– Для того чтобы закрепиться, слухи должны сначала пустить корни. Один тщательно проработанный источник информации стóит больше сотни досужих сплетен. Вот почему я собираюсь попросить Хорвила сегодня же поговорить со своими родственниками в Секте Натиск. Что может пользоваться таким же доверием, как религиозная община?

Нэтч принялся быстро кружить по квартире Джары, однако сейчас это была уже не беспокойная суета, а уверенный шаг.

– Я приятно удивлен, Джара, – сказал он. Это была первая похвала, которую Джара услышала от него за несколько месяцев. – А почему у тебя такое унылое лицо?

– А какое лицо было бы у тебя, – нахмурилась Джара, – если бы тебе пришлось сказать про свою родную мать, что она «не пользуется доверием»?

Ее язвительное замечание отлетело от Нэтча с такой же легкостью, с какой луч света отражается от зеркала.

– Должен тебе сказать, Джара, ты просто нечто! – заметил Нэтч. – Не представляю себе, как у тебя получается оставаться такой беспристрастной. Последние две недели мне с трудом удается сдерживать мои эмоции. Знаю, я стал раздражительным и излишне требовательным… но это все потому, что я не достиг твоего уровня профессионализма. Хорвил сказал мне как-то на днях, что ты – клей, скрепляющий наш феодкорп…

Это продолжалось в таком же духе, и Джара поймала себя на том, что помимо воли откликается на эту низкопробную лесть. У нее была тайная слабость на смазливую внешность и слащавый голос, а Нэтч, когда включал свое обаяние, становился просто неотразимым. «Как ему это удается?» – мысленно выругалась Джара. Ну разве она не успела к настоящему времени убедиться в том, что извинения Нэтча никогда не бывают искренними, что елейные слова – лишь оружие в его арсенале?

И тем не менее его стратегия работала. Каким-то образом ему удалось раскусить ее слабость к похвале, чем он беззастенчиво пользовался. Джара чувствовала, что отвечает на низменный эротический позыв, который расшевелил в ней Нэтч, – этот позыв он по своему желанию мог расшевелить в ком угодно, хоть в мужчине, хоть в женщине, – и ненавидела себя за это. Она ненавидела себя, но в то же время жаждала этого, как не жаждала ни одной из сотни программ сексуального удовлетворения, которые перепробовала за тридцать лет, прошедших после посвящения.

«Или это просто зависть? – спросила себя Джара. – Ему нет еще и тридцати, и он готов прибрать к рукам весь мир. А тебе уже за сорок, а ты все еще работаешь подмастерьем».

– Завтра мы станем первыми в рейтинге «Примо», Джара, и без тебя нам не удалось бы этого добиться, – сказал Нэтч, положив руку ей на плечо. Это прикосновение получилось вполне пристойным, но тем не менее многообещающим. – Капиталмены вспомнят об этом через несколько лет, когда тебе надоест работать на меня и ты снова начнешь собственное дело. Они будут умолять тебя взять у них деньги.

Аналитик смущенно провела тремя пальцами по высящимся горой вьющимся волосам. Ей хотелось найти какой-нибудь простой способ отключить ощущение виртуального прикосновения Нэтча, однако такие тонкие алгоритмы мультисеть не предоставляла.

– Да, хорошо, наверное, – робко пробормотала она.

И через считаные мгновения Нэтч исчез. Осталась только его улыбка, обжигающая сетчатку глаз Джары.

Она прошла на цыпочках в коридор, убеждаясь в том, что Нэтч действительно разорвал мультисвязь, а не притаился в соседней комнате. «Джара, у тебя начинается мания преследования, – строго одернула себя она. – Это твоя квартира. Без твоего позволения никто не сможет мультизагрузиться сюда». И тем не менее Джара облегченно вздохнула, установив, что ее босса нет в квартире. В прошлом Нэтчу уже случалось творить чудеса.

Джара оглянулась на зиккурат, и ее едва не стошнило. Вот оно, трехмерное свидетельство ее окончательной деградации в сфере био-логики. «Нужно придумать, как все это остановить».

