– Моя тетушка по счастливому стечению обстоятельств когда-то училась с леди Фрей в одной школе для благородных девиц, – поделился секретом Гриз. – Она немного помогает леди отсеивать ненужные знакомства и подсказывает, если знакомства удачные. Нас сочли хорошим вариантом для дебюта юной леди.

– Вот ты жук, – хмыкнул Фолкнер, – но я рад. Приятно будет покружить такую красотку!

– Но-но! – потряс рукой Гриз. – Вальс я зарезервировал для себя! Тебе остается мореска, а Триану вообще павана!

– Прыгать, как индюк, размахивая ногами? Ну удружил! – расстроился Эббот и выпил полстакана вина одним глотком.

– Спасибо, что позаботился, – задумчиво кивнул Грегори, – в паване будет шанс побеседовать с девицей. Хочу удостовериться, что ее скромность не напускная.

Гриз нахмурился и поставил свой стакан:

– Грег, я знаю, ты любишь дразнить дам, но… прошу, не порти девочке праздник.

Барон так изумился, что потерял равновесие и чуть на опрокинулся вместе со стулом, стоящим на двух ножках.

– Ром, я тебя не узнаю! Ты пожалел женщину?

– Просто… у тети я встретил леди Астер. Она действительно очень милая и простая девушка, – пробормотал герцог.

Триан поставил стул на все четыре ножки, вгляделся в друга и сказал:

– Кажется, я просто обязан потанцевать эту павану.

Глава 3

Бал в честь осеннего равноденствия был событием выдающимся, потому что на нем можно было просто танцевать, веселиться и радоваться щедрому урожаю. Его особенно любили молодые девушки, впервые вышедшие в свет.

При Дворе была даже такая поговорка: «Осенью принцесса, зимою невеста, весною жена, летом – мать». Она отражала примерный путь девушки из хорошей семьи, имеющей славных предков и приданое, достаточное для удачного брака.

Потанцевав на осенних приемах, юная леди к зиме находила себе жениха и новогодние праздники проводила в статусе невесты. Весной играли свадьбу – под цветущими ветвями яблонь, а к лету молодая леди чаще всего объявляла о беременности и уезжала на год в поместье, чтобы родить наследника.

Именно осенью в столицу съезжались аристократы, увидевшие, какой у них будет доход, а также бездельники, потратившие состояния на побережье, и обнищавшие лорды, желающие подыскать себе невесту побогаче. В общем, весь цвет столицы собирался в королевском дворце на бал Равноденствия.

Три друга тоже туда собирались.

Герцог Гриз обязан был присутствовать – как герцог, как холостяк и как королевский шталмейстер^[2]. Развлекаясь, он надел на бал мундир, чтобы немного ввести в заблуждение охотниц за его деньгами и титулом. Не каждая благородная леди решится выйти замуж за конюха, пусть даже королевского!

Должность сохранилась за ним с тех времен, когда он был младшим сыном герцога – юнцом, увлеченным лошадьми. Когда отец и братья скоропостижно скончались, и он внезапно стал герцогом, Ромуальд от должности не отказался. Ему нравилось осматривать конюшни, подбирать лошадей, следить за скачками и выездами их величеств. Правда, пришлось нанять заместителей, следящих за всем этим на месте, но это уже были мелочи.

Граф Фолкнер явился на бал в мундире полковника. Графом он стал после череды несчастий в собственной семье, а вот чин выслужил сам, воюя на границах королевства с дикими племенами и вполне цивилизованными соседями.

Барон Триан предпочел надеть зеленый кафтан, расшитый серебром, тонко намекая на свое происхождение. При Дворе на эти намеки давно не обращали внимания, а вот эльфийский посол будет в бешенстве. Друзья знали, что Грегу несколько раз предлагали покинуть королевство людей, уехать в эльфийский лес, потому что в нем явно проявилось эльфийское наследие, но барон каждый раз отказывался, аргументируя свой отказ очень просто. Здесь он барон. Человек, имеющий привилегии аристократа, доход и возможность заниматься любимым делом. В эльфийском лесу он будет жалким полукровкой, вынужденным пресмыкаться перед чистокровными эльфами лишь потому, что его матерью была человеческая женщина.

