– Похоже на то, – ответил отец. – Вот тебе и старый слабый усилитель магии. Убери его в карман обратно, не привлекай внимания.

– А если бы он висел на шее в активированном состоянии? – спросил я, пряча вещицу, спасшую наши жизни.

– Скорее всего радиус действия и эффективность были бы намного выше, – сказал отец, глядя, как неизвестно откуда взявшиеся пожарные заливают догорающий автомобиль пеной. – Наша машина тогда не сгорела бы.

– Да плюнь ты на машину, Петь! – вскрикнула мама. – Нас всех чуть не убили только что! А ты за какую-то машину переживаешь!

– Прекрати кричать, – спокойно сказал отец. – Люди кругом. Если ты хочешь сорваться на мне, сделай это дома, там все свои.

Мама ещё немного посопела, раздувая ноздри и сжав губы, прожигая отца взглядом, но больше ничего не произнесла, взяла себя в руки. Пробка на перекрёстке резко рассосалась, теперь единственной помехой движению был обугленный остов нашей машины, обильно истекающий пеной. Подъехал полицейский микроавтобус с горящими проблесковыми маячками, за ним ещё две патрульных. Нам предложили сесть в микроавтобус, чтобы уехать наконец домой, что мы сразу и сделали.

Все ехали молча, смотрели каждый в своё окно. Только что пережитое не отпускало. И только я, не вынимая руку из кармана, в полном восторге сжимал в руке серебряный медальон. А ведь ни Проскурин, ни Арсеньев понятия не имели, что они мне всучили. Наверняка думали просто немного помочь стимулировать пробуждение дара, с чем медальон вполне успешно справился. Представляю себе перекошенную рожу Тимофея, когда он узнает, что именно врученный ими медальон спас жизнь мне и моей семье. Легко от нас избавиться не удалось.

Мог бы я носить этот амулет тогда и дольше, но из-за терзающих сомнений решил прекратить. Может я ничего и не потерял, а может пробуждение дара произошло бы ещё быстрее. Но и для сомнений ведь было место, если бы мне его дал Юдин, я этот медальон вообще хрен снял, а тут уровень доверия не совсем тот. Ещё сам над собой удивляюсь, как решился сразу надеть и активировать его прямо в ресторане. Больше доверился тогда Андрею, потому что не увидел в нём врага, как про него говорили многие. Мне кажется и сторониться больше надо было не его самого, а этой странной компании, которая с ним почти неразлучна.

Кто же ты такой, северный олень? Я не удержался и потихоньку достал медальон из кармана. Округлый полированный камень в центре полностью восстановил свой цвет, но кое-где по краям появились маленькие трещинки. Похоже срабатывание защитной функции не прошло бесследно. Надо срочно искать информацию по этой штуковине. Скорее всего он сможет сработать ещё несколько раз, после чего камень разрушится. Возможно этот камень можно будет заменить, но для этого опять же нужно найти подробную инструкцию, наподобие той, что прилагалась к серебряному амулету, который дал мне Андрей.

На амулет, спрятанный в чёрном блокноте, я теперь тоже буду смотреть по-другому. Надо наконец прочитать, что там написано. Только применять без совета с отцом или тем же самым Виктором Сергеевичем, имеющим большой жизненный опыт, я его не буду. По-прежнему не оставлял сомнений в своей опасности только золотой амулет, да и то, вполне возможно, до поры до времени. Впрочем, нет, на него я особо рассчитывать не буду, скорее всего он пойдёт в качестве улики и доказательства причастности князя Баженова к потере дара а возможно и попытке убийства Александра Петровича Склифосовского, то есть теперь меня.

Мы приехали домой ещё засветло, и я не сразу заметил установленные защитные контуры, которые бледно светились голубым в темноте. Это я разглядел только на следующий день. Маргарита увидела всю семью в подавленном состоянии и даже не стала высказывать никаких дежурных претензий. Настюха встречала нас перед входом в столовую, стол уже давно накрыт и ломится от еды, которая остывает. Когда вместо того, чтобы сесть обедать, все разошлись по своим комнатам, она с открытым ртом проводила всех взглядом, потом пошла собирать всё со стола, чтобы потом по необходимости разогреть. Сегодня она должна была бы выдать все недовольные тирады, свойственные Маргарите, но была по-другому воспитана, поэтому просто промолчала.

