Екатерина Бордон: Категорически влюблен

© Екатерина Дорн, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Глава 1

Если бы хоть кто-то удосужился спросить Катю, она бы сказала, что это была плохая идея.

Ужасная.

Чудовищная.

Монстрическая!

И, пожалуй, совершенно нелепая.

Вот только Катю, увы, никто не спрашивал. Мнением семнадцатилетних троечниц в принципе редко интересуются, а Кате «повезло» вдвойне. Светлана Сергеевна, ее мама, была очень энергичной женщиной. О-о-очень. Прямо очень-очень. И, что гораздо страшнее, она почему-то свято верила, что ее дочь ни дня не проживет без едкого материнского комментария, тщательно замаскированного под ценный совет.

«Ты там в этой своей Москве вещи-то без присмотра не оставляй. А то я тебя, растяпу, знаю!»

«Питайся нормально, поняла? На фастфуды не налегай, у тебя и так есть склонность к полноте».

«Вот сердцем чую, ты там вляпаешься в какие-нибудь неприятности. Это же ты!»

Катя молча скрипела зубами (спорить с мамой – себе дороже) и злорадно предвкушала, как будет вляпываться во все неприятности подряд, демонически хохоча и потрясая в воздухе недоеденным бургером. Муа-ха-ха! В конце концов, студенческая жизнь для того и предназначена! Особенно в Московском институте медиа и искусств.

Это же МИМИ!

Катя мечтала об этом институте и студенческой жизни в общаге. Грезила! Паковала чемодан и представляла, как будет рисовать комиксы до одурения, зажигать с подружками до утра и с визгом носиться по этажам, убегая от красавчиков с хорео. А теперь…

Катя раздраженно дернула на себя огромный красный чемодан, чтобы перетащить его через бордюр.

…Теперь ей придется жить в съемной квартире у черта на куличках. В подмосковном, прости господи, Долгоречном! И ладно бы одной… Так нет же, с ненавистным Захаром, который все детство ей испоганил!

Катя огляделась по сторонам и недовольно поджала губы. Долгоречный мало чем отличался от родного Воронежа и совсем не походил на красотку-Москву. Кате она показалась ведьминским котлом с каким-то разноцветным зельем, которое бурлит и светится сотней огней. А в Долгоречном светилась только вывеска «Пиво на розлив».

Супер!

Катя протяжно вздохнула и, состроив скорбную моську, потянулась к карману, где покоился умирающий телефон. Если верить навигатору, до третьего дома по улице Октябрьской оставалось шестьсот метров. И всего два процента зарядки! Еще и темнеть начало… «Тах-тах-тах» – торопливо затарахтели по брусчатке колесики чемодана.

Третий дом оказался неказистой пятиэтажкой с крошечным магазинчиком «…одукты» на первом этаже (буквы «П» и «Р», очевидно, пали смертью храбрых). Катя миновала его так быстро, как только могла, и, пыхтя от натуги, затащила чемодан на крыльцо к внушительной подъездной двери. Коробка домофона напоминала швейцарский сейф, но прямо над ней какая-то добрая душа приклеила бумажку с кодом от замка. Катя потыкала пальцем в кнопки и с облегчением шагнула в прохладную пещеру подъезда.

Лифта в доме не оказалось.

Ну конечно! Как же иначе? Тихо выругавшись, Катя покрепче ухватилась за ручку чемодана, перекинула длинную темно-русую косу за спину и потащилась наверх. В кармане, печально хрюкнув на прощание, умер телефон.

Когда выяснилось, что Катя поступила в МИМИ, мама с ней почти две недели не разговаривала. Другие мамы прыгали бы от радости – дочка поступила в Москву на бюджет! – но только не Светлана Сергеевна. И дело было даже не в том, что Катя хотела рисовать комиксы. Просто она с ней (тут драматичная пауза) НЕ ПО-СО-ВЕ-ТО-ВАЛАСЬ. Сделала по-своему, причем самым наглым (тайным) образом. Сама отправила результаты ЕГЭ, сама подготовила портфолио… И вдобавок посмела не провалиться! В общем, злостно лишила мать священного права сказать: «Я же говорила, что нечего и пытаться в Москву поступать».

