Глава 4

– Домой? – уточняю на всякий случай. Мало ли ему ещё какая интересная идея в голову придёт?

– Да, голубчик князь, уважили старика, за столько лет впервые к богу ближе стал. Теперь можно и на землю вернуться, – тут же откликается.

Не пришла идея… А жаль, мне и самому понравилось так летать.

Над городом прошли на той же высоте, а что такое полсотни метров, когда крыши домов и верхушки деревьев вот они, рукой дотянуться можно! И ничего не страшно, глазомер у меня отличный, рука не дрожит, ничего сложного в таком полёте не вижу…

Зато как моему пассажиру интересно с такой высоты всё рассматривать! Глаз от проносящихся под крылом улиц не отрывает. Только что рукой не машет мелькающим внизу людям. А ведь явно успевает узнать кого-то из горожан, вон как на сиденье своём то и дело ёрзает, порывается в окошко рукой помахать, да каждый раз себя останавливает. Привык к самоконтролю, похоже, но и он в такой необычной ситуации явно даёт сбой.

С ходу сесть не получилось, народ по улице разбрёлся, устали нас дожидаться. И оцепление расслабилось, забило на свои обязанности. Пришлось ещё больше снизиться, приблизительно вполовину от прежнего и пройти над улицей, разогнать зевак в стороны. Зато какую пыль за собой подняли, загляденье просто!

Развернулся над парком, чуть было по верхушкам вековых сосен законцовкой крыла не чиркнул, успел поддёрнуть машину. Опасался снова поднять стаю ворон, но обошлось. Похоже, улетели куда-то в другое место людям на головы гадить, мстить за нарушенный дневной сон.

Вышел на прямую, подкорректировал туда-сюда кренами, придержал педалями и встал чётко на посадочный курс. Посмотрел, куда поднятую мной пыль сдувает, определился со сносом на посадке. Ветерок, так получается, боковой, слабый, дует от театра, мне не помешает, поэтому садиться будем с ходу, сейчас.

Иду на посадку, улица уже приведена в порядок, зеваки по краям стоят двумя шеренгами, лишь у театра так и продолжает кучковаться ближайшее окружение градоначальника. Собрался. Что такое два десятка метров высоты? Ничто! Моргнул пару раз, и нет уже их.

Прошли над границей парка, тут же опустил нос вниз, выбрал точку начала выравнивания. Прикрылся от ветра левым креном и только прикрылся, не больше и не меньше. Если больше, то тут же уйду влево от дороги. Возвращайся потом на неё, корячься. А если меньше, то ветер мигом снесёт самолёт в правую сторону.

Обороты прибрал, за скоростью слежу, контролирую её по поведению машины, по тому, как она на ручке ощущается. Не виснет ли? Не проседает, не вспухает ли?

Идём прямо в земной шар! Наплывает пыльная дорога, приближается уверенно и неудержимо, уже всё лобовое стекло заняла. Ещё чуть-чуть…

Пора! Обороты на малый газ, самолёт тут же едва заметно просел, пришлось поддёрнуть его на ручке, уменьшить вертикальную скорость и увеличить тангаж.

С падением скорости самолёт быстро пошёл вниз. Мастерство на посадке в том и заключается, чтобы подвести машину к земле с наименьшей вертикальной скоростью и в точно заданном месте сесть без перегрузок, без ударов и подпрыгиваний.

Уменьшил уголок и начал добирать, добирать ручку. Чтобы не сесть боком и не заломать стойку шасси, перед касанием убрал крен, развернул самолёт педалью по дороге. Немного поспешил, ошибся с определением высоты – нас с выбранной осевой в правую сторону, на людей, сносить начало.

Замер, не стал ни крен увеличивать, ни педаль тискать. Чувствую, что до земли остался какой-нибудь сантиметр или того меньше, так что успеем приземлиться! Наверняка в какую-нибудь ямку угодили…

Так и вышло. Ушли в сторону максимум на полметра и тут же колёсами землю поймали! Ширкнули тихонечко, потом сильнее тряхнуло. И покатились! Пока рули работают, вернулся на середину дороги, подальше от людей. В конце пробега развернулся на сто восемьдесят, покатился обратно к театру. А там комитет по встрече наплевал на оцепление, всю дорогу перегородил! Ну и что тут скажешь, когда в толпе сам градоначальник с генералом присутствует. И начальником полиции…

Чертыхнулся вслух, кран подачи топлива перекрыл, зажигание выключил. Моторчик заглох, прокатились ещё немного и остановились.

