– У нас всего пять номеров, – принялся объяснить мужчина. – В одном я живу, поскольку не местный. С женой развелся, все ей и детям оставил. А сам просто по первому попавшемуся объявлению позвонил, где предлагали работу с проживанием. Еще два номера занимают девочки-учительницы. Они тоже не местные, им дома выделили, но там такие условия, что даже я бы жить не согласился. Куда уж им! Дрова носить, воду греть, туалет на улице. А они ж молодые! Вот начальство договорилось, что они тут жить будут. Кухни у нас нет, правда, зато кафе недорогое через дорогу. И чайник с микроволновкой в коридоре, что еще надо?

– А еще один номер? – уточнил Леон. – Вы сказали, что свободен один, но осталось два.

Мужчина покраснел.

– Там еще весной крыша протекать начала. Все мокрое сейчас, не успели починить.

Алиса проглотила вопрос, чем были заняты ремонтники все лето. Наверняка в этой гостинице никто никогда не останавливался, вот и не было нужды чинить крышу над вторым номером. Теперь это не имело значения. Номер был один, с единственной кроватью. С одной стороны, они не подростки в пубертате, вполне могут и на одной переночевать, с другой – меньше всего Алиса хотела сейчас спать рядом с Леоном.

– Хорошо, мы возьмем один, – решил за них обоих Леон.

Администратор радостно выложил на стойку ключ. Пока он переписывал в большую тетрадку данные их паспортов, Леон поинтересовался:

– Мы слышали, у вас тут в окрестностях есть развалины старой церкви…

– А?.. – Администратор удивленно поднял голову. – Какой церкви?

– Старой, – повторил Леон. – Мы, собственно, тут из-за нее. По работе.

– Вы историки?

– Типа того, – хмыкнула Алиса.

– Не, я не знаю ни про какую старую церковь, – покачал головой мужчина, снова возвращаясь к тетради. – В городе есть две, но обе довольно новые, действующие. Но я не местный, я ж говорил. Вы лучше у Петровича спросите. – Он неопределенно махнул рукой в сторону двери. – У хозяина кафе. Оно до полуночи открыто. Заодно и поужинаете. Он местный, причем в третьем или четвертом поколении. Если кто и знает что про вашу церковь, то наверняка он.

Поблагодарив администратора и забрав паспорта, Леон подтолкнул Алису к выходу, и та почувствовала, что на самом деле проголодалась.

***

Кафе располагалось напротив гостиницы и выглядело атмосферно уже начиная со двора. Оно было сделано под модную нынче старину то ли из настоящего сруба, то ли из хорошей имитации. В небольшом дворе перед кафе росли елочки, сейчас украшенные и сверкающие разноцветными огнями, издалека заметными в темноте. Бетонированная площадка перед ними была пуста, но наверняка летом тут стояли столики и стулья. Над входом висела резная деревянная табличка с аккуратно выжженным названием «Петрович угощает».

Внутри вдоль окон, защищенных кружевными занавесками, стояли цветочные горшки с геранью. В кафе пахло древесной смолой и свежими пирогами. Весь интерьер тоже был выполнен из дерева: от блестящих массивных столов и скамеек до брусков на потолке, поддерживающих кованые светильники в виде свечей. На стенах висели старинные предметы деревенского быта: лопаты для хлеба, сито, часы с маятником. В одном углу возвышалась старая печь, на которой стояли медные чайники и керамические чашки.

На подоконнике в плетеной клетке сидела ярко-желтая канарейка. Она иногда прерывала общее спокойствие мелодичным пением, от которого помещение наполнялось каким-то особым теплом. Посетителей оказалось немного, поэтому Леону и Алисе без труда удалось найти местечко у окна, выходящего на внутренний двор. Если бы еще лежал снег, место казалось бы по-настоящему волшебным, но скользкая коричневая грязь портила вид, поэтому в окно Алиса предпочла не смотреть, занялась изучением меню.

Вскоре к ним подошла девушка лет двадцати, в длинном коричневом платье, вышитом передничке и даже с чепцом на голове. Как выяснилось, дочь хозяина, работающая в семейном заведении официанткой. Разговорить ее ничего не стоило, особенно когда она узнала Леона. И уже через пять минут Алиса и Леон не только выяснили, что на ужин сегодня лучше всего взять грибной суп из сушеных боровиков, которые отец сам насобирал осенью, и кулебяку с капустой, которая матери особенно удалась, но и стали обладателями бесплатного кувшина хлебного кваса в качестве комплемента от заведения. А вот о церкви девушка с подходящим атмосфере именем Алена ничего не знала.