Подойдя к окну, Джара бросила взгляд на толпы людей, запрудивших улицы Лондона. Разумеется, окно было ненастоящим: на жалкую стипендию подмастерья Джара не могла позволить себе квартиру с внешней стеной, поэтому ей приходилось довольствоваться плоскими видеоэкранами. Но как легко было настроить видеоэкран на вид снаружи здания и притвориться, будто это настоящее окно! Внизу сотни, а то и тысячи людей заполнили площадь, небрежно пользуясь «Морем данных», не задумываясь о био-логических программах, определяющих их жизнь. Био-логика регулировала частоту ударов сердца, био-логика вела календарь дел, био-логика ежесекундно закачивала в голову информацию о чувственных восприятиях.

Джара занялась своей любимой игрой «что самого плохого может случиться», и голова у нее зажужжала от пугающих вариантов. Что произойдет, если завтра на рынке разразится паника и все побегут снимать деньги со своих счетов в Хранилище? Что произойдет, если опасения Хорвила сбудутся и Фарисеи действительно запустят атаку черного кода? Или что, если – совершенство откладывается! – каким-то непривязанным лунатикам удалось придумать способ вывести из строя «Доктора подключи и исцелись»? Джара задержала взгляд на каком-то безликом пешеходе, шагающем по брусчатке внизу, и внезапно он перестал быть безликим… Он превратился в бизнесмена, который проснется завтра в Пекине или Мельбурне или в одной из орбитальных колоний, может быть в «Аллоуэле»… Потягивая утренний нитро, он попытается взять в «Море данных» биржевые сводки, и ничего не произойдет… У него подскочит давление: в этот день он должен был закрыть крупную сделку. Черт побери, что ему делать?.. КОПОЧ в его организме в отчаянии обратятся к базам медицинских данных «Подключи и исцелись» за советом, как понизить давление и что делать с сердцем… Однако «Доктор подключи и исцелись» не отвечает… В комнате становится темно, свет гаснет…

«Возьми себя в руки! – одернула себя Джара. – Ты оказываешь Нэтчу слишком много чести. Один-единственный человек не может по собственной прихоти обрушить все «Море данных». Фарисеи завтра не запустят атаку черного кода. Что самое страшное может случиться? Несколько феодкорпов затихнут на один день, только и всего».

Переключив изображение на видеоэкране на умиротворенный ирландский пейзаж, Джара попыталась снова сосредоточиться на работе. Трехмерная блок-схема на столе безмолвно насмехалась над ней: «ВНУШАЕМАЯ», «НЕ ПОЛЬЗУЕТСЯ ДОВЕРИЕМ», «НЕНАДЕЖНАЯ».

– Блин, блин, блин, твою мать! – воскликнула Джара вслух, хлопая ладонью по голой стене. Она не могла просто сидеть сложа руки и ждать, когда это произойдет. Нэтча нужно остановить. Во что бы то ни стало.

– Говорю вам, – сказал Хорвил, – сейчас это обсуждают во всех сплетнесетях. Я не выдумываю! Если не верите, проверьте сами!

Скептически пождав губы, женщина смерила его пристальным взглядом. Это был тот самый сомневающийся взгляд, каким ублюдки из Секты смотрели на него всю его жизнь, начиная еще с тех пор, когда он был слишком молод, чтобы заслуживать этого. Затем она презрительно оглядела квартиру Хорвила, которую инженер старательно превратил в образец полного беспорядка: недоеденные сандвичи спокойно соседствовали на полу с грязной одеждой, сломанной мебелью и редкими строчками кодов био-логических программ. Вздохнув, пожилая женщина снова принялась разглаживать складки на своей пурпурной замшевой мантии. Похоже, мантия беспокоила ее больше, чем предостережение Хорвила о вражеском ударе.

– У Секты Натиск есть связи в Совете по обороне и благосостоянию, – сказала женщина. – У нас есть свои люди в Мем-Кооперативе. Если всех охватила паника из-за черного кода Фарисеев, почему мы ничего об этом не слышали?

– А я откуда могу знать? Я не работаю в Совете. Кто может сказать, как зарождается волна подобных слухов?

– Мне нет никакого дела до того, «как зарождается волна подобных слухов», – насмешливо повторила женщина. – Меня больше интересует, каким образом ты, подумать только, оказался на ее гребне!

