– И еще нескольких фоморов…

– Но куда же делся ее защитник? Не вижу его среди павших!

– Ну что же, – осмотрев место боя и лежащую на обломке колонны безжизненную светловолосую девушку, произнес командир, – доставим тело девушки в город. Похороним как подобает, предав огню в храме Великой Матери. Затем я проведу расследование. Выясню, кто доставил ее в Хордвик, после чего найду и накажу их по всей строгости закона. И еще того, кто ее здесь оставил, – его голос был мрачным. – После того, как он решил, будто бы ее спас!

– Командир, уж не думаете ли вы… – повернувшись к нему, негромко начал Юсуп.

– Я уверен, тут не обошлось без Ночного Патруля и моего сводного брата. – И больше ничего лорд Маркус Аттиус Корвин объяснять не стал. – Ингор, – посмотрел на своего десятника, – ты понесешь тело. Вернешься с ним в Сирью. Сингин будет тебя сопровождать.

– Да, мой лорд! Слушаюсь, командир! – раздались голоса.

– Но девушка до сих под жива, – с изумлением произнес вновь склонившийся над телом незнакомки Юсуп. – Она все еще дышит!

– Это странно!.. Но вряд ли ей осталось долго! – вновь стало доноситься со всех сторон.

– Мой командир, я уже слышал о тех, кто побеждал яд Темных, – не сдавался Юсуп. – Быть может, у нее тоже выйдет, раз она не скончалась через пару минут после укуса?

Маркус какое-то время смотрел на безмятежное девичье лицо – удивительная красавица, подумал про себя, – и еще на то, как подрагивали длинные темные ресницы. Это был вовсе не пустынный ветер, как он решил раньше, а свидетельство того, что девушка еще жива.

Все еще борется, хотя шансов у нее почти нет.

Ему стало до невозможности ее жаль.

И пусть Маркус старательно отгонял от себя любые эмоции, подавлял их, запирая в глубине души. Говорил себе, что здесь, в забытой богами Сирье, в Южной провинции Андалора, служить ему осталось всего месяц, и вот тогда…

Он уберется из этого проклятого места, навсегда забыв о том, как живут – выживают – здесь люди!

Но что-то дрогнуло у него в груди – как раз в области сердца, – когда он увидел девичье тело в короткой розовой сорочке и лиловое, налитое кровью пятно укуса над ее изящной щиколоткой.

– Доставим ее поскорее в цитадель. И если она все еще будет жива… Если кто-то и сможет ей помочь, так это мессир Густаф. В путь, не стоит медлить! – приказал он.

– Я понесу ее сам, мой лорд, – вызвался Юсуп, его заместитель, и Маркус неожиданно понял, что жалость к девушке испытывал не он один.

У других из Песчаного Патруля, закаленных воинов юга, тоже имелись чувства.

– Хорошо, Юсуп! Но Ингор будет тебя сопровождать, – приказал Маркус, потому что летать над пустыней в одиночку было довольно опасно. – Остальные останутся, нам нужно здесь закончить. Похоже, адские пауки снова расплодились, да и фоморы свили гнездо где-то неподалеку, – с этими словами он посмотрел на похожих на растерзанные полотенца существ.

И тотчас же вместо двоих из Пустынного Патруля, следившего за прорывами и треснувшими Гранями возле древнего и священного города Хордвика, появились драконы. Один из них, темно-серый, осторожно подхватил девушку. Сжал в когтях ее тело, после чего расправил крылья.

И вот уже два дракона поднялись в небо, после чего взяли направление на Сирью.

Остальные разбрелись по развалинам в поисках Темных тварей. У них было чем заняться в когда-то процветающем, а теперь занесенном песками Хордвике.

В месте, где все и началось.

…Но лорд Маркус Аттиус Корвин не увидел того, как один из патруля нашел в песке возле колонны пеструю продолговатую штуку. Недоуменно покрутил ее в руках, после чего сунул в нагрудный карман.

Глава 2

«И пришел в Хордвик Аль-Бенгази, величайший маг всех времен и народов. И вступил он на центральную площадь, как раз возле Храмов Верховного Бога-Громовержца, Великой Матери и Драконьих Предков.