На обед, который по времени больше походил на ужин, собрались все, но только через час после прибытия. Мама с папой так и продолжали молчать, мы с Катей пытались как-то развязать разговор, Виктор Сергеевич нас поддерживал, как мог, но вскоре мы прекратили попытки и ели молча. Хуже, чем на похоронах.

– Зайди потом ко мне, – сказал отец, первым вставая из-за стола.

– Только сначала за мной зайди, – добавила веское замечание мама и ушла спустя минуту после него.

Знакомая тема. Ну ладно, как сказали, так и сделаем, я теперь хороший и послушный сын, который слушает и прислушивается к своим родителям перед тем, как сделать собственные выводы и принять собственные решения. Я, Катя и дядя Витя уходить из-за стола сильно не торопились.

– Дайка на него взглянуть ещё разок, – сказал дядя Витя и протянул ко мне руку ладонью вверх. Я достал медальон из кармана и положил в раскрытую ладонь.

– Красивый, – сказала Кэт совершенно серьёзно.

– Да ладно, – сказал я, пытаясь понять, говорит она сейчас серьёзно или прикалывается.

– А что, нет? – удивилась она. – Смотрится интересно, солидно, ничего лишнего. Не то, что сейчас украшения делают, аж в глазах рябит от всех этих завитков и дополнительных инкрустаций. А тут просто, строго, лаконично, со вкусом. Я бы такой носила. Даже просто для красоты.

– Хочешь, я тебе его отдам? – предложил я. А что? Для любимой сестрёнки, а я уже успел её полюбить, как родную, ничего не жалко.

– С ума сошёл? – округлила она глаза. – Сам носи, такими вещами не разбрасываются. Мне бы дубликат обычный у ювелира сделать. Только вместо яшмы я бы в центр бирюзу поместила. Будет ещё симпатичнее.

– Это да, согласен, – кивнул я. – Серебро с голубым будет отлично смотреться. С топазом, например.

– Фу, сорочье счастье, – отмахнулась Катя. – Лучше бирюза. Точно, так и сделаю.

– Я сам закажу, – пообещал я. – Так что жди обновочку. Против гравировки на обратной стороне не возражаешь?

– Что ты там, заклинание хочешь написать?

– Не-е-е, – рассмеялся я. – Напишу “сестрёнке от любящего брата”.

– Ну ладно, пойдёт, – пробормотала она и щёки зажглись румянцем.

Это я вовремя и правильно сказал. Мы часто не говорим самым близким, что мы их любим, хотя это самые важные в жизни слова. Никогда нельзя стесняться сказать это вслух. Особенно, когда человек в этом очень нуждается. Да не только в эти моменты, при любом удобном случае. Но ведь не говорим, стесняемся дать человеку понять, насколько он нам дорог.

– Интересная вещица, – констатировал Виктор Сергеевич, возвращая мне медальон. – Вроде такая простая с виду, а в то же время с таким интересным сюрпризом. Иди к отцу, он тебя ждёт.

Глава 4

Я, как и обещал, сначала заглянул в кабинет к маме. Она обложилась книгами и быстро перелистывала одну за одной, откладывая те, которые не подошли, в сторону. Там уже накопилась нехилая стопка, рискующая в любой момент рухнуть на пол. Я подошёл к столу, разделил стопку на две части и уложил ровно, чтобы они не свалились.

– Пойдём? – спросил я, она так и не обращала меня внимания, словно здесь никого нет.

– А, – спросила она, подняв на меня глаза, а мыслями всё ещё была где-то далеко. Потом постепенно начала включаться в реальность. – Ты за мной? Пошли.

Она захлопнула очередную книгу и добавила в стопку просмотренных, потом решительно пошла на выход, я за ней еле поспевал. Когда вошли к отцу в кабинет, он занимался тем же самым, только быстрее пришёл в себя. Недовольно посмотрел на мать, которую видимо не ожидал сейчас увидеть, и указал нам на кресла.

