло»! Три машины возвратились похожими на решето, и именно в звене комиссара. Видимо, неправильно были выставлены задержки у «соток». На земле тоже новости от Ионова: переброшена 2-я эскадрилья старшего лейтенанта Васина из 15-го полка. У нас появились «МиГи», и прибыл 516-й батальон аэродромного обслуживания. Пока не в полном составе, только командование и одна рота на автомобилях, но приказ у них имеется, так что ждем. Официально закрепили две батареи 37мм за нами, и передали радиолокационную роту 12-й дивизии ПВО в количестве 8 человек и двух радиолокационных станций. Теперь это не захомяченная, а собственная, пусть и отдельная часть. Приказом закрепили приданность эскадрильи Мальцева. Прилетели Мамушкин и Гущин. Несмотря на раннее утро, от обоих несло хорошей порцией коньяка, правда, прилетели они пассажирами, так что ничего не нарушили. Комдива вижу второй раз в жизни. Он довольно высокий, с зачесанными назад волосами, в пилотке, а не в фуражке, причем пилотка старого образца, синяя, с голубыми кантиками. Сухо отмахнулся от рапорта, спросил только: почему не в воздухе.

– Ночью бомбили Рагнарский авиаузел, прилетело по машине, в ремонте. Через два часа закончат, клей еще не высох.

– Комиссар где?

– В воздухе, он повел группу.

– Почему мне не доложили, что новые бомбы сделали?

– Я не знаю, командир эскадрильи связи с комдивом не имеет.

– Показывай, приказано развернуть их производство и сборку.

– Это вон там! – я показал на лес, где находились вооруженцы. Чуть помотав головой, комдив понял, что идти придется. Тащить сюда тяжеленую бомбу никто не будет.

– Где все остальное делали?

– В полковой столярной мастерской, чертежи есть у ее начальника, начальника вооружений и у старшего техника полка.

– А эта проволока зачем?

– Разрезать контейнер после сброса. Гранаты должны выпасть из него и сбросить предохранительные рукоятки.

– Сам придумал?

– Сам, но они находятся на испытаниях, там немного другой взрыватель к «Ф-1», а РПГ-40 используется как есть.

– Ладно, особо сложного ничего нет.

– Важно соблюсти вот этот размер, и равномерно пробивать проволокой. В заводском контейнере будут пирозамки, и он состоит из двух половинок. Но в полевых условиях такой не сделать.

– Давно придумал?

– Осенью сорокового.

– Нас вчера возили под Плунгяны, и я, как дурак, не мог ничего сказать, как удалось так раздолбать полковую колонну. Подставили Вы меня, Степан Наумович, да и ты, тоже хорош, не мог в прошлый раз сказать?

– Вы не спрашивали, Вы тогда больше о торпеде говорили. Моряки же здесь были.

– С торпедами придется повторять, только еще левее. Немцы прорвались на левом фланге, завтра-послезавтра будут у Немана.

– Торпеде крыло требуется, и пиропатрон его сброса. Три торпеды из шести зарылись в грунт. Возвращаются! – я показал пальцем в небо.

– Пошли встречать.

Первыми сели поврежденные машины, сплошное решето. Как дошли непонятно. Летчики разводят руками, утверждают, что проверяли задержку. Возвращаемся в парк, поставили задержку на осколочный взрыватель, вместо 10 секунд он рванул на 6-й. Брак. Роемся в бумагах, партия на задержку не проверялась. Неправильно установлен лимб, смещен на 4 секунды, у всей партии. Шум, визг, поиск врагов, ты виноват! Но, обошлось, так как партия вскрывалась ночь, до этого мы бомбы с этими взрывателями не использовали, в момент подготовки я находился в воздухе. Так что попало только вооруженцам.

Вышли с позиции, успокоившись, Гусев сказал:

– Ладно, не беда, идет эшелон с «Илами», сорок штук, я его направил к тебе, Наумыч. А с тебя, лейтенант, обучение всех, кого направлю. Быстро и качественно. Понял?

– Понял, товарищ полковник, вот только увеличение групп потребует увеличения численности прикрытия, и замены самолетов «И-153» на «ЛаГГ-3».

