На этот раз он даже не старался скрыть свое искусство. Стаканчики летали по подносу, как райские птицы, никто из зрителей не в состоянии был уследить за ними. Закончив, Мальчишка сложил руки на груди и бросил вызывающий взгляд на противника.

– Который из них, придурок?

Ласло постучал пальцем по подбородку.

– Хм-м-м… Думаю, вот этот.

И указал на центральный стаканчик. Глаза Мальчишки блеснули. Протягивая руку к стакану, он хмыкнул.

– Извини, мужик. Ты…

На поднос выкатился маленький красный шарик.

Вагон словно взорвался. Но Ласло не обращал внимания на шум. Он был слишком занят – наблюдал за своей жертвой.

Мальчишка, склонившись над подносом, уставился на шарик с таким видом, словно перед ним сидел пришелец из космоса.

– Какие-то проблемы? – вежливо осведомился Ласло.

Парень ничего не ответил. Его потрясение было вполне понятным. Шарик не должен был находиться под этим стаканом; он вообще не должен был находиться ни под одним из стаканов. Он остался в руке у Мальчишки, который искусно поймал его и незаметно зажал между большим и указательным пальцами. Либо Мальчишка сошел с ума, либо «лоху» удалось подсунуть на поднос второй шарик. Исключено. Даже Гудини не смог бы провернуть подобное. Это было не под силу человеку…

Мальчишка оцепенел.

Не под силу человеку.

Он запрокинул голову и посмотрел в лицо Ласло. Их взгляды встретились. Словно электрический импульс проскочил между ними, и они мгновенно поняли друг друга. Мальчишка отвел глаза.

– Я о тебе слышал, – пробормотал он.

– Я польщен. Плати.

Мальчишка механически сунул руку во внутренний карман куртки. Когда он вытащил руку, в ней была зажата толстая пачка денег, свернутых в трубку.

Он подал деньги Ласло благоговейным жестом, словно клал подношение на алтарь божества.

Ласло отсчитал ровно столько, сколько ему причиталось. Когда поезд остановился, он бросил оставшиеся бумажки Мальчишке и оставил на подносе дополнительные пятьдесят долларов за моральный ущерб. Еще пятьдесят он протянул жене Болтуна, третью бумажку сунул обалдевшему Наблюдателю и вышел на платформу. Что касается Подсадной Утки, она получила лишь приветствие – Ласло, проходя мимо ее вагона, приподнял шляпу. Ее ответный жест был отнюдь не таким вежливым.

Ласло, довольно посмеиваясь, поднялся по ступенькам. Стоял погожий октябрьский день. Бросив стакан с остатками коктейля в урну, он зашагал по направлению к Пятой авеню. В такие дни Ласло просто радовался, что он – демон.

Не пройдет и часа, как он изменит свое мнение.

Ласло работал в Мидтауне, в здании с комически зловещим адресом, прямо напротив величественной готической церкви. Он находил эту ситуацию уморительной и часто задавал себе вопрос: как поступил бы пастор, если бы узнал, кто открыл лавочку через дорогу от него. Вероятнее всего, у бедняги просто случился бы удар.

В здании был роскошный вестибюль, отделанный полированными стальными пластинами. Однако Ласло редко проходил к себе через вестибюль. Сегодня он свернул к погрузочной площадке и прошел мимо рабочих, у которых как раз был обеденный перерыв. Никто не поднял головы, когда он проскочил мимо. Никто не видел, как он скользнул в дверь, которую они никогда не замечали и не должны были замечать. Закрыв за собой дверь, Ласло вошел в старинный лифт, которого, если верить Департаменту строительства города Нью-Йорк, не существовало.

Как и того места, куда он направлялся.

На панели имелась только одна кнопка, и Ласло нажал ее. Кабина содрогнулась и с отвратительным скрежетом пришла в движение. Лифт ехал вниз, а Ласло морщился: кому-то действительно следовало смазать эту штуку.

Спуск был довольно долгим, и Ласло коротал время, насвистывая песенку Синатры. Когда кабина, наконец, остановилась, он оказался в тридцати метрах под Манхэттеном, среди лабиринта туннелей и коллекторов, составлявших подземный мир Нью-Йорка.