Женщину звали Марулана – по крайней мере, Хорвил полагал, что ее зовут Марулана. Эти богатые старые ведьмы из Секты Натиск были все на одно лицо. Они расталкивали друг друга за право первой получить от тебя пожертвование на какую-нибудь дурацкую благотворительность, однако, когда наступал твой черед попросить об одолжении, они куда-то бесследно исчезали. Хорвил знал точно только то, что женщина была большой шишкой в Секте Натиск – одной из нескольких младших бодхисатв, которые управляли организацией. Также ее частенько приглашала на обед тетка Хорвила Берилла, в свой безвкусно окостеневший особняк в Вест-Энде.

Можно было в одно мгновение проверить ее имя по общественному справочнику, но на самом деле это не имело значения. Хорвил уже понял, что разговор получится кратким.

– Вы хотите знать, откуда я об этом узнал? – выпалил Хорвил, лихорадочно ища какой-нибудь быстрый способ свалить подозрение Маруланы на кого-нибудь другого. – Мне сказал Нэтч. – Он заговорщически пожал плечами, словно говоря: «Безумный мир! Никогда не знаешь, когда окажешься в центре очередного слуха или скандала. Но что тут поделаешь?»

– А, так это сказал тебе Нэтч! – с нарастающей подозрительностью сказала руководительница Секты. – Почему-то меня это нисколько не удивляет.

Хорвил не сомневался в том, что это имя было ей знакомо. С тех самых пор, как он поступил на работу в феодкорп, имя Нэтча распространялось среди приверженцев Секты Натиск подобно раковой опухоли. Несомненно, влияние тети Бериллы.

– Значит, Хорвил, ты услышал о крупной атаке черного кода, которая должна состояться в самое ближайшее время, и первым твоим порывом было связаться со своими духовными наставниками в Секте Натиск, правильно?

Сарказм в голосе Маруланы был буквально осязаемым – по сути дела, третьим участником разговора.

– Послушайте, ваше святейшее сектантство, – сказал Хорвил. – Я не жду, что вы станете паниковать всякий раз, когда услышите какие-нибудь странные слухи. Но это ведь говорю вам я! Вы меня прекрасно знаете. Мое семейство с незапамятных времен отстегивает кредиты в поддержку Секты Натиск. – «А я не обращал внимания на дурацкие занятия вашей Секты с тех пор, как вышел из детства. Сейчас я даже не притворяюсь, будто понимаю, какие моральные ценности вы нынче проповедуете. Впрочем, не уверен, что я вообще когда-либо их понимал». – Мне просто очень не хотелось бы, чтобы ваших избирателей – прошу прощения, почитателей обобрали до нитки из-за того, что какой-то черный код застал их врасплох.

– Уверена, нашим приверженцам ничего не угрожает.

Инженер потерял терпение:

– Ну почему вы вечно ищете какие-то скрытые мотивы? Неужели вы считаете, что Секта Натиск обладает… обладает монополией на благие намерения?

– Нет, – сухо ответила Марулана. – Мы просто знаем по собственному опыту, что феодкорпы заботятся только о себе любимых. – Она бросила на Хорвила хищный взгляд, после чего ее мультиизображение погасло, даже не попрощавшись.

Хорвил в отчаянии плюхнулся на диван, свалив при этом на пол груду грязных подушек. «Вот и надейся после этого на родственные связи!» Единственным слабым утешением было то, что тете Берилле доложат, в каком состоянии его квартира.

Джара стояла в атриуме здания администрации Мем-Кооператива. Все остальные правительственные и квазиправительственные ведомства выстроили свои офисы в Мельбурне, под сенью внушительных комплексов Премьер-Комиссии и Совета по обороне и благосостоянию. Но только не Кооператив, по каким-то неведомым причинам избравший центром своей деятельности одинокую орбитальную колонию «Патронелл».

Здание было возведено по тому же самому безликому рецепту, каким в наши дни пользовались архитекторы всех административных зданий. Начать с цоколя из растянутого камня и гибкого стекла, чтобы создать броский искривленный эффект. Бросить в кастрюлю заросли стен из рисовой бумаги, чтобы продемонстрировать единство с прошлым. Добавить невыносимо высокие потолки. Покрыть все доступные поверхности видеоэкранами и выставить рекламное пространство на торги, чтобы покрыть стоимость строительства. Перемешать многотысячную толпу. Результат: мгновенная тошнота.