4
Эми

– Да вы, блин, шутите? – С отвисшей челюстью я смотрю на экран телевизора в своей спальне, наблюдая, как Пэт Кирнан рассказывает на первом канале NY1 об убийстве Вэлона Ласки. – Не может быть.

Меня что, прокляли? Не могло же кому-то случайным образом достаться мое везение. Я не удивлюсь, если у Алии, моей свекрови-ведьмы, где-то в доме есть алтарь с моей куклой Вуду, утыканной булавками, или еще какая-нибудь хрень.

Дела шли слишком хорошо, поэтому мне стоило быть готовой к тому, что все полетит к черту. Когда мне понадобился новый заказ, один из моих бывших клиентов взял и позвонил мне. Я активно работаю над аккаунтом Ласки, оживляя социальные сети ресторана, который является одним из его легальных предприятий. Знала ли я, что этот парень преступник? Конечно, все об этом знали. Но он никогда не просил меня сделать что-то противозаконное, никогда не торговался, чтобы снизить цену, всегда сразу оплачивал счета и присылал ко мне по меньшей мере дюжину потенциальных заказчиков. Он был идеальным клиентом.

Когда он позвонил пару недель назад, я была вне себя от радости. Его повторный заказ помог бы мне вдохнуть новую жизнь в мою компанию и отобрать ее у Армандов. Теперь же…

Внезапно на меня напал истерический смех, и я сгибаюсь пополам от его силы. Это на самом деле слишком смешно. Я оседаю на пол, по щекам катятся слезы, потому что я не могу перестать хихикать.

Никто не говорит, что падение на самое дно смешно до колик, но это зависит от точки зрения. В моем случае, когда я узнала, что спала со своим деверем, это, черт побери, совершенно изменило мои взгляды.

– Я уже поднималась на вершину, – говорю себе, с трудом переведя дыхание, и вытираю глаза. – Я могу сделать это снова. – И на этот раз никто не собьет меня с ног.

С годами я совсем забыла, что проявляю свои лучшие качества, когда сталкиваюсь с худшими проблемами. Я многое забыла, включая то, кем я, черт побери, являюсь и чего, черт возьми, хочу. Я лишь знаю, что сама себе противна, и мне надоело от этого страдать.

Трезвость тоже меняет вашу точку зрения.

Что-то здесь не так…

Поднявшись на ноги, я отворачиваюсь от экрана телевизора и возвращаюсь в ванную, чтобы закончить приготовления к работе. Я способна управлять своей карьерой. Могу добиться успеха. И победа придет сама, если действовать с умом. Итак, я начну и не остановлюсь до самой смерти.

Я старалась сосредоточиться на чем-то одном за раз. Так было нужно, иначе я бы не просто почувствовала, что схожу с ума, я бы бросилась бы в гребаный омут с головой. В последние дни я столкнулась со слишком большим количеством ужасных событий.

За последние несколько дней трезвости я миллион раз мысленно анализировала череду роковых событий, которые привели меня в семью Армандов. Именно во время нашего первого делового обеда с Вэлоном Лаской много лет назад я впервые заметила Кейна и была замечена им. Через несколько часов мы трахались так, словно приближался конец света. В последующие дни я не переставая думала о нем, но он меня избегал. На этом все должно было закончиться, но я решила дождаться его у Кроссфайер-билдинг, где располагается его компания – «Бахаран-фарма» – и устроить случайную встречу.

Когда он вышел на улицу через вращающиеся двери, я почувствовала что-то, что, возможно, ошибочно восприняла как приятное возбуждение. Кейн такой высокий и мускулистый! Его костюмы сидят так, словно были сшиты прямо на его потрясающем теле. Он двигается как спортсмен с силой и грациозностью, которые намекают на выносливость и мужественность. Я даже не заметила, что Дариус шел рядом с ним, пока нас не представили. И пока я вела вежливую беседу с его братом, чтобы произвести впечатление, Кейн прошмыгнул в ожидавший на обочине «Рендж Ровер», и Витте увез его прочь.

