Уже пройдя внутрь коттеджа, я почувствовала себя словно осенняя муха, которая, готовясь к продолжительному сну, была совершенно бесцеремонно разбужена неожиданно нагрянувшим теплом. И вот она жужжит своими маленькими прозрачными крылышками и беспомощно бьется в оконное стекло. Видит залитую лучами солнца улицу – а покинуть эту четырехстенную коробку не может. Мои ощущения были схожи с чувствами насекомого. Я все ждала, когда мое надоедливое жужжание и попытки выбраться наскучат моим… некогда близким людям и меня просто-напросто прихлопнут. Я даже зажмурилась, правда, лишь на мгновение, но этого краткого момента хватило моим дорогим неблизким, чтобы их физиономии исказила гримаса фальшивого беспокойства.

Ева осторожно дотронулась до моего предплечья лишь кончиками пальцев и негромко поинтересовалась:

– Элис… Ты в порядке? Может, воды принести? – Взгляд зеленых глаз, казалось, был наполнен неподдельным волнением. Лживая предательница! Я больше ничего не приму из твоих рук, Иуда. Выражение моего лица в который раз напугало подругу, и она молча, выставив ладони перед собой, отступила.

Муж, до этого усердно изображавший предмет интерьера, ожил и выдвинулся в центр зала. Запустив пятерню в волосы, он пропустил сквозь пальцы свои непослушные пряди, скорее с усталостью, чем стараясь произвести впечатление, как могло показаться случайному наблюдателю. Джо поднял с кофейного столика конверт. Белый, чем-то напоминавший тот, что я обнаружила в трамвае Эйча. Хотя все конверты похожи.

– Узнаешь? – глухо произнес всего одно слово Джозеф, протягивая мне бумажный прямоугольник.

– Я, по-твоему, должна быть знакома со всеми бумажными конвертами в Лондоне? – саркастично бросила я, забирая при этом подрагивающей рукой предложенное письмо, или что там скрывалось внутри. Но и заглядывать в конверт не имело никакого смысла: «Моему дорогому другу. Моему любимому Джо…» – гласили витиеватые буквы, выведенные старательной рукой на конверте. Письмо выпало из моих судорожно трясущихся рук. Ева и Джо определенно хотят свести меня с ума. Свет, заливающий все вокруг сквозь панорамные окна, казался ослепительным, я пошатнулась. Стены стали двигаться, а я медленно осела на пол. Джозеф опустился на колени рядом со мной, позволив себе невероятный акт нежности по отношению ко мне – сжал горячими руками мои ледяные пальцы. Мне было сложно разглядеть его лицо, голова кружилась, и окружающее пространство вместе с ней.

– Это ужасно, осознавать все заново. Наверное, в твоем разуме немыслимая путаница. Просто позволь тебе помочь во всем разобраться. – Муж по-прежнему держал мою холодную ладонь и выжидающе смотрел на меня невыносимо голубыми глазами. Что я должна была на это ответить?

Но лишь один вопрос крутился в моем отказывающем мозгу:

– Почему она? Почему Ева, Джо? Я что, хуже? – Даже целых три вопроса. Муж вздохнул и печально вымолвил:

– Элис… – и продолжил смотреть на меня. Сознание цеплялось за голос Джо, как утопающий за соломинку, прежде чем окончательно сдаться подступающей темноте.

Часть IV
Интроверсия

Глава 1
Последствия

Кончился танец глупых упрямцев,
Бессмысленный вальс бродячих котов.
Друг на друга посмотрим без глянца
С разных концов сожженных мостов.

От доктора Белл я возвращалась окрыленная, чувствуя, что струна, натянутая до предела и продетая через мое сердце, наконец ослабла, а может, и вовсе исчезла. Я оставила на столе психотерапевта мой последний стих, который написала после окончательного слушания по делу о нашем с Джо разводе. Мой адвокат, бесстрашный мистер Гарсия, влетел в кабинет светловолосого доктора, при этом едва не сбив меня с ног, не здороваясь и даже не удосужившись принести извинения. Я быстро пробежала путь от кабинета до выхода из клиники, рискуя сломать себе шею, так как табличку «мокрый пол», как всегда, не заметила.

Телефон в кармане угрожал покинуть свое местонахождение из-за безостановочной вибрации. Перестав изображать балет на вымытом влажном кафеле, я устало сдула выбившуюся из хвоста прядку со лба и ответила на звонок:

– Я уже лечу, прости, сеанс затянулся! – запыхавшись, крикнула я в трубку.