Лед тронулся, только когда за очередным молчаливым завтраком Катя догадалась упомянуть, что небожитель Захар три года назад тоже поступил в МИМИ. Мама призадумалась. Не доела рисовую кашу и ушла в комнату, чтобы пошушукаться по телефону с тетей Викой, мамой Захара. Они вместе работали в стоматологии и давно дружили, поэтому Катя с детства регулярно получала самые свежие сводки о новых достижениях Захара. Вот радость-то!

«Ах, окончил музыкальную школу по классу скрипки!» – заливалась соловьем мама.

«Ох, единственная золотая медаль в параллели!»

«Ой-ой-ой, поступил в МИМИ на иняз и уже маме деньгами помогает, репетитором работает!»

Сын, блин, маминой подруги. Сколько Катя себя помнила, мама постоянно их сравнивала – и уж, конечно, не в Катину пользу. Она на фоне Захара всегда выглядела дурищей, потому что была… ну, обычным ребенком. Без всяких там выдающихся достижений, если, конечно, не считать достижением ее воистину исключительную любовь к комиксам, крабовым палочкам, смешным носкам и фанфикам про Гарри Поттера.

Собственно, с них все и началось.

Сначала это были просто небрежные рисунки на полях тетрадей и обрывки сюжетов в голове. Потом первые стрипы. Первый убогий комикс по пейрингу Драмионы. Ну и понеслось.

Как бы пафосно ни звучало, но это не Катя выбрала комиксы любовью всей своей жизни. Это комиксы выбрали ее. Да и вообще, не важно, кто там первый в кого влюбился. Просто в десятом классе Катя окончательно и бесповоротно поняла, что должна – обязана – стать комиксистом. Потому что ничто другое не делает ее такой бессовестно счастливой, настоящей и… целой.

Жаль, мама этого не понимала.

Катя наконец заползла на пятый этаж (аллилуйя!) и, пристроив чемодан у стены, повернулась к серой железной двери с номером триста двенадцать. Сказать, что ей не хотелось в нее стучаться, – вообще ничего не сказать. Это была мамина идея! Та самая – ужасная, чудовищная и монстрическая.

Нелепая.

– Ладно, – сказала мама, без стука ворвавшись в Катину комнату спустя неделю загадочных шушуканий с тетей Викой. Катя от неожиданности подпрыгнула на кровати и поперхнулась крабовой палочкой. – Езжай на эту свою учебу в Москву.

Это прозвучало так, словно мама дала добро на прыжок из самолета без парашюта.

– Серьезно? – взвизгнула Катя, бросаясь к маме с объятиями, но та сдвинула брови и предупреждающе показала ей два пальца.

– Но у меня два условия.

Катя радостно закивала, все еще не в силах поверить своему счастью. Что там за условия? Есть каждый день ненавистные брокколи? Переплыть океан в тазу? Слетать на луну и обратно? Да что угодно, лишь бы поехать в Москву-у-у!

– Первое – жить будешь у Захара.

Так. Что угодно, кроме этого. Улыбка медленно сползла с Катиного лица.

– Мам, ты же шутишь?

Мама невозмутимо пожала плечами и, расправив уголок покрывала, уселась на Катину кровать. Судя по тому, как она откинулась на стену, устраиваясь поудобнее, разговор им предстоял долгий. И неприятный.

– Мы с тетей Викой все обсудили. Вариант идеальный. Захар как раз снимает «двушку», а подходящего соседа найти не может. У него одни балбесы да мажоры на курсе собрались. Заодно и присмотрит за тобой, мне поспокойней будет.

– Но… но… – начала Катя, не зная, с какого из тысячи аргументов начать. – Но мне уже дали место в общаге. Она классная, мам! Ты же видела фотки. У них там новый ремонт, и разноцветные балкончики, и…

– Видела! – поджала губы мама. – Видела, что там мальчики и девочки живут на одном этаже.

– Но в разных же комнатах!

Катя начала закипать. Это никогда не приводило ни к чему хорошему, потому что, когда Катя злилась, она вечно выпаливала первое, что приходило в голову. Но это же полный идиотизм! Она не может жить с занудой Захаром. Он мерзкий. Самовлюбленный. Он болван! И совершенно не вписывается в ее мечту о студенческой жизни. Это все равно что поманить человека тортом, а потом подсунуть ему тарелку манной каши с комочками.

