Учитывая, что в нас Прохоров собирался стрелять без лишних прелюдий, я не поверил, что ему так уж противны были убийства. Скорее всего, он испугался не мокрух, а самого Ганса, который был скор на расправу и вполне мог отправить жулика вслед за Дюхой.

И дальше начиналось интересное.

– Кадет ко мне пришёл недавно, – жулик в советской милицейской форме уже, кажется, устал говорить, но продолжал. – Говорит, снова с хатами хочет связываться, контакты, говорит, надыбал надёжные. А я спрашиваю, что с Гансом? А тот показывает, что типа хана ему, – он провёл перевязанной рукой поперёк горла. – И, говорит, намётки есть на дальнейшую работу, но сначала надо будет хвосты зачистить. Говорит, сообщник есть, мент, которого прижали, надо его спасать.

– И что дальше? – спросил я.

Я старался не показывать, что эта часть информации особо ценна – пусть излагает, а там посмотрим.

– Поехали с ним на квартиру уже тем вечером, – продолжал Прохоров. – Там кошка ещё была, её Кадет пнул…

– Гад твой Кадет, – с чувством сказал Василий Иванович. – Пну ему, как достану…

– Ну это, – жулик растерялся, – короче, там менты были.

– Какие? – строго спросил дядя Витя. – Говори, едрить тебя за ногу.

– Один мент, я не помню точно, Кузьмичёв или Кузькин…

– Кузьмин? – вставил я. – Борис Кузьмин?

– Да-да, он. Второй – следак прокурорский, не помню, как фамилия, – он наморщил лоб.

– Рудаков? – напирал дядя Витя.

– Да не помню, не знал я его! Я же не мокрушник и не насильник, чтобы следаков прокурорских знать. По их статьям не проходил, бог миловал. Ну и короче, у следака паника, чуть ли не истерика, Кузькин… Кузьмин то есть, его по щекам хлещет, говорит: сам вляпался, дурак, но они всё разрулят.

– Кто именно? – спросил я. – Кто именно должен всё разрулить?

– Не знаю. Звонили они куда-то постоянно, всё спрашивали, на пейджер сообщения диктовали, им кто-то звонил. Потом пришёл мужик толстый, со стволом, давай на следака давить, что всё знает и о Гансе, и о материалах отказных, и про мента тоже, и, типа, всех прижучим. Тот ему сам давай угрожать, стулом гремел, то сядет, то опять ходит. А Кузьмичёв нам… Кузьмин то есть, он говорил, это ещё раньше, кресло на середину комнаты вытащить. Вот мы на кухне ждали, Кузьмин в туалете, потом прошёл в прихожку – и хрясь этого мужика в затылок с коридора! Бах! И…

Он крикнул это слишком громко, и Сан Саныч зарычал. Прохоров вздрогнул.

– Короче, выхожу, трупешник в кресле лежит, и всё в кровище! Кадет спрашивает, мол, тащить его наружу? И меня ещё пихает в плечо, чтобы я труп на себе волок. А Кузьме мобила позвонила, он взял…

Мобилы у Кузьмина при себе не было, только пейджер, но дальше речь шла про это.

– Короче, он мобилу сунул Кадету, велел нам этого следака, который в хате жил, увезти и на дачке спрятать, а нам сказал, что если расскажем кому об этом, сам закопает нас. И остался на хате, ждал кого-то. А мы увезли следака на дачу, уехали сами. Потом Кадет говорит, скоро дело будет, готовься мол, форму постирай-погладь. Потом у него брата в больницу, говорит, увезли, ногу гвоздём пропорол, каждый день туда ездил, я его на машине возил. Ну и это, один раз Кадет злой оттуда вернулся, говорит, будем скоро хату отрабатывать, как раньше. Вот я и достал старую форму из шкафа…

Говорил он так долго, что даже отец успел вернуться и дослушать окончание допроса.

– Где этот Кадет живёт? – спросил он.

– Так это, на улице Калинина, в двухэтажках, в тринадцатом доме.

– Надо брать, – заключил я, когда Толик увёл Прохорова в изолятор, и оглядел остальных.

– Без базара, Паха, ты прав, – кивнул Сафин. – Уйдут ещё, а они же мокрушники, Кадет уж точно. Как соучастники пойдут, и прекрасно это понимают. Так что сопротивляться будут.

Он всё это время сидел на подоконнике, задумчиво глядя на жулика, но теперь, когда тот стул опустел, спрыгнул, отряхнул штаны и проверил пистолет в кобуре.