Пассажир мой на меня покосился:

– Что-то случилось?

– Нельзя никому на дорогу выходить, пока самолёт не остановится, пока мотор не заглохнет.

– Почему? Всё же хорошо получилось?

– А если бы я в этот момент отвлёкся? С вами разговаривал или в сторону смотрел? Порубили бы в капусту винтом градоначальника вместе с губернатором!

– Так уж и порубили бы! – говорит мой пассажир. Но вижу, что противоречит чисто потому, чтобы за собой последнее слово оставить, а сам хмурится. Похоже, понял всё и кое-кому хвоста точно накрутит.

Ну и ладно. И впрямь, что это я разошёлся? Ну вышли встречать на дорогу, ничего же не случилось? Успели остановиться и заглушить мотор вовремя, ну и хватит об этом.

Смотрю, мой пассажир плечами передёрнул, словно от озноба и сразу на меня покосился, сделал вид, что это не оттого, что замёрз, а от полноты впечатлений. Тут же принялся меня нахваливать:

– Не то чтобы я вам не верю, но неужели вы, князь, и впрямь сами изобрели этот свой самолёт?

– Сам, – отвечаю, а сам с замком ремней вожусь, заело там что-то. Справился всё-таки, расстегнул и откинул в сторону оба конца. – Мастеровые помогали, столяры и кузнецы, без них ничего бы не получилось.

– И что вы дальше намереваетесь с ним делать?

– Прилечу в столицу, там нас уже ждут. Устроим людям праздник, полетаем над городом, разбросаем рекламные листовки. И поставлю его в ангар до поры до времени.

– Почему? Ах да, я и забыл! Вы же в училище намереваетесь поступать? А в какое?

– В Михайловское, – отвечаю. Скрывать мне нечего. – Семейные традиции…

– Традиции, понимаю, – кивает генерал и задумывается.

Распахиваю дверку, в салон врывается жара, жужжат надоедливые мушки, бьётся в стекло шальной ополоумевший слепень. Но вылезать не собираюсь, жду, что мне пассажир высокопоставленный скажет. Спинным мозгом чую, есть у него для меня такое предложение, от которого не отказываются!

– Так когда, вы говорите, улетать собираетесь? – очнулся генерал.

– Намеревался сегодня… – начал говорить.

Но генерал не позволил мне закончить начатую фразу:

– Никаких сегодня! – воскликнул и привстал. Собрался нависнуть надо мной, дабы придавить авторитетом, да забыл, что находится в тесной кабинке. Ну и приложился темечком о потолок, даже в шее у него хрустнуло. Фуражка слетела, на колени упала. Успел её подхватить, а то генерал сразу же обратно плюхнулся, матернулся от всей души и тут же поспешил извиниться. – Простите, князь, видит бог, не хотел.

– Ничего, бывает, – ответил максимально дипломатично.

– Ещё как бывает, – согласился генерал. – Повторяю, никаких сегодня. Кстати, как эта штука открывается? Вы бы не могли помочь мне? Вот как? Понятно.

Распахнул дверку, подставил запотевшее лицо ветерку и властным взмахом руки отослал прочь сунувшегося к самолёту адъютанта.

– Приглашаю вас с вашим товарищем к себе. Кстати, кто он вам?

– Юрист, адвокат, поверенный отца, – машинально ответил, озадаченный приглашением. – Будет вести мои дела.

– А у вас ещё и дела есть? – развеселился генерал. – Не просветите ли, какие именно?

– Почему бы не просветить? – собрался. – Отец должен участок земли выкупить под Петербургом. Построим небольшой завод, будем выпускать самолёты, моторы, автомобили. Планов и проектов много, как раз сейчас Паньшин Александр Карлович занимается оформлением привилегий на все мои изобретения.

– На фотографирование с самолёта тоже оформляете? И на сбрасывание бомб?

– Нет, – улыбнулся и не стал хитрить. – Заявки на эти привилегии мы ещё не успели подать.

– Отлично, просто отлично, – потёр руки генерал. – Вот что. Сейчас вы быстро говорите мне о самых необходимых вам вещах… Что?