Мама, кажется, почувствовала Катино мятежное настроение. Лицо ее стало непроницаемым, а в голосе зазвучала сталь:

– Выбирай: либо будешь жить с Захаром, либо останешься дома.

– Но почему-у-у? – взвыла Катя. – От общаги до универа всего две станции на метро!

– От Долгоречного тоже недалеко, чуть больше часа на электричке.

– Так он даже не в Москве живет?! – взвизгнула Катя, вскакивая на ноги. – Мам, это же просто глупо! И я не понимаю почему…

– Вот именно! – прикрикнула мама, выпрямляясь. – Ты не понимаешь, а я понимаю. Я сама год жила в общежитии и прекрасно знаю, какие там порядки. Каждый вечер попойки! Девчонки от алкоголя теряют голову, а мальчишки этим пользуются. Затаскивают их в постель и… И сексом с ними занимаются!

Ого! Катя на миг даже оторопела, потому что, кажется, впервые услышала из маминых уст слово «секс». Дома у Сиротиных эту тему вообще не обсуждали, негласно предпочитая придерживаться версии с аистом и капустой.

– Я не могу жить с Захаром, – выдавила из себя Катя.

– Ну-ну.

– Захар же тоже парень, и мы с ним будем вообще наедине!

Мама снисходительно улыбнулась:

– Ой, глупостей-то не говори. Захар тебе как брат.

– Захар мне как прыщ на заднице! – не выдержав, рявкнула Катя. Мама смерила ее возмущенным взглядом и рубанула рукой воздух, словно отсекая все возможные возражения.

– Я все сказала! И, будь любезна, придержи язык.

Катя ощутила знакомое чувство безысходности. Черное и омерзительное, будто в груди появился какой-то комок, покрытый плесенью. С мамой всегда было так. Никакие аргументы, никакие логические доводы не работали, если она уже что-то решила. Бесполезно. Все равно что с разбегу биться о стену, которая на все вопросы отвечает «Потому что я так сказала».

Но это же не ответ!

Мама, очевидно, приняла Катино молчание за капитуляцию.

– Вот и прекрасно. И второе условие…

Одна из соседних дверей вдруг распахнулась, грохнув о стену, и на лестничную клетку выскочила кудрявая девушка лет шестнадцати – в наушниках, огромных розовых кроссовках и с дрожащим той-терьером на поводке. Катя с трудом вынырнула из неприятных воспоминаний и неловко кивнула в знак приветствия, но девушка окинула ее угрюмым взглядом и погромыхала кроссовками вниз по лестнице. Тойчик испуганно посеменил следом.

Да уж, так себе приемчик.

Катя подождала, пока хлопнет подъездная дверь, и глубоко вздохнула. В конце концов, что такого ужасного может случиться? Это же зануда Захар! Навешивала ему в детстве, навешает и теперь.

Катя выпрямила спину и попыталась натянуть на лицо дружелюбную улыбку. Получилось правда раза с пятого или шестого, но получилось же!

– Давай, Сиротина, не дрейфь, – подбадривающе шепнула она самой себе и с силой надавила пальцем на кнопку звонка. Спустя несколько мгновений загремел замок, дверь распахнулась и…

– О! – выдавила из себя Катя, оторопело таращась на парня в дверном проеме. – Э-э-э… Привет?

Хрясь!

Дверь захлопнулась у нее перед носом.

Глава 2

Это что сейчас было?

Катя заторможенно моргнула. Потом моргнула еще раз. Это что, был Захар?!

Катя прекрасно помнила, что три года назад, когда они виделись в последний раз, он был толстым ботаном со стрижкой под горшок и двумя подбородками. Десять волосинок, которые из них торчали, Захар гордо именовал бородой и упрямо отказывался сбривать. А еще он носил жилетку с карманами, как у Катиного деда. Но деду-то было почти восемьдесят лет!

Парень в дверях оказался совершенно другим. Катя отлично его разглядела: надо сказать, это было несложно, ведь на нем не было никакой одежды, кроме белого полотенца, небрежно повязанного вокруг бедер.

Ма-а-аленького такого полотенчика.