Воздух здесь был спертый, но довольно прохладный, поэтому Ласло обычно носил кашемировый шарф. В подземелье горели зеленые факелы; их яркое пламя металось на постоянном ветру, приносившем с собой запахи канализации и морской воды. Факелы освещали арку, поддерживаемую колоннами; надпись над аркой поставила бы в тупик любого посетителя, если не считать дюжины давно умерших ученых мужей, осмелившихся изучать запрещенные гримуары.

Символы и язык надписи использовались задолго до шумерской клинописи, и переводилась она примерно следующим образом:

Древнее и Инфернальное Общество Хранителей Проклятий

Основано в 5036 г. до н. э.

От нас невозможно скрыться, и наша власть бесконечна

Под аркой находилась высокая двустворчатая стеклянная дверь, на которой виднелись многочисленные отпечатки ладоней; форма ладоней варьировалась от «вероятно, человеческой» до «даже отдаленно не напоминающей человеческую». Ласло уже собрался добавить собственный отпечаток, когда на поверхности колонн возникли два лица, похожих на жуткие древнегреческие маски.

– Ты опоздал! – прошипело одно.

– Ой, отвали, – любезно отозвался Ласло.

– Не обязательно браниться, – засопела другая маска. – Делать тебе выговор – наша работа.

Ласло презрительно фыркнул.

– Ну конечно. Вы – души, осужденные на пребывание в Аду. Ваша единственная работа состоит в том, чтобы терпеть вечные муки. Если кто-то здесь и выполняет свою работу, так это я. Поэтому будьте так добры, заткнитесь, иначе я постараюсь, чтобы The Final Countdown^[1] надолго застрял у вас в головах…

Ласло освежил их память, промурлыкав припев. Лица застонали, жалуясь на его жестокость, а потом слились с камнем.

Довольный собой, Ласло толкнул дверь и переступил через порог. В этот момент он преобразился – одежда осталась прежней, но внешность изменилась. Стройный, но несколько небрежно одетый инвестиционный банкир превратился в стройного, но небрежно одетого демона с синей кожей, глазами цвета лунного камня и острыми клыками домашней кошки.

За стеклянными створками находилась вовсе не какая-то там яма, воняющая серой и заставленная орудиями пытки. Такие штуки вышли из моды много веков назад. Подобно остальным подразделениям Ада, Общество вынуждено было идти в ногу со временем, и его американский филиал напоминал типичный офис с кабинками, флуоресцентными светильниками и кулерами. Кое-где попадались страдающие души, заключенные в подобранный со вкусом натюрморт или в копировальный аппарат, но это было исключением. Обычно в офисе кипела работа, однако сегодня Ласло сразу бросилось в глаза отсутствие сотрудников и полная тишина. Он списал это на обеденный перерыв.

– Ш-ш!

Обернувшись, Ласло увидел жуткое рыло акулы-гоблина, которая пялилась на него из-за полуоткрытой двери гардероба.

Он не без труда справился с инстинктивным желанием броситься наутек.

– Привет, Кларенс.

Акула-гоблин приложила палец к губам – точнее, к тому, что могло бы сойти за губы на ее гротескной морде с длинным наростом. Потом поманила Ласло к себе.

Ласло, вздохнув про себя, подчинился. Кларенс постоянно тревожился из-за каких-то воображаемых проблем на работе, жаловался на личную жизнь или ныл из-за того, что не успел попасть на «счастливый час» в пятницу. Сегодня, однако, он казался более взволнованным, чем обычно. Войдя в гардероб, Ласло заметил, что у его коллеги покраснели и опухли глаза. Он собрался с силами и приготовился к очередному сеансу психоанализа.

– Кларенс, ты плакал?

Демон-акула кивнул и принялся шарить в кармане жилета в поисках носового платка. Пока Кларенс сморкался, Ласло с невольным восхищением рассматривал часы, украшавшие его запястье, – винтажный «Бреге». Сложив платок, Кларенс наклонился к уху приятеля.

– У нас чрезвычайная ситуация, – прошептал он.

– Ну что на этот раз?

– Ревизия!

Ласло подавил зевок.

– Кларенс, ты получаешь с пищей достаточное количество волокон?