Майк рассмеялся и проговорил восхитительным бархатным голосом:

– Не торопись, красавица, я немного задержусь. Последний вызов, и я весь твой. Извини, – виноватый тон собеседника звучал невероятно мило.

– Не извиняйся, ты спасаешь людей… Одной из них когда-то была я. Буду ждать тебя в ресторане, – заверила я парамедика.

– Меня ждет всего лишь один вызов – и я пулей к тебе! – Как всегда, на том конце провода доносились крики напарника, вой сирен и просто чьи-то недовольные возгласы.

– Удачи, милый. Не спеши, до встречи, – я улыбалась так сильно, что проходящие мимо посетители больницы странно на меня поглядывали. Возможно, мне это лишь казалось, как и многое другое до этого. Да и какое мне до них дело.

– До вечера, целую. – Майк повесил трубку. Все будет хорошо. Все уже хорошо. Пусть так было и не всегда, но у плохого есть такое свойство – заканчиваться. Правда, если не прилагать усилий, плохое может длиться вечно.

Меня действительно отравили. Отравили обманом, предательством, отсутствием всяческой поддержки. Я поспособствовала своей смерти. Помогала поступать яду дозированными, но, несомненно, ежедневными порциями. Небольшими, но вполне достаточными, чтобы сломить мою волю, желание продолжать жить, радоваться новому дню. Они убили даже не меня саму как личность, не любовь Джо ко мне или мою любовь к нему. Они… Скорее, я сама уничтожила те самые крохи любви к себе, и осталась лишь пустота, а пустое тело жить не может. Существовать – разумеется, сколько таких, но жить… Жить нужно научиться, это главный навык, который человек приобретает в течение долгих лет.

Покинув территорию больницы, я шла по знакомой тропинке кладбища Тоттенем. Лучи яркого солнца пробивались сквозь листву, был на редкость погожий для сентября день. Пора заканчивать с этой привычкой прогуливаться по кладбищам. Жмурясь на свету, как огромный рыжий кот, я задумалась о том, насколько удивительна бывает наша жизнь, ее повороты, виражи, ловушки, бесконечные проверки человечности и совести.

Думаю, пора вызвать такси и отправиться на свое заслуженное свидание. Вероятно, оно будет наконец-то первым полноценным свиданием за наше уже достаточно продолжительное знакомство. Я умостилась на заднем сиденье приехавшего кеба и приготовилась выполнить задание психотерапевта, намереваясь покончить с ним сегодня. Мне нужно за уже угасающий день с самого начала восстановить цепочку всех событий, которые привели меня к этой точке. Может, записать все в хронологическом порядке мне не удастся, но самые значимые события упомянуть, несомненно, стоит. Я достала заранее ожидавшую своего часа белую тетрадь и закрыла глаза, погружаясь в запутанные чертоги моей памяти.

Глава 2
Скелеты без шкафа

Я грохнула сумки на огромный дубовый стол и смахнула пот с мокрого лица. Даже волосы от влаги потемнели. Леди, сидевшая за этим самым деревянным мамонтом, недовольно поджала губы и взглянула на меня невыносимо светло-серыми, словно бумага не слишком высокого качества, глазами. Сколько же было в них презрения и отвращения. Русская иммигрантка в ее доме, нажитом таким непосильным трудом – ведь брак с нелюбимым мужчиной наверняка требовал усилий, но эта женщина освободилась от оков супружеской жизни еще год назад. Похороны Чарльза – право, ни дать ни взять, королевская семья – прошли весьма скромно, Джозеф вдоволь позволил себе оплакать почившего отца на костлявом плече своей надменной матери. И стал еще более невыносимым. Два года мы жили счастливо, на третий терпимо, на четвертый как кошка с собакой, и вот на пятый мы начали холодную войну. Оба, несомненно, проигрывали.

Элизабет отодвинула от себя чашку из деликатного фарфора, и на столе образовались некрасивые пятна от пролитого чая. Отношение ко мне в этом каменном особняке было чуть теплее, чем к прислуге, наполнявшей этот исполинский дом, словно рыбки – японский пруд. Садовника и вовсе разбил инсульт прямо на рабочем месте. Высокого афроамериканца вынесли из родового гнезда семейства Андерсон вперед ногами, а с носилок сыпалась прилипшая к ботинкам Гарольда гнилая листва. Снега той зимой не наблюдалось, в целом весь сезон был похож на затянувшуюся промозглую позднюю осень.

