Если непосвященному в уставы человеку взглянуть на эту ситуацию со стороны – он подумает, что за цирк? Но реальность такова, что для меня подобная ситуация не первая. И хорошо, что Игнатьев меня понял как я того и хотел, не стал эмоционировать и махать руками, стучать кулаком в грудь, мол, я тут командир и мне решать. Думаю, если бы не эти двое, которые, к тому же, были людьми Шишкина, мы с капитаном все сделали бы сами. А эти нагнетали обстановку, что, впрочем, неудивительно. В их подразделении столько народу полегло, вот расшатавшиеся нервы и внесли свои коррективы. Кто-то рвется отомстить, как одержимый, а кто-то, наоборот, вдруг задумывается о ценности собственной жизни. Капитану проще со мной, потому что мы на одной волне.

Наверное, кто-то подумает, да ну – чушь. Это разведчики – опытные солдаты, многое повидавшие за время войны в Афганистане, им все по плечу. Они все могут и никого не боятся. Но они тоже люди, а люди, как и техника, тоже ломаются. Не в прямом, а в переносном смысле, конечно же. Психика – вещь капризная.

Помню, еще в прошлой жизни, до капитана Потапова, был у меня помощником другой офицер, капитан Зверев. Лехой звали. Здоровый мужик, который никогда и ничего не боялся. Настоящая машина войны, солдат от бога. Скала, а не человек. А все развлечения вне службы – это вкусно покушать, хорошо выпить и провести время в кровати с прекрасной половиной человечества. Побольше и подольше, а качество его не сильно волновало. Так вот сломался он в двадцать девять лет. Морально. И не война сломала, не пережитое. Близкий друг уговорил взять на себя большой кредит, а как только тот взял и передал деньги, то не вернул. Более того, утверждал, что никаких денег он не брал и вообще не поймет, о чем речь. Командование в какой-то момент не пошло ему навстречу. Помощи не дождался. Потом брат у него в аварию попал, мать заболела, мошенники документы украли. В общем, навалилось со всех сторон, как говорят в таких случаях. Психика и не выдержала, слетел он с катушек. Напился. Избил родных и близких, такого дома наворотил. Сел я тогда в машину, взял с собой ребят покрупнее. Приехали в деревню, скрутили, а куда его такого везти? Немаленький – сто десять килограмм веса и дури немерено. Думали, проспится и все нормально будет. Но нет, нормально не стало. В дурку мы его тогда отвезли. Там он и сидит по сей день.

Это я рассказал к тому, что люди не всегда такие, какими их называют.

Из оружия у меня был автомат Калашникова семьдесят четвертого года, три магазина, граната и нож. У Игнатьева примерно то же самое, только автомат с подствольным гранатометом.

– Громов, ты понимаешь, на что идешь? – проверяя боезапас, Игнатьев зачем-то предпринял последнюю попытку меня отговорить.

– Понимаю, но я упрямый! – ответил я. Мои слова его даже не удивили.

– Ясно. Сергеев, Парамонов! – спустя пару секунд, произнес Игнатьев. – Слушайте мой приказ. Скрытно выдвигайтесь на север, ищете кишлак. Наблюдаете, ни во что не ввязываетесь. Как только поймете, как там и что, выдвигайтесь обратно. Встречаемся здесь же, через три часа. Вопросы?

Вопросов не было. Они были недовольны, но тут хотя бы задача понятна – добраться, посмотреть, запомнить, вернуться.

– Все, выполнять!

И оба разведчика, проверив оружие, выдвинулись на север. Вскоре они пропали из вида. А мы остались наедине.

– Товарищ капитан, я…

– Отставить! – вдруг ответил тот. – Все правильно сказал. Потом, если выберемся, будет время поговорить и все обсудить. А пока, у нас есть, чем заняться!

***

– Товарищ лейтенант! Разрешите обратиться?

– Иванов, вы уже вернулись? Рассказывай!

– В общем… Мы провели разведку дороги, все чисто. Расстояние от нас до кишлака составляет примерно четыре километра. Противника не обнаружено, нас никто не преследовал. Из-за дождя видимость снижена, но мы прошли больше двух километров. В ущелье пусто.