Увидел мою многозначительную улыбку и осёкся. Переспросил:

– Что-то не так?

– Всё так, ваше высокопревосходительство. Первым делом мне нужен бензин и масло в мотор. Бензин обычный, в банках, всего нужно шесть банок. Масло то, что в автомобильные моторы заливают. Нужно будет обязательно поменять перед вылетом. Что ещё? Хорошо бы было пошить у местных шорников кожаный лётный комбинезон и шлем. В этом, сами понимаете, летать совсем неудобно. Ещё…

– Постойте, – опешил генерал. Помолчал, прищурился, осмотрел внимательно меня с ног до головы, хмыкнул весело. – Признайтесь, всё это вы только что придумали? Или у вас давно был нужный список подготовлен?

– Нет, никаких списков я не придумывал, – в отрицательном жесте мотнул головой. – Вы предложили, я высказал свои основные желания. Могу продолжать?

– А вы очень предприимчивый молодой человек. Основные, это ж надо! – рассмеялся генерал. – И решительный. Этим вы мне и нравитесь! Решено, сегодня остаётесь у меня. Продолжать более не нужно, я вас понял, список своих желаний продиктуете адъютанту.

Высунулся из кабины, приказал тут же подскочившему к самолёту офицеру:

– Князь вам надиктует, что ему потребно, вы подробно запишите и сегодня же постараетесь исполнить. Что там у нас дальше по плану?

– Праздничный обед в доме градоначальника по случаю прибытия, – глянул в мою сторону, – важных гостей. Потом гуляния, фейерверки, ужин и отдых. Утром все прощаются с отважными воздухоплавателями, и вы возвращаетесь к прежним делам.

– Хорошо, хорошо, – остановил офицера генерал, поморщился, отвернулся, подмигнул мне и доверительным тоном проговорил вполголоса: – Видишь, сколько всего напланировано? А ты улетать собрался…

– Так в столице ждут, – попробовал возразить, настоять на своём, но был тут же оборван.

– Подождут! – и генерал тут же повернулся к адъютанту: – Телеграфируйте… Или нет, лучше я сам позвоню в Петербург, перенесу вашу, как вы говорите, торжественную встречу на… Завтра? Нет, на послезавтра. Сегодня, так и быть, предоставлю вам увольнительную, гуляйте, пока молодой. А завтра я вас приглашаю на доверительный разговор по этим вашим изобретениям. Полагаю, они не только нам, артиллеристам, они всей Русской армии очень по нраву придутся. И не возражайте, молодой человек! Поверьте старику, так всем лучше будет. Заодно за это время все свои желания удовлетворите. Договорились?

Кивнул в ответ. А что тут сделаешь?

– Хорошо. С этим разобрались. Задиктуйте свои пожелания Александру Фёдоровичу, а я пока с градоначальником переговорю. Побудете моим гостем, окажу вам эту честь, так и быть, – и лихо подмигнул мне, хитрован. Тут же построжел лицом, обратился к адъютанту: – Александр Фёдорович, вы уж постарайтесь побыстрее управиться. И коляску к самолёту подгоните. Нечего князю своим видом праздную публику тешить.

– Как же так? – удивился. – Они же все ради меня сегодня собрались?

– Ну, не все, не обольщайтесь. Абсолютное большинство собралось ради развлечения. Скучно им, видите ли, на отдыхе. Мои офицеры уже несколько дней из лагерей ни ногой, бальная зала офицерского собрания пустует, вот они и ищут любую замену. Садитесь сразу в коляску, не сомневайтесь. Александр Фёдорович, полагаюсь на вас, закончите здесь и сразу ко мне. Поедем домой, у нас ещё дел много…

А я не спешу выполнять просьбу, потому что как раз сейчас увидел переминающихся с ноги на ногу полицейских во главе с знакомым мне Лапушкиным.

– Что такое? – заметил мою заминку генерал, оглянулся. – Что нужно?

– Приставлены господином полицмейстером охранять самолёт, ваше высокоблагородие! – вытянулся и доложил Лапушкин.

– Молодцы! – снизошёл до похвалы генерал, понравилось ему усердие городового. – И смотрите мне! Чтобы ночью не спали!

– Никак нет, ваше превосходительство! – пучит глаза городовой.

– То-то, – отворачивается генерал.