– Я слишком уважаю и люблю своих родителей, чтобы так с ними поступить, – каждый раз отвечал Триан, наблюдая за багровеющим эльфийским посланником. Того выворачивало при одном намеке на то, что элегантный, сильный и красивый полукровка считает своим отцом человека, а не эльфийского целителя.

В общем, друзья собрались в покоях Гриза, чтобы отправиться на бал втроем, а перед этим пропустить по стаканчику бренди, потому что выдержать натиск юных прелестниц на трезвую голову просто невозможно!

Вот за вторым или третьим стаканчиком они и вспомнили про танцы с леди Астер. Слухами о ней полнился дворец. Красота, внутренняя чистота и удивительная мягкость девушки привлекли самых разных ценителей. Поначалу леди Астер попытался купить один из нуворишей, недавно получивший титул барона за «услуги, оказанные королевству», точнее, за весомый вклад в личную казну короля.

Новоявленный аристократ явился в виконту Фрейю и предложил заплатить выкуп за невесту, равный ее весу. Побледневший от гнева виконт выставил наглеца с помощью королевских гвардейцев. Бравые парни охотно пришли на помощь библиотекарю, потому как он нередко помогал им заполнять бумаги, писать письма родне и заверять карточные долги.

Следующим стал маркиз Блюмс.

Старый сластолюбец пожелал взять девушку в жены, обещая, что она останется богатой вдовой, а если родит ему наследника, то и вовсе уважаемой дамой. Этому господину виконт отказал мягче, но так же категорически.

Более молодые и привлекательные мужчины тоже пытались просить руки прекрасной виконтессы, но потерпели поражение. Лорд Фрей каждый раз приглашал дочь и спрашивал: желает ли она стать супругой того или иного светского щеголя? Леди Астер молча качала головой, и очередной проситель покидал комнаты семьи Фрей.

Все это возбудило при дворе нездоровый ажиотаж. Леди Астер стали называть гордячкой, кокеткой, жестокой девицей, играющей на мужских чувствах, и постепенно ее начали обижать. Проливать напитки на платья, рассказывать небылицы, портить двери в ее комнаты и подсылать служанок, чтобы сжечь щипцами волосы или кожу.

Пока что девушке удавалось избежать серьезных последствий, но герцог и барон видели во всем этом очень нехороший знак. Леди Астер могли просто затравить, заставить уехать в провинцию и никогда больше не появляться при дворе.

Обсудив все это за стаканчиком, три друга решили по возможности прикрывать «Золотую звездочку» от неприятностей. А там видно будет!

Глава 4

С таким боевым настроем друзья с шумом покинули комнаты и буквально через пять минут остановились на пороге бального зала.

Пока их объявляли, герцог, граф и барон оценили обстановку. Король и королева еще не прибыли, так что придворные здоровались, сплетничали и потихоньку растаскивали запасы вина, выделенного на праздник.

Леди Астер с матушкой, тетушкой и еще несколькими суровыми старухами стояла у окна. К изумлению мужчин, рядом с ней стояли дети. Несколько пажей в куртках с королевскими гербами, несколько юных девочек в легких воздушных платьях – воспитанницы королевы, и даже младший принц!

Его высочеству было всего семь лет, но держался он с достоинством и сдержанностью взрослого. Даже наставники юного принца отмечали его серьезность, чопорность и чрезмерную сдержанность. Однако рядом с леди Астер стоял… ребенок! Улыбчивый, нежный, удивительно уязвимый и открытый. Он о чем-то беседовал с юной леди, прячась за юбками дворцовых мегер, и этот разговор был так важен, что Астер Фрей присела и, окруженная ворохом своих юбок, внимательно слушала. Ни мать, ни тетушка, ни другие почтенные матроны не смели ее одернуть или вмешаться в беседу – его младшее высочество умел отлично мстить тем, кто мешал ему. Но все смотрели на принца Энриха с изумлением.

– Нужно спасать старушек! – хмыкнул Фолкнер, прокладывая себе дорогу к девушке. Благодаря росту и ширине плеч он быстро раздвинул толпу любопытных и преклонил колено рядом с принцем. Молча.