– Пойду по кабинетам, мужиков соберу, кто есть, – Руслан направился к выходу. – Потом к Косте Игнатенко, если он на месте. Андрюха, – он глянул на Якута, – будь другом, накидай пока рапорта на получение оружия, автоматы возьмем под это дело. Костя поставит закорючку, я договорюсь.

Сафин бросился к Игнатенко, заместителю начальника ГОВД, он же начальник криминальной милиции, чтобы тот завизировал рапорта. Костя оказался на месте, как всегда курил и пил литрами кофе. Должность у него непыльная – прослойка между начальником ГОВД и оперативными подразделениями (УГРО и ОБЭП). Он охотно поставил подписи под рапорт. Ещё требуется подпись начальника УГРО, но её поставит сам Сафин, как его зам.

– Мы тоже пойдём с вами, – сказал отец, пока мы готовились. – Витька, ты хромой, без тебя сегодня. Сидишь на жопе, а остальные…

– Давай хоть за вас поболею, – дядя Витя усмехнулся. – Чё оно, в машине посижу. Да и всё одно в оружейку чесать надо, наши автоматы тоже там лежат. Вот и оформлю всё сам.

ОМОН уехал в область, СОБР тоже находился там, поэтому брать опасных преступников, когда срочно, обычно ездили сами опера. И если подозреваемый – матёрый и вооружённый, отправлялись на мероприятие всем отделением. А иногда и весь отдел уголовного розыска в ружье ставили, всех, кто был под рукой.

Ну и я тоже с ними, всё равно все свои, Шухову меня никто не выдаст. А сам он, даже если бы был на месте, в таких случаях на задержания не выезжает, а сидит в кабинете, делая вид, что у него неотложные заботы. Зато потом, когда наверх пойдёт рапорт об успешном деле, его фамилия уж точно окажется на первом месте.

Собрались быстро, Устинов проверял полученные АКС-74у, обычно такие выдавали только с одним магазином, руоповцы осматривали свой арсенал – «Кедр», Стечкин и калаш.

– Опять ехать, – вздохнул дядя Гриша, когда мы всей толпой вывалились на крыльцо. – Сколько можно, – и начал беззлобно, но горько материться.

Но, завидев Устинова, он мигом заткнулся и резво прыгнул в машину. Сразу завёл двигатель, думая, что тот его не заметит. Не вышло, Василий Иваныч отправился именно к нему.

За отцовским отделением была закреплена своя машина, батя позвал меня ехать с ними, но погрузиться и отчалить мы не успели. Не просто так эта «Волга» с мигалкой стояла у крыльца.

– Лёша! – оттуда выскочил ФСБшник Кепкин и торопливо бросился к нам. – Мы же с тобой договорились, что…

– Ни о чём я с тобой не договаривался, – отрезал отец. – Не мешай работать, Вовка.

– Так где оно? – не унимался чекист.

– Не мешай! Работы много, у меня своя, у тебя своя. Всё передам вашим, когда освобожусь.

– Зря ты так, – с угрозой сказал Кепкин. – Зря ты так, Лёша, а ведь могли бы друзьями остаться. Но ты сам так решил, теперь не обижайся.

– А ты меня на понт не бери, – отец повернулся к нему и посмотрел на того в упор. – И угрозы свои можешь себе засунуть, куда хочешь. Знаю я твои методы, и побольше, чем ты думаешь. Так что вали-ка отсюда сам, подобру-поздорову.

Кепкин с удивлённым видом шагнул назад, развернулся и пошёл к «Волге». Лицо стало очень злое. Руоповцы при этом переглядывались, сами не ожидали такой реакции.

– О чём вы? – вполголоса спросил я у отца.

Он сам открыл багажник и бросил туда бронежилеты.

– Да вот насчёт оружия, – так же тихо сказал батя. – Знаю я, кажется, где оно. Если бы не эти кадры, Кадет этот со своим брательником, поехал бы к твоим знакомым. Но пока некогда. Кстати, слыхал я про этих Кадочниковых, давненько, правда.

– И Кепкин тоже с тебя это оружие трясёт? Сам хочет найти?

– Да, выслужиться самому и утереть нос москвичам… надеюсь, что так… – вполголоса добавил отец, но я услышал. – А он в каждой жопе затычка и на каждый свадьбе жених, как Васька Устинов говорит, – он хмыкнул. – Давай, Паха, поехали, не люблю, когда всё разом делается, надо с одним разобраться, потом со вторым. А потом тебя возьму, съездим, поговорим кое с кем насчёт этого груза, чтобы многого на себя не брал.