– Мне кажется, да.

– Тогда удвой его. Тебе необходимо расслабиться. Главное управление присылает кого-нибудь примерно раз в десять лет. Они задают вопросы, мы врем, и они, счастливые, идут своей дорогой.

– Но не на этот раз. Они прислали Инспектора.

Ласло поморгал. Инспекторы были демонами VIII класса и занимали довольно высокое положение в бюрократической иерархии Ада. Хранители проклятий вроде Ласло и Кларенса являлись демонами III класса; такие демоны обычно служили рядовыми офисными сотрудниками или специалистами. Им повезло лишь в том, что у них имелись материальные тела, да и здесь нечему было особенно завидовать. Большинство из них были «созданы» из материалов, которые оказались под рукой в то время, когда демон II класса получал повышение по службе. В случае Кларенса это оказались выброшенная на берег акула-домовой и разлагающийся труп шотландской овцы. Парень чуть ли не всю зарплату тратил на одеколон.

Ласло постарался скрыть изумление.

– Но зачем им было присылать Инспектора? – пробормотал он себе под нос.

Кларенс всплеснул руками. Он был близок к истерике.

– Я не знаю! Я знаю только одно: сегодня меня расплавят!

– Да брось! Ты никогда не берешь больничный, и у тебя крутое проклятие.

Демон-акула повесил голову.

– Уже нет, – пролепетал он, шмыгая носом. – То есть да, признаю, что когда-то люди, обреченные проводить всю жизнь в море, действительно считали себя проклятыми. Корабли часто шли ко дну, морские карты – кошмар и путаница. Подвергать мучениям моих подопечных было сущим пустяком. Но времена меняются, Ласло, времена меняются.

– Что значит «меняются»? Ведь эти люди по-прежнему прокляты, разве не так?

– Ага, – вздохнул Кларенс, – только теперь они семьями ездят в роскошные круизы без перерыва. Их жизнь – это сплошной праздник. Откровенно говоря, я им завидую.

Ласло приподнял бровь.

– Нет пункта, который запрещает путешествовать на лайнерах класса люкс?

Кларенс принялся мерить шагами комнату.

– Нет. А вообще-то должен быть. Скажу честно: я даже думаю, что они больше не против своего проклятия. Всякий раз, когда я заглядываю к ним и пытаюсь напугать их рассказами о тайфунах или каннибалах, они просто начинают хохотать. Над тобой когда-нибудь смеялись в очереди у шведского стола?

– Нет.

– Это унизительно. Я так разволновался, что иллюзия, скрывающая мою внешность, рассеялась. Какие-то дети загнали меня в угол на прогулочной палубе. Одна девочка все визжала: «Покемон! Покемон!» и утверждала, что поймала меня. Мне пришлось прыгнуть за борт.

Демон с акульей мордой начал задыхаться. Ласло положил руку ему на плечо.

– Ты хороший хранитель, Кларенс. Я это знаю. Ты это знаешь. Но, что самое главное, они это знают.

У Кларенса не было сил ответить; он лишь уныло кивнул. Видно было, что он вот-вот разрыдается. Ласло сжал влажные руки демона, похожие на две пропитанные водой губки, потом успокаивающе похлопал Кларенса по запястью.

– Соберись, дружище. Я хочу, чтобы ты вышел из этого гардероба, высоко подняв свой замечательный нос. Просто скажи Инспектору правду. Ты не виноват в том, что круизные суда вошли в моду.

С этими словами Ласло отпустил Кларенса, напоследок решительно хлопнул его по плечу и спасся бегством.

Покинув гардероб, Ласло направился прямиком к своему офису. Никакого кофе, никакого флирта с миловидной новой ассистенткой. Ласло был одним из немногих хранителей, которым полагался собственный кабинет; и как раз сейчас уединение было ему необходимо, чтобы привести мысли в порядок.

«Почему, во имя Ада, они прислали Инспектора?»

Офис Ласло находился в дальнем углу помещения. По дороге он осматривал ряды кабинок в поисках своей ассистентки. Но единственным, что он обнаружил, подойдя к письменному столу мисс Шпигель, был недоеденный клаб-сэндвич с индейкой.