– Я тут тщетно пытался найти хоть какую-то информацию по такому типу медальонов, – начал он.

– Я тоже, – перебила его мама.

– И как? – нервно спросил он, недовольный тем, что его как обычно прервали.

– Да никак! – резко ответила мама. Всё ещё на что-то обижается, сама уже не знает на что, но сложно остановиться. – Всё вокруг да около, никакой конкретики, только редкие упоминания вскользь.

– У меня то же самое, – более спокойным тоном сказал он.

– Надо обращаться в городской архив, – сказала мама уже гораздо спокойнее. Похоже она тоже начала осознавать, что её гнев сейчас не имеет под собой никакой почвы. – Возможно там есть записи из личного архива Вяземских.

– Тогда я этим займусь, – перехватил инициативу отец. – У меня в архиве хороший знакомый есть, благодарный пациент, он точно сможет помочь.

– Вот и хорошо, – ответила мама, встала с кресла и пошла на выход. – А ты, Саша, активируй медальон и носи не снимая. Не исключено, что это покушение было не последним. Пойду пока доукомплектую документы для суда и коллегии, мне ещё несколько клиник сведения предоставили.

– Как там, кстати, с теми, кто перестал носить амулеты Баженова? – обратился отец к маме, когда та уже собиралась шагнуть за порог.

– Просадка есть по дару, хуже, чем было раньше, но работать продолжают.

– Ну хоть так, – пробубнил он себе под нос. – Думал, что совсем хреново будет.

– А ты что думаешь насчёт медальона? – спросил я у отца, решив перестраховаться. Мама сегодня была сама не своя.

– То же самое, надевай и носи. Подробности скоро узнаем.

– Тут есть один нюанс, – сказал я, доставая амулет из кармана. – Его ресурс ограничен. Вот, посмотри, по краю камня появились мелкие трещины.

– Раньше не было? – удивился отец, разглядывая кругляшок из яшмы под светом настольной лампы.

– Был идеально гладкий.

– Тогда, наверное, несколько раз ещё сработает, а потом скорее всего разрушится. Но, возможно это произошло из-за того, что он лежал у тебя в кармане, а не висел на шее. Перенапряжение. Нам всем очень повезло, что он вообще сработал. Так что надевай и носи, точка.

– Понял, – кивнул я. – У меня есть к тебе ещё один вопрос по амулетам.

– Слушаю тебя внимательно, – сдержанно сказал он. Видимо хотел снова углубиться в чтение, а я его отвлекаю.

– У меня есть ещё один амулет, похожий на тот, что я тебе показывал на фотографии, но сделан из серебра, посмотришь?

– Неси его сюда немедленно! – отец изменился в лице и тон его мгновенно стал ледяным. Ой неспроста.

Немного неожиданная реакция меня напугала, ведь я даже ещё не показал ему сам амулет. Может он просто устал от всего этого и боится даже собственной тени? Я быстро сходил в свою комнату и вернулся с чёрным блокнотом. Отступать теперь уже некуда, да и кому ещё доверять, как не отцу. Сам не знаю, зачем раньше скрывал от него под благовидным предлогом “чтобы не беспокоить”. Пора раскрывать секреты, так будет лучше, особенно в свете нагрянувших событий.

Когда я положил блокнот на стол отца, он замер на несколько секунд, потом закрыл лицо руками.

– Боже, только не это!

– Ты о нём что-то знаешь? – встревожился я. Значит не зря я так и не стал им пользоваться, хотя Андрей меня увещевал, что именно этот не опасный в отличие от золотого.

– На всякий случай проверю свою догадку, вдруг я всё-таки ошибаюсь, – сказал отец подавленно. Он открыл блокнот и долистал до отверстия, где лежало продолговатое ювелирное изделие из серебра, инкрустированное драгоценными камнями. Увидев содержимое, он стал ещё мрачнее. – Это амулет из той самой партии, которую Баженов раздавал для испытаний. Откуда он у тебя?

Не дожидаясь моего ответа, он открыл передний форзац, где стояла печать Боткина Андрея Серафимовича с семейным гербом.

– Всё понятно, – вздохнул отец. – И давно он у тебя? Ты его носил?