– Я на самом деле в другом городе учусь, – поведала она, тщательно записывая на листик заказ, хотя Леон и Алиса взяли лишь то, что она сама же и советовала. – Сейчас каникулы просто, поэтому родителям помогаю.

– Может, отец ваш сможет нам что-то рассказать? – поинтересовался Леон, поскольку сама Алена предложить такой вариант не догадалась.

На гладком белом лбу появилась морщинка, а потом девушка кивнула.

– Я спрошу. Людей уже мало, основной поток поужинал и ушел, у нас до восьми вечера скидка. Как у других бизнес-ланч, так у нас бизнес-ужин. Так что, думаю, сможет оторваться.

Грибной суп Алисе не очень понравился, а вот кулебяка оказалась выше всяких похвал. Пожалуй, даже пироги Тамары Ильиничны ей уступали.

– Только ей об этом не говори, – хмыкнул Леон. – Обидится.

– Едва ли у меня еще будет возможность ей что-то сказать, – заметила Алиса. – Ты же ее уволил.

– Не убил же, – пожал плечами Леон. – Это я скоро умру, а вы вполне можете продолжать общаться.

Ну и какого хрена ты это сделал?

Возможно, сейчас Алиса и озвучила бы свой вопрос, но из-за печи, за которой, скорее всего, находилась дверь в подсобные помещения, вышел высокий грузный мужчина с пышными усами. Осмотрел почти пустое помещение, остановил взгляд на Алисе и Леоне и приблизился к ним.

– Добрый вечер! – широко, но несколько настороженно улыбаясь, поздоровался он. – Как вам наши угощения? Как квас?

– Спасибо, все было очень вкусно, – заверил Леон. – Ваша жена – отменный повар.

– Ей будет приятно узнать. Что привело таких известных людей в наше захолустье? Аленка сказала, вы про церковь в лесу хотите узнать?

Леон кивнул.

– Может, присядете?

Хозяин снова посмотрел на немногочисленных гостей и решил, что может уделить Алисе с Леоном немного внимания. Махнул дочери:

– Аленка, принеси квасу! А вам что? Может, чаю? С медом. Мед наш, местный. У соседа покупаю, а у него пасека своя.

– Спасибо, мы уже сыты, – вежливо, но твердо заявил Леон. – Лучше давайте вернемся к церкви.

Хозяин кивнул.

– Что ж, к церкви так к церкви. Я, признаться, не так много о ней знаю. Когда я родился, она уже была заброшена. Мы по молодости пару раз ходили туда, конечно, смелость демонстрировали, но быстро надоело. Проще на кладбище сходить в таком случае, а туда ж еще ехать надо.

– А для ее посещения нужна смелость? – уточнил Леон.

Хозяин замялся.

– Ну, про нее всякое говорили.

– Расскажите, что говорили. Что сами видели. Все, что знаете.

Алена принесла отцу квас, и тот, залпом выпив половину, начал:

– Построили ее вроде как еще в восемнадцатом веке. Там рядом деревня была. Не наши, не православные жили. И церковь не наша была. Кто-то говорил: католическая. Кто-то считал, что и вовсе какая-то другая. Может, баптисты, может, еще кто. Сейчас уже и не узнать. Деревню сожгли еще во время Первой мировой. Так она и не восстановилась. Церковь тоже тогда забросили. Потом, когда Союз был, многие закрывались, многие под другие помещения отводились. Эта же лесом заросла, про нее и забыли. Никому она не нужна оказалась. Когда Союз развалился и церкви начали восстанавливать, на нее тоже внимания не обращали. Вроде ходили слухи, что хотят восстановить и под нашу переделать. Даже комиссия туда какая-то приезжала, но так и не пошло дело. Деревень там рядом нет, кто туда ездить будет, когда ближе есть? Да и деньги какие на восстановление нужны, на то, чтобы лес расчистить, дорогу проложить. Вот и махнули рукой.

– И все же, почему посетить ее было демонстрацией смелости? – спросила Алиса.