Энрих покосился на графа и снова вернулся к беседе с леди Астер. Фолкнер навострил уши и от неожиданности моргнул – принц и юная леди обсуждали… бабочек!

– Да, ваше высочество, – с нежной улыбкой говорила леди Фрей, – бабочки очень хрупкие, но при этом стойкие. Они выбираются из куколки, раскрывая свои смятые крылья, наполняя их жизнью. Это очень трудно, но если бабочке помочь, она умрет.

– Умрет? – переспросил Энрих с недоумением.

– Ей не хватит сил для полета. Все трудности, которые претерпевают эти прекрасные малышки, дают крепость их крыльям. Вы, наверное, помните, ваше высочество, как уставали ваши руки, ноги и спина, когда вы учились ездить верхом?

Мальчик серьезно кивнул в ответ. Как и всем принцам, ему подарили пони в четыре года, и он занимался на корте минимум два раза в неделю.

– Ваше тело не готово было к таким нагрузкам, но никто и не требовал от вас, чтобы вы сразу поехали в Санси или в Льеж. Вы понемногу катались на корте, и ваше тело укреплялось. Так и бабочка. Она потихоньку выбирается из куколки, и ее крылья становятся достаточно крепкими, чтобы донести ее до Льежа.

Принц светло улыбнулся:

– Вы очень красиво все рассказали, леди Астер. Я хотел бы побеседовать с вами еще. Жаль, что меня призывают дела!

– Буду рада еще одной беседе с вами, ваше высочество! – леди Астер привстала и снова присела в реверансе.

Энрих повернулся к Фолкнеру:

– Что вы хотели, граф?

– Всего лишь вручить вашему высочеству подарок по случаю осеннего равноденствия, – склонил голову Эббот.

Мальчик снова приобрел вид маленького взрослого и строго кивнул:

– Показывайте! Скоро выйдут их величества.

Фолкнер вынул из кармана каменную фигурку лошади искусной работы. В его землях, богатых только морем и камнем, трудилось немало каменотесов и мастеров-камнерезов. Лошадка, вырезанная из агата, выглядела очень живой и даже лукавой. К тому же это была не игрушка, а элегантное навершие печати.

– Мои мастера не стали вырезать ваш девиз, мой принц, дворцовый ювелир сделает это лучше, но, надеюсь, вам понравится мой подарок.

Энрих, конечно, первым делом оглядел лошадку и лишь потом обнаружил гладкий кругляш будущей печати.

– Ваши мастера весьма искусны и предусмотрительны, – чинно кивнул принц, – благодарю, граф, это прекрасный подарок.

Фолкнер еще раз склонил голову и отошел. Каждый принц получал собственную печать в семь лет – когда уже умел писать свое имя. Печать подкрепляла подпись на официальных бумагах и личных письмах, другого значения не имела. Но печать – это та вещица, которую юный потомок короля брал в руки практически каждый день – ею полагалось скреплять записки маменьке и приказы камердинеру, отмечать личное присутствие в доме знатного подданного или в книге почетных гостей коронного города. Поэтому основу для печати юному принцу пытались подарить все.

Кто-то делал ставку на золото и драгоценные камни, кто-то делал основу, похожую на большую государственную печать, только меньшего размера, кто-то пытался удивить редким и необычным материалом вроде горного хрусталя или черного дерева.

Граф Фолкнер приказал изготовить фигурку лошади, потому что в его девять лет ему отчаянно хотелось иметь такую фигурку с печатью, но отец приказал резчику изготовить простой квадрат с удобным хватом – и только. Это было быстрее, дешевле и «негоже младшему иметь печать краше старших».

Немного компенсируя себе то разочарование, Эббот выбрал лучшего резчика и дал задание. Даже если принц Энрих выберет себе другую печать, он все равно запомнит графа и его подарок.

Между тем его высочество оказался прав – церемониймейстеры стукнули своими посохами в медные пластины, закрепленные на полу, и придворные быстро отхлынули в стороны, освобождая проход к тронам.

Затрубили трубы, ударили литавры – венценосная чета прошла через зал и остановилась на ступенях, ведущих к тронам.

– Дорогие наши подданные, рады поздравить вас с наступившим днем равноденствия! Ешьте, пейте, веселитесь, да будет щедрым урожай!