Я до сих пор уверена в том, что если бы миссис Андерсон меньше тренировала на несчастном садовнике свои голосовые связки, то он бы еще радовал меня своим ежедневным искренним «доброе утро, красавица» и ласковым взглядом больших карих глаз. Я сморгнула выступившие слезы и посмотрела на ту, по чьей вине они появились. Существо, гордо именовавшее себя женщиной, по-прежнему молча буравило меня тяжелым взглядом. Вздохнув, я провела руками по липким волосам.

– Элизабет, Джо не появлялся? Я купила, как вы и просили, кофе в зернах без кофеина, чай черный без ароматизаторов, печенье без глютена и сахар без сахара, – на последнюю реплику мать моего мужа даже приоткрыла рот, и я, пресекая ее попытку сказать нечто язвительное, быстро заверила почтенную даму:

– Я хотела сказать, растительный сахарозаменитель, – и указала пальцем на торчащую из пакета зеленую коробку. Ниточка, которая в последнее время заменила Элизабет губы, превратилась в обычный тонкий рот. Признак невиданного одобрения.

– Спасибо, – отчеканила тоном Снежной королевы владелица особняка и, преисполненная чувством собственного достоинства, поднялась с обитого дорогой тканью стула, стоившего не меньше половины бабушкиной квартиры в Петербурге. Обдав меня шлейфом дорогих духов, моя свекровь гордо прошествовала к выходу из столовой. Я оперлась руками о стол. Ну что за семейка такая? Почему нельзя быть нормальными людьми? Задаваясь этими риторическими вопросами, я принялась разбирать оставленные на столе покупки, отгоняя пришедшую на помощь экономку.

Уже сидя в своей спальне на втором этаже, натирая руки кремом, пахнущим белыми цветами и обещавшим моей коже гладкость шелка, я услышала призывную мелодию сотового. Как всегда, вовремя. Горько вздохнув и попрощавшись с расслабляющим вечерним ритуалом, я, вытирая руки бумажной салфеткой, потянулась к мобильному. Имя, которое высветилось на дисплее, весьма меня озадачило. Мария Романовская. Ошиблась номером? Забытые давно контакты преследовали каждый мой новый смартфон, кочуя из памяти старого. Нажав на зеленую светящуюся галочку на экране сотового, я неуверенно поздоровалась с бывшей подругой детства:

– Привет, – на большее меня не хватило. На том конце провода раздалось неясное шуршание, затем последовало глухое приветствие:

– Вечер добрый, Алис. Ты не занята? Есть минутка?

Какая учтивость.

– Нет, рада слышать тебя! Столько лет прошло, ты как сама? – Удивляясь самой себе, я поняла, что внезапный звонок из прошлого меня обрадовал. Машка хрипло рассмеялась:

– Да, я тоже. В Москве сейчас живу, приехала в Питер, думала, с тобой встречусь, вспомним школьные годы. Зашла к твоей бабушке, а она меня огорошила новостью, что ты умотала в Лондон. Круто, поздравляю, – с некоторой грустью проговорила подруга. «Да не с чем поздравлять, Машка, не с чем», – вяло подумала я.

– Спасибо, дорогая, но поверь, ты ничего не потеряла, выбрав Москву, – постаралась убедить я Марию. – Как твоя мама? – с некоторой осторожностью поинтересовалась я, помня о не слишком близких отношениях Маши и Ольги Алексеевны. В трубке раздраженно засопели. Вскоре подруга решила выдать достаточно нейтральный ответ:

– Нормально… Насколько у нас в принципе может быть нормально. Кстати, раз уж зашла речь, моя передавала привет твоей, они что-то давно не общались.

Простите, что? Я недоуменно хлопала глазами. А склероз может развиться к тридцати годам?

– Машуль, ты запамятовала, наверно? Я матушку лет с пяти перестала наблюдать в своей жизни.

Короткий смешок раздался где-то в Москве.

– Нет, пока на память я не жалуюсь. Ты разве не с мамой воссоединилась в столице Англии? Я, честно говоря, у Алевтины Анатольевны не успела поинтересоваться, почему ты уехала… Или ты замуж вышла?

– Бинго! – саркастично воскликнула я. – И моя мать здесь абсолютно ни при чем, как тебе такая мысль пришла в голову?