И молвил он… Обрушился со страшными ругательствами на драконов, упрекая их в высокомерии и гордыне.

Но драконы высокомерно промолчали, слишком гордые, чтобы ответить на обидные слова.

И тогда заявил Аль-Бенгази, что в его силах все изменить. С этого самого дня никто больше не скажет, что людские маги слабы, потому что с его помощью они обретут немыслимую мощь и тоже отрастят себе крылья.

Тогда не выдержали уже драконы. Возмущенные, они явились к главе города, потребовав у того справедливости.

И он их послушал. Приказал немедленно остановить Аль-Бенгази; схватить его и бросить в темницу за подобные речи.

Но последователи Аль-Бенгази не пропустили городскую стражу. Ценой своей жизни они удерживали магов, воинов и драконов, позволяя своему учителю закончить ритуал.

…И вспыхнули алым светом начертанные Аль-Бенгази линии, на которые пролилась жертвенная кровь. И прозвучали слова молитвы, сорвавшиеся с его уст, после чего основы мира потрясло сильнейшее заклинание, которое до этого видели разве что Боги.

Именно в этом месте – в Хордвике, на главной площади между тремя Храмами, как раз у подножия статуи Отца-Основателя, – все и началось…»

Хроники Хордвика, 5067 г. от Сотворения Мира.

***

Иногда я приходила в себя. Возвращалась в реальный мир из того места, где боли не существовало.

На короткие минуты обретала сознание, о чем тотчас же жалела – потому что мое тело колотило в лихорадке, конечности скручивали страшные судороги, а сильнейшая боль разрывала внутренности.

Тогда я отталкивала чужую руку с кружкой от своих губ, потому что седовласый старик с встревоженным лицом пытался меня напоить. Твердил, склоняясь к моему уху, что без воды мне нельзя и без воды я пропаду.

Заодно он говорил, что добавил в кружку лекарство, которое снимет мою боль и прогонит лихорадку, тем самым облегчив мои страдания.

Но в его глазах я видела свой приговор.

В них были жалость и сострадание, а на осунувшемся старческом лице отрешенность – словно, по его мнению, я была обречена, и ждать моего конца оставалось уже недолго.

– Она оказалась очень крепкой, мой господин! – говорил он кому-то значительно позже, потому что я не оправдала его ожиданий и не умерла. – Да, яд попал в ее тело через ту рану на ноге, но она все еще ему сопротивляется. Я даю ей укрепляющую и снимающую жар настойку, а также вливаю целительскую магию…

Молчание, затем звук приближающихся шагов. Кажется, на стул возле моей кровати опустился кто-то другой. Выше и тяжелее, потому что деревянные ножки недовольно скрипнули.

Я хотела открыть глаза и посмотреть на визитера, но не смогла. Не хватило сил.

– Конечно, мой лорд! – твердил тем временем лекарь, и его голос звучал подобострастно. – Драконья магия ей нисколько не помешает. Наоборот, пойдет только на пользу…

– Ты можешь идти, Густаф! Я немного с ней побуду, – отвечал ему молодой, но явно привыкший командовать голос.

Тогда я снова уснула и снилось мне нечто невероятно приятное. Например, что самый красивый в мире мужчина держал меня за руку, и его прикосновение приносило приятную прохладу и остужало пылающий внутри меня пожар.

Заодно оно снимало боль и давало мне новые силы. Помогало спать – причем со сновидениями, а не с кошмарами, из которых меня время от времени вырывало бормотание старика.

Затем я узнала, что старик был главным лекарем при цитадели Сирьи, и звали его мессир Густаф.

Но значительно позже, еще через несколько долгих снов.

– Да, ваша светлость! – снова твердил лекарь, когда я в очередной раз проснулась, разбуженная приглушенными мужскими голосами. – Вы правы, эта девушка – магичка. В ней есть людская магия, но каким именно даром она обладает и насколько он силен – этого я сказать вам не могу. Яд Темного паука все еще в ее крови. Она до сих пор на грани, хотя надежда на выздоровление все-таки есть. Но если она выживет…

Я выживу, хотела сказать старику. И еще тому мужчине, который иногда являлся, чтобы справиться о моем здоровье, после чего садился возле кровати, сжимал мою руку и вливал драконью магию.