– Где ж я их тебе возьму? Даже в армии нет ни одного ЛаГГа.

– Я знаю, но вопрос надо поднимать именно сейчас. Немцы, рано или поздно, соберут в кулак истребительную авиацию, и постараются с нами разделаться. Чем больнее мы их будем кусать, тем резче будет немецкий ответ. Пару или четверку восьмерка «Чаек» отгоняет, а с большим количеством справиться будет очень сложно. Мы, конечно, поможем, чем сможем, но задача истребителей затягивать немцев под наш огонь.

– Ладно, лейтенант, не сгущай краски, и так хватает неприятностей. Фактически из дивизии летает только 15-й полк, 202 вылета за вчера, ну и твоя группа произвела 127 вылетов.

– 148-мь, товарищ полковник, еще «Аисты» не посчитали, а они вели разведку, подбирали летчиков, обеспечивали переброску Л/С. Много летали.

– Ты чего, Наумыч, к титьке припал и сидишь в Кейданах?

– Мне что, работы не хватает? Полк по разным точкам сидит, всех обеспечивать надо. Только и успеваем вагоны разгружать. Там станция, и держаться надо за Кейданы двумя руками, а помощники у меня хорошие, и Мирошкин, и Шкирятов, и другие.

– Сколько он у тебя?

– Третий месяц.

– И все ИО и младший лейтенант? Не солидно! Ведь почти полком командует! Подавай документы, Ионов подпишет, вернулся очень довольным.

– Напишу. – мрачно ответил Мамушкин.

Подбежал посыльный.

– Товарищ полковник! Разрешите обратиться к младшему лейтенанту Шкирятову?

– Обращайтесь.

– Товарищ командир, просили передать: большая группа самолетов курсом на нас, дистанция 100 километров.

– Объявите тревогу. Товарищ полковник! Разрешите идти? Вам лучше улететь. Видимо, по нашу душу идут.

Бегу на КП. Дежурный докладывает: группа самолетов около 50-100 отметок появилась на высоте 4000 метров от Инстернбурга. Пеленг на цель не меняется, идут сюда. У КП командиры, в том числе командир дивизии.

– Слушай боевой приказ! – все застыли.

– Группа вражеских самолетов, двумя эшелонами, следует к аэродрому. Высота нижнего эшелона – 2000 метров, верхнего – 4000. Скорее всего, нижний – Ме-110, верхний – Ju-87. Им идти 15 минут. Взлетаем все и набираем в стороне 6-7 тысяч, пропускаем под собой, истребителям связать боем прикрытие, штурмовики займутся пикировщиками, с Ме-110 будет работать артиллерия и те, кто провалится вниз. Полное радиомолчание до моей команды, канал связи два, запасной – семь. Мигари, у вас связи нет, держитесь поближе. Будет туго, подводите Мессы перед нами. Поможем. По машинам, прогреваться на рулежке! Взлет по готовности, высоту набирать в стороне от аэродрома. Всем – к запуску!

Я и Ксюша рванули к машине, помогаем сбросить маскировку и запускаемся, двойной свисток о готовности стрелка, взлет с места. Отхожу к Шуливе, и там, прикрываясь кучевыми облачками, начинаю набирать высоту, за мной идут и истребители, и штурмовики, пока вразнобой, но перестраиваются. Че-то у меня машина тяжеловато высоту набирает! И тут я вспоминаю, что вылет-то мне отменили, но 4 осколочных контейнера у меня с собой. Смотрю вниз в прицел, подо мною машины, не сбросить. Беру по сетке дистанцию, и понимаю, что могу довольно точно ее измерить! А прицел мне выдаст точную поправку по разнице скоростей. Тоже дело! Выругался, но ползу вверх, на пяти тысячах дал поддув в кабину. Мне-то хорошо, а каково сейчас Ксюхе! Подул в трубу.

– Справа – маска, только кислород старый, осторожнее. Как ты там?

– Пока в норме.

– Начнешь терять сознание – стреляй.

– До шести я летала.

Шесть, значит шесть. Перешел в горизонталь. Получаю с земли курс, дистанцию и курсовой угол на цель. Все, доворот! Дал команду доворачивать, покачав крыльями.