Я испытала глубокое потрясение, когда поняла, что меня вот так просто передали другому парню. Я думала, что могу заставить его пожалеть об этом, поэтому привела Дариуса домой и оттрахала его до потери пульса. Но волновало ли это Кейна? Вообще ни капельки. И теперь я задаюсь вопросом: действительно ли я сделала это из-за Кейна или потому, что мне необходимо было почувствовать себя желанной после того, как меня так жестоко отвергли? Какое-то время не имело значения, почему я оказалась с Дариусом, потому что мы были безумно счастливы. И только значительно позже я узнала об одержимости Кейна своей покойной женой Лили.

Кейн трахнул меня потому, что я похожа на нее, и это его фетиш. Насколько это ненормально? Это знание должно было полностью отвратить меня от всего, что касалось его. Это чертовски меня беспокоило. Это стало переломным моментом, когда я столкнулась с тревожным расстройством и зациклилась на Кейне.

Но почему? И почему я не задумывалась о том, что превращаюсь в психопатку? Я понимала, что что-то не так, что я была немного не в себе. Мой идеальный брак с моим идеальным мужем больше не казался мне безопасным. Все и вся казалось… зловещим.

Мой психотерапевт заявил мне, что у меня психологические проблемы из-за плохих отношений с отцом, которые мешают воспринимать происходящее, но работала ли я над ними? Нет. Я просто продолжала ждать от Кейна какого-либо подтверждения, что не была одноразовой вещью, и в тоже время возводила барьеры против Дариуса.

И унапивалась до беспамятства. Не стоит забывать этот факт.

Мне также сказали, что у меня имеется груз прошлого, с которым сталкиваются дети алкоголиков: импульсивность, слишком острое реагирование, комплекс жертвы, склонность осуждать и угождать людям, паранойя и миллион других дурацких ярлыков, которые навешивают на людей, чтобы сдирать с них непомерную плату за сеансы терапии.

Я рассматриваю себя в зеркале в ванной комнате. Сходные черты, которые Кейн заметил между мной и Лили, были постепенно стали более заметны. Мои волосы, доходящие почти до талии, выкрашены в более темный тон, чтобы в точности соответствовать ее цвету. Темно-лиловый шелковый лифчик, обтягивающий маленькую грудь, разительно отличается от золотистых нейтральных оттенков, которые я носила раньше.

Мой гардероб когда-то был оформлен по образцу гардероба моей свекрови – в абсолютно нейтральной цветовой гамме. Такой же была и моя спальня. Теперь в них есть что-то от готической роскоши Лили и пентхауса. Но квартира-студия, в которой я жила до того, как вышла замуж за Дариуса, была в приятных пастельных тонах.

Когда я начала так сильно ненавидеть себя, что согласилась быть любой женщиной, кроме себя самой?

«Кто я такая?» Я больше не знаю, черт возьми.

– Ты еще не одета, – замечает Дариус, войдя в мою ванную в темно-сером костюме с галстуком, который гармонирует с его ярко-голубыми глазами. Он встает позади меня, и мы встречаемся взглядами в отражении. Только у Дариуса, Рамина и их сестры Розаны такой красивый цвет глаз. Глаза Кейна черные, как уголь. – Но именно такой ты мне нравишься, – бормочет он, наклоняя голову, чтобы поцеловать меня в плечо.

Закрыв глаза, я вдыхаю аромат его одеколона и пытаюсь найти в себе ту радость, которую испытывала раньше всякий раз, когда он обращал на меня внимание. Когда мы отдалились друг от друга? Почему я позволила этому случиться? Потому что мои родители провели для меня мастер-класс по саморазрушающему поведению? Или я не виновата? Для прочного брака нужны двое.

Дариус великолепен и в хорошей физической форме, само воплощение высокого, темноволосого и привлекательного мужчины, хотя он не такой высокий, как Кейн. Он по-прежнему испытывает ко мне сильное влечение, несмотря на какое бы там ни было удовлетворение, которое его помощница доставляет ему. Не так давно прикосновение моей обнаженной кожи к его костюму вызвало бы мгновенное возбуждение, но сейчас, когда я знаю, что он предал меня, я чувствую только ярость.

Я распахиваю глаза, чувствуя, как кровь закипает от гнева.

– Когда ты начал трахаться со своей помощницей?

Он напрягается и замирает на месте. Его грудь, прижатая к моей спине, вздымается от глубокого вдоха, и он встречается со мной взглядом в зеркале, стискивая челюсти.