– Ну, она же в лесу стоит. Ехать далеко. Да еще и ночью. Днем-то кто смелость демонстрирует? – Хозяин вздохнул, а потом признался уже другим тоном: – А еще там видится всякое.

Леон тут же подался вперед, внимательно всмотрелся в его лицо:

– Что именно?

– Да черт его знает… Огни какие-то. Иногда кажется, будто люди внутри. Словно видишь их краем глаза, а оборачиваешься – и нет никого. Порой звуки органа слышатся. Вроде и красиво играет, но ужас по спине от этого идет. Ведь там никого не может быть, откуда звуки? В общем, я пару раз туда ездил, потом бросил. Не мое это, такая смелость. Для меня смелость – рискнуть всем, кафе открыть там, где у людей денег не всегда на продукты хватает. На плаву держаться уже столько лет. Дочь платно учить, хотя золотого запаса нет. А ночью с призраками встречаться – не, не мое. А еще говорили, там когда-то секта какая-то была. Тоже давно, до моего рождения. Не в самой церкви, конечно, но где-то в тех местах. Ужасные вещи творили. Я, честно признаться, мертвецов побаиваюсь, а ну как наткнулся бы на скелет какой? Так что нет, я с юности от таких вещей стараюсь держаться подальше.

– Что ж, спасибо за информацию, – поблагодарил Леон, внезапно выкладывая на стол денежную купюру и пряча ее под солонку. – И за чудесный ужин, разумеется.

Хозяин расплылся в довольной улыбке, приглашал заглядывать на завтрак, уверяя, что попросит жену приготовить что-то особенное. Леон пообещал, хотя Алиса почему-то была уверена, что на завтрак сюда они не придут. Нет у них времени на завтраки и долгие ужины. Леон не оставил им этого времени.

Когда они вышли на улицу, было уже совсем темно. Мелкий дождь превратился в густой туман, который не могли разогнать фонари. Алиса поежилась, натянула рукава куртки на ладони. Туман забирался за шиворот и холодил все тело. Или так просто казалось после теплого помещения кафе и сытного ужина. Благо идти было недалеко.

Комната, отведенная им, была совсем небольшой. И даже кровать в ней оказалась не двуспальной, а всего лишь полуторной. Да, на ней могли поместиться два человека, но спать пришлось бы очень близко друг к другу. Кроме кровати стоял письменный стол с единственным стулом, старый деревянный шкаф и нераскладывающееся кресло. Леон, не снимая пальто, сразу же плюхнулся в него, вытащил телефон.

– Посмотрю, что в интернете пишут про эту церковь, – пояснил он. – Быть не может, чтобы какой-нибудь местный энтузиаст не накопал о ней что-нибудь интересное и не выложил в Сеть.

– Влад бы сейчас пригодился, да? – с сарказмом заметила Алиса.

Леон оторвался от телефона, на мгновение посмотрел на нее, потом снова вернулся к экрану.

– Софи рассказала обо всем не только тебе, но и ему, а он слишком благороден, чтобы прощать мне такие поступки.

А ты? Неужели тебе совсем все равно на то, что ты сделал со мной?

– Пойду в душ, – объявила Алиса, выходя из комнаты.

Ей хотелось сбежать от Леона хотя бы на время, да и душ тоже был необходимостью. Правда, у нее не было ни мыла, ни шампуня, а магазины в таких крохотных городках закрываются рано, поэтому Алиса просто постучала в соседнюю комнату. Дверь ей открыла девушка примерно такого же возраста, но ниже на целую голову. Маленькая, субтильная, с большими глазами испуганного олененка. Настороженно посмотрела на незваную гостью. Должно быть, одна из двух учительниц, о которых говорил администратор.

– Простите?

Алиса проглотила лекцию о том, что открывать без спроса чужим людям опасно, когда в тебе сорок килограммов веса. Не ее дело.

– Привет! – вместо этого поздоровалась она, выдавив улыбку. – Я тут на ночь в соседней комнате остановилась. В душ собралась, но у меня с собой ничего нет. Ночевка оказалась внезапной. Не одолжишь мне какое-нибудь мыло и зубную пасту?

Учительница если и была поражена такой наглостью, то ничего не сказала.

– Сейчас, – ответила она, прикрывая за собой дверь.