– Ясно, – отозвался лейтенант Печенкин. – Отдохните, но никому не расслабляться. Быть начеку. Еще неизвестно, чем все это закончится.

После разгрома и стремительного отступления остатков разведывательного подразделения, лейтенант оказался старшим в отряде. Всего уцелело двенадцать человек, из которых трое были на носилках, двое – легко раненные. Осталось два бронетранспортера, одна «семидесятка» и БТР-60. Еще один подбитый бронетранспортер пришлось бросить в ущелье, потому что внутри машинного отделения случился сильный пожар, который тушить было уже некогда.

Первые три минуты их еще пытались преследовать, но потом отстали.

Ситуация получалась крайне хреновая. Связи со штабом не было. Одна Р-159 находилась в командирской машине, в самом начале уничтоженной прямым выстрелом из РПГ. Вторая рация была у связиста, которого застрелили где-то в кишлаке. Печенкин не знал, уцелел ли майор Шишкин или капитан Игнатьев, что произошло с другими разведчиками.

Отъехав на безопасное расстояние, лейтенант дал команду развернуть оба БТР и держать ущелье на прицеле. Конечно, это не решение. Однако лейтенант был молодой, боевого опыта у него было мало. Тем не менее, он понимал, что просто бросить своих и уехать никак нельзя.

Именно Печенкин был тем самым человеком, который дал команду «коробочкам» идти напролом к центру кишлака. Это решение хотя и было безрассудным, но оно же позволило вытащить оттуда пятерых раненых бойцов. Обе машины успешно покинули кишлак, но одна из них все-таки встала, когда случился пожар.

Приказ лейтенанта Печенкина отступать, сейчас можно было расценивать с двух позиций. Первая – молодой советский офицер струсил, бросил своих под огнем противника и сбежал. А с другой – если бы не этот решительный приказ, вообще никто из разведчиков бы не ушел. У душманов было как минимум пять или шесть гранатометов, пулеметы. Даже снайпер. Несмотря на то, что стрелки из духов неважные – две машины они сожгли, при этом несколько реактивных гранат прошли мимо. ГАЗ-66 просто расстреляли из пулемета.

В любом случае, как только уцелевшие выберутся и доберутся до авиабазы, будет проведено расследование… И еще неизвестно, что его ждет! Может, медаль или орден, а может, дисциплинарный батальон или позорное увольнение со службы.

Так прошло около часа. После возвращения командира отделения сержанта Иванова, он понял, что нужно что-то делать.

– Ковалев! Ко мне! – приказал он, взвесив все за и против.

– Я! – к лейтенанту подошел младший сержант со шлемофоном на голове. Он был механиком водителем БТР-60.

– Слушай сюда. Сейчас перегружаете всех раненых на твою «броню». Садишься за руль, берешь с собой Курцева и Рязанцева и максимально быстро двигаете на базу. Расскажете там все, как есть. Скажете, что срочно нужна помощь.

– Уехать? Сейчас? – протянул тот. – Ну нет, я так не могу.

– Это приказ, а приказы не обсуждаются!

– Товарищ лейтенант, а вы? – Ковалев посмотрел на офицера неуверенным взглядом, затем мельком взглянул на остальных уцелевших разведчиков.

– А мы останемся здесь! – твердо заявил Печенкин, бросив быстрый взгляд в сторону ущелья. – Будем ждать уцелевших!

***

Обычно, независимо от сложившейся ситуации, у меня более-менее уже накидан приблизительный план в голове. Хотя бы что-то. Но тут, как назло, я не мог сосредоточиться на деле и придумать, как же нам взять американского агента?

Шли молча. Проследовали по той же тропе обратно к кишлаку, забрались на высокую гряду, там обнаружили небольшую площадку. Весь кишлак был перед нами, но видимость частично перекрывал все еще поднимающийся в небо дым. Отсюда были видны разрушения – от склада и близлежащих построек ничего не осталось, все, что могло взорваться, скорее всего, взорвалось. Это очень ощутимый удар по духам. Конечно, агент ЦРУ будет расстроен.

– Ну что, Максим… идеи есть? – поинтересовался капитан. – Жаль, бинокля с собой нет, так хоть можно было бы проследить за агентом, понять, где его лучше всего перехватить.