– Повтори, что ты сказала?

– Ты всегда был изменщиком? – Мой голос звучит резко и сухо. – Или со мной что-то не так?

Выпрямившись в полный рост, он разворачивает меня к себе за плечи.

– Давай-ка проясним. Ты думаешь, что я трахаю Элис?

– Ты это отрицаешь?

– Ты с ума сошла? Нет, я не сплю со своей помощницей. – Он хмуро смотрит на меня, и когда я продолжаю молчать, его глаза суживаются в опасные щелочки. – Я знаю, что ты часто напиваешься в стельку, но я не думал, что ты можешь вообразить, что я трахаю кого-то кроме тебя. У меня нет ни времени, ни сил, чтобы вставлять кому-то другому.

Его ярость жалит и воспринимается как оскорбление, а не как защита.

– Почему же я никогда не могу связаться с тобой по пятницам после обеда? – с вызовом смотрю на него я.

Он приподнимает брови.

– У меня еженедельные совещания с матерью. Эми, я работаю. Именно так я обеспечиваю тебя и даю все, что ты захочешь.

– Дариус, я вступила в этот брак не с пустыми руками! – огрызаюсь в ответ. – Я была очень успешной, если ты помнишь.

– Конечно же, я помню! Я влюбился в эту успешную женщину и хотел построить с ней совместную жизнь.

Я резко запрокидываю голову назад и со свистом выдыхаю сквозь зубы, как будто получила удар. По сути так оно и есть.

– Мне трудно чувствовать себя такой женщиной, когда твоя мать беспощадно давит на меня и подрывает мой авторитет.

– Я это понимаю и работаю над этим. Ты ведь знаешь.

Я ненавижу, когда он произносит это таким тоном будто он проявляет снисхождение, когда дело касается его матери. Как будто я придумываю то, как она разговаривает и обращается со мной.

– Именно она намекнула, что ты мне изменяешь.

Он снова напрягается и на мгновение лишается дара речи.

– Что?

– Что слышал. – Мне хочется скрестить руки, потому что я чувствую себя слишком обнаженной в одном нижнем белье, что довольно смешно. Никто в моей жизни не видел меня обнаженной чаще, чем Дариус. Я не свожу с него глаз, уже сомневаясь в этом. Думаю, я знаю мужчину, за которого вышла замуж, потому что люблю его.

Но я видела договор о слиянии, согласно которому моя компания, связанная с социальными сетями, «Сливки общества», становится дочерней фирмой «Бахаран-фарма», быстро развивающейся фармацевтической корпорации. Я знаю, что Дариус слишком умен, чтобы пропустить пункт с условиями выхода из совместного бизнеса и другую разоблачающую информацию, которую я обнаружила. И если не принимать в расчет трудную для понимания юридическую лексику, простого разговора с Рамином, который составил этот договор, было бы достаточно, чтобы Дариус узнал о наших возможностях. Должно быть, Дариус знал об этом пункте, но просто не признается.

– Эми. – Он хватает меня за руки. – Будь очень осторожна с подобными обвинениями.

– Дариус, я знаю, кем является твоя мать. Ты единственный, кто ни о чем не догадывается.

Почему Рамин помог мне с договором? Почему он уже больше года говорит мне о пункте, по которому я могу вернуть себе свою компанию? Почему семейка Армандов не придерживается одной истории? Я знаю, что на Алию и Дариуса нельзя положиться. На Рамина, возможно, тоже. Он трахал жену своего брата, так что ему вряд ли можно доверять.

Я сглатываю подступившую к горлу желчь. Мне нельзя думать о своем втором девере. Каждый раз, когда вспоминаю о нем, пронзительный вой тревоги заглушает мысли и вызывает сильную тошноту.

– Эми…

– Если хочешь, чтобы я тебе доверяла, ты должен поверить мне, – сухо говорю ему.

– Эй. – Он скользит руками вверх по моим плечам и зарывается пальцами в волосы. За долю секунды черты его красивого лица смягчаются, и он заключает меня в свои объятия. – Конечно же, я тебе верю, – успокаивающе заверяет он. – Мы с тобой вдвоем против всего мира. Ведь мы пообещали это друг другу.