Отец опять стал сама таинственность, деталей не говорил, а расспрашивать при всех я не стал. Но он прав – разобраться надо с чем-то одним, потом с другим. В банде чёрных риелторов два человека осталось в живых и на воле, и их надо взять, пока не наворотили бед. А после раскрасить оставшиеся белые пятна.

Но этот конфликт с чекистом мне не понравился. Про какие это методы упомянул батя? И что было с этим оружием в первой жизни? Этого мне уже не узнать, но зато я могу сделать так, чтобы в этой всё прошло как по маслу.

Глава 5

– Ну что, парни? – Василий Иваныч достал свой потёртый ПМ и с щелчком снял с предохранителя. – Учитесь, пока мы ещё живы. Потом не у кого будет.

– Да ты куда это собрался, Васька? – спросил Якут, поправляя висящий на плече автомат. – Ты же на пенсии сопьёшься нахрен.

– Какая, к лешему, пенсия? Не, никуда я от вас не уйду, – Устинов засмеялся. – Вон, с Ермолина уже песочек сыпется, а его никто с работы выгнать не может. А я такой же вредный, буду до самой старости всех доставать, ха!

Опустились сумерки и похолодало, а во дворе жёлтой двухэтажки, заставленном гаражами и самодельными сараями, было и вовсе темно. Но это нам на руку, мы спокойно могли окружить дом и подойти ближе, не опасаясь, что два брата-акробата Кадочниковых смогут нас увидеть.

Помощи у нас – человек десять из УГРО и РУОП, все уже по местам, но впереди именно наше отделение. Мы спокойно поднялись на второй этаж в темноте, заняли позиции, и Василий Иваныч позвонил в дверь. Сама дверь – кусок белой фанеры, открываемой вовнутрь. Выбить такую легко, но не стоило торопиться, пока попробуем взять их хитростью.

Саныча я оставил у отца, чтобы не гавкнул, они ждали нас внизу. Может и пригодиться пёс. Мало ли, кто-то сбежит, а лучше Сан Саныча никто не справится с погоней или поиском по следам.

Устинов снова позвонил, громкая трель прозвучала в квартире. Тишина, но если прислушаться, слышно телевизор: там показывали какой-то сериал.

– Ладно, – Василий Иваныч отошёл на шаг и приготовился.

– Не-не-не, – запротестовал Якут, – опять ногу сломаешь, как в тот раз… Пусть молодые лучше открывают.

– Давай, Толя, – распорядился Сафин, держа автомат на изготовку. – Под мою ответственность. Пинай!

Толя подготовился, глубоко вдохнул и с силой дал ногой в дверь дверь в районе замка. Раздался громкий треск, трещина прошла вдоль всей двери, брякнул замок. Ещё удар, и она распахнулась.

Мы влетели внутрь. Никого. Хата грязная, повсюду шмотки, рассыпанная на полу крупа, открыт шкаф, из которого вывалился мешок с гречкой, разрезанный сбоку. По телевизору показывали бразильскую «Новую жертву» с выкрученной на всю катушку громкостью. Холодильник на кухне открыт, шкафы тоже. Телефон в комнате – со снятой трубкой, в ней уже не слышно гудков.

Даже беглого осмотра хватило, чтобы понять главное. Бандиты собирались по тревоге, сразу выпотрошили свои нычки, раз всё так раскидано, второпях разрезали мешок, где наверняка были спрятаны деньги или оружие. И балкон открыт, я выглянул туда. Второй этаж, но спуститься можно, здесь не очень высоко. Внизу лежал порванный пакет, из которого вывалились ещё какие-то пачки и кульки – значит, похватали с собой провиант, но раз лопнул пакет, то его бросили.

– Суки, б**! – со злостью взревел Сафин. – Я их…

– Надо искать, – я бросился к шкафу.

Хоть вещей почти не осталось, там ещё висел приличный пиджак. Наверняка бандиты наряжались в него, когда надо было заключать сделку с теми, кто покупал квартиру. Его я и взял.

– По запаху, – догадался Устинов. – Давай-давай, Паха, ща мы с твоим Сан Санычем выследим их живо.

Группа прикрытия удивилась, когда мы вернулись без задержанных, но все быстро организовались, чтобы продолжить поиски. Правда, бандиты могли как свинтить подальше, так и спрятаться где-то здесь.

Но ничего, пёс их найдёт везде. Мы подвели Сан Саныча под балкон, и я дал ему скомканный в руке пиджак. При этом у меня запищал телефон, но я достал его и просто отключил звук. Некогда отвечать.