– Пока нет. Но сделать это нужно с минимумом шума. И как только мы это сделаем, нужно рвать когти к ущелью. Транспорта у них здесь нет, я не вижу ни одной машины.

Несколько минут я просто наблюдал, потом в какой-то момент все же увидел кое-что интересное!

– Товарищ капитан, я скоро! Ждите меня тут!

Глава 6. Новый союзник

Быстро и аккуратно спустившись с гряды, я незаметно подобрался к внешней стороне высокого дувала, сложенного из камня. Это была северо-восточная часть кишлака и находилась она практически противоположно выходу из ущелья. Пока спускался, увидел корпуса двух БТР, по которым лазили душманы, надеясь поживиться чем-нибудь ценным.

Плана у меня не было. Это я Игнатьеву сказал, что есть идея. А из интересного я увидел только тот момент, что сама пещера уцелела при взрыве.

На самом деле, я просто хотел остаться сам с собой потому, что в одиночку мне импровизируется лучше… Уже не первый раз замечал за собой такое.

Пока я наблюдал, успел насчитать примерно человек семьдесят вооруженных душманов. Проблема была в том, что несмотря на то, что дождь практически прекратился, я разглядел далеко не всех – среди них вполне могли быть мирные крестьяне и торговцы. Они потихоньку выползали из нор и убежищ, возвращаясь к нормальной жизни. Уверен, что присутствие в кишлаке такого количества вооруженных душманов радовало далеко не всех.

Бесспорно, афганская одежда помогала мне оставаться незамеченным, но ровно до тех пор, пока я скрывал лицо, а долго это продолжаться не могло. Слишком подозрительно, ведь душманы лица прячут очень редко.

Американец со своим отрядом был в районе уничтоженного склада с оружием. Наверняка хотел лично оценить ущерб и понять, что именно там произошло. Насчет последнего, вряд ли это вообще возможно – свидетелей-то не осталось.

Люди пиндоса разошлись во все стороны, но вели себя лениво и халатно. Они наверняка были уверены, что устранили тех, кто все это устроил. Ну, не научили их по-другому.

Если дать человеку в руки автомат и научить стрелять, то вопреки общественному мнению, солдатом он при этом все равно не станет. Потому что одного умения стрелять – крайне недостаточно. Неудивительно, что иностранные инструктора взялись за обучение моджахедов – бойцы они яростные, выносливые, но неумелые. С мотивацией у духов все на высшем уровне, а вот в советской армии этот момент местами был упущен. Часто солдат не понимал, куда его отправляют и что его там ждет.

Тщательно осмотревшись, я обошел дувал с другой стороны, протиснулся между двумя тесно стоящими сараями, увидел набросанную в углу солому. Вряд ли в ней можно было бы спрятаться – слишком ее мало. Да и что бы это мне дало?! Я же не стационарная точка наблюдения!

Эта дальняя часть кишлака была полупустой – большинство духов находились у пещеры, где ранее размещался склад оружия. Скорее всего, они попытаются все восстановить, хотя на это непременно потребуется время. Тут и там были видны старики и даже женщины, но они держались в стороне. Переодеваться еще раз в женскую одежду я больше не собирался. Было бы очень странно, что афганская женщина, по непонятной причине бродит там, где мужчины решают важные вопросы, да еще в присутствии иностранных хозяев. Как правило, женщины вообще никогда не лезли в мужские дела, предпочитая заниматься домашними делами, а учитывая напряженную обстановку именно в этом кишлаке, так тем более.

Повязав вокруг шеи платок, а на голову худо-бедно нацепив промокшую чалму и опустив ее на лоб, я частично скрыл свое лицо. Это не слишком подозрительно – можно было бы объяснить тем, что поднялся легкий ветер и капли дождя летели прямо в лицо. Подгадав момент, я выскользнул из своего укрытия, занял вертикальное положение и, взяв в руки автомат, медленно и неторопливо побрел вперед, симулируя обход территории. Если на моем пути попадались душманы, я плавно менял траекторию, сворачивая в тот или иной проулок. Благо их тут было полно и всегда можно было поменять маршрут.