Но я так никому ничего и не сказала, потому что снова провалилась в забытье.

На пятый день, по словам мессира Густафа, в течении моей болезни случился перелом. Причем в мою пользу.

Мне стало заметно лучше.

Боль почти ушла, и я все чаще приходила в себя. Открывала глаза и лежала, уставившись на мерцающие на фитильках огонечки свечей – единственный источник света в моей маленькой келье.

Иногда поднимала руку и подносила ее к глазам, глядя на то, как подрагивали от слабости мои пальцы.

Пыталась даже брать кружку с горьковатым варевом, которое делал для меня мессир Густаф. Первый раз не смогла поднять ее с табурета, но затем стало получше.

С каждой минутой, с каждым часом ко мне возвращались силы, и я наконец-таки смогла оторвать голову от серой, пропахшей сыростью и потом подушки, а потом и сесть на кровати.

Следующий шаг к выздоровлению – я начала есть самостоятельно. Три раза в день в мою маленькую келью, настоящий каменный мешок, приносили непонятное варево.

Утром было то, что здесь называли кашей, но выглядело оно как горка липкой и безвкусной субстанции. На ужин давали похлебку, и по вкусу эти блюда не слишком различались. Зато днем мне доставался кусок черного ржаного хлеба с ломтиком овечьего сыра и немного козьего молока.

Но я съедала все, затем выпивала горькое лекарство, не забывая при этом благодарить мессира Густафа за лечение, а пожилую и полную Маргот, служанку в цитадели, за ее заботу и за то, что она заботилась о моем пропитании.

Заодно я ждала прихода того мужчины, который меня спас, отыскав на развалинах Хордвика, и перенес на драконьих крыльях в Сирью.

Но как только я пошла на поправку, приходить он перестал.

Не выдержав ожидания, осторожно расспросила о нем у мессира Густафа.

Уже знала, что лекарь был родом из Умбрии, учился на лекарское дело именно там, поэтому его называли «мессир». Родись и учись он здесь, в Андалоре, то был бы «магистром Густафом».

– Лорд Маркус Аттиус Корвин, нынешний капитан гарнизона, – с готовностью отозвался старик. – Прибыл из столицы с проверкой несколько месяцев назад, но так здесь и остался.

– Но почему?

Доподлинно этого мессир Густаф, которого жизнь поводила по разным интересным местам, не знал.

– Подозреваю, ужаснулся из-за того, что здесь увидел, поэтому решил остаться. Лично возглавил Пустынный Патруль, заодно добился, чтобы численность гарнизона Сирьи была увеличена как минимум втрое.

– Но из-за чего? Неужели нам грозит серьезная опасность? – шепотом спросила я у старика, хотя подозревала, что не стоит столь откровенно демонстрировать собственное незнание здешних реалий.

Но мессир Густаф не счел мой вопрос подозрительным.

– В последнее время Тьма снова пошла в атаку, – возвестил он. – Грани едва держатся – не только рядом с Сирьей, но и по всему обитаемому миру. Но именно здесь, на юге Андалора, порождения Тьмы стали появляться уже не только на подступах, но и в самом городе.

Я слушала его и молчала, понимая, что мои нервы тоже едва держатся и они тоже уже на грани.

Болезнь помогла смириться с мыслью, что я очутилась в другом мире. Но сейчас, после рассказа мессира Густафа, мне стало предельно ясно, что не стоит распространяться направо и налево, кто я такая и каким образом попала в Хордвик. Иначе меня могут причислить к порождениям Тьмы, и тогда моя судьба незавидна.

При этом у меня не было никаких идей, как вернуться домой.

Судя по всему, из-под колес автомобиля меня спас бабушкин медальон, другой версии у меня не имелось. Перенес на руины заброшенного города, после чего отключился, решив, что выполнил свою миссию.

Но снова включить его не выходило.