* * *

Это было уже знакомое ощущение. Индия была нашей семейной легендой. И запретной темой. Год моего рождения, 1968-й. Лоу и Коринна были хиппи, отправились в Индию, познакомились там с «Битлз», а когда вернулись домой, родилась я. Можно сказать, это был миф о рождении нашей семьи. Но хоть история на первый взгляд и выглядела чудесной, на ней всегда лежала мрачная тень. Одну часть истории Лоу любил приукрашивать – Джон, Пол, Джордж и Ринго с цветочными гирляндами на шее в поисках просветления, а другой части – Марка, младшего брата Лоу, – лучше было не касаться. Они отправились в Индию вместе, но вернулся только Лоу. Лоу и Коринна больше никогда не ездили в Индию. Об индийской культуре они всегда говорили как о чем-то очень родном, словно она была частью нас. В то же время Индия оставалась ящиком Пандоры, который нельзя открывать, если не хочешь, чтобы тебя укусила живущая там змея.

И теперь у меня возникло тревожное чувство, что исчезновение Коринны не случайность. На занятиях йогой я рассказывала ученикам, что карма есть закон причины и следствия. Все, что происходит, имеет причину в прошлом и влияет на будущее.

– Что ей делать в Индии? – спросила я.

– А я откуда знаю?

Я просмотрела остальные письма. Вскрыла одно, потому что в глаза бросилось имя отправителя:

Психоанализ и психотерапия

К. м. н. Фридлинда Остервальд

Песталоцциштрассе, 11

10625 Берлин

Это был счет. За неделю сеансов. Сверху наклейка, желтый стикер: «Всего наилучшего, до среды. Ф. О.».

Счет был трехнедельной давности.

В конверте лежало что-то еще, я вытащила – рецепт.

– Что это? – спросил Лоу.

Я попыталась разобрать название лекарства и загуглила его.

СИОСЗ. Селективные ингибиторы обратного захвата серотонина. Входит в группу антидепрессантов третьего поколения.

– Ты знала об этом?

– Нет, она никогда ничего такого не рассказывала.

Шесть лет назад Коринна позвонила мне и сообщила, что у нее рак груди. Сказано это было спокойно, почти вскользь, сопровождалось статистическими данными, так что я ни на минуту не поверила в худшее. Даже спустя месяцы химиотерапии. Коринна не умрет, она сильная, она всегда со всем справлялась, справится и в этот раз. И она справилась. Она снова была счастлива. Беззаботна. Активна. Но какой-то незримый след, должно быть, остался. Или ее беззаботность была напускной? Почему я этого не замечала?

– Она и еще что-то принимает, – сказал Лоу и забегал по комнате, словно спорил с Коринной. – Раз в четыре недели она должна проходить терапию антителами. В таком состоянии она просто не может ехать в Индию. Вот черт! А без рецепта и таблетки не получит!

Меня пронзила боль при мысли, что я больше никогда ее не увижу. Невыносимо. Но я тут же прогнала ее. Коринна всегда была разумной, и это берегло ее от несчастий – а теперь она сама подвергает себя опасности. Может, у нее перегорели предохранители, может, она так наказывает нас за свое одиночество, а может, лежит в какой-нибудь индийской больнице? И конечно, не задумывается о том, каково сейчас нам.

* * *

Я развернула счет и решительно набрала берлинский номер врача. Ответил спокойный и веселый женский голос на автоответчике. Я взяла себя в руки, представилась и попросила перезвонить. Срочно. Спасибо.

– У нее остались друзья в Индии? – спросила я Лоу.

Вместо ответа он опустился на колени перед проигрывателем и поставил пластинку. Шум приземляющегося самолета, а потом знакомое вступление.

Back in the U. S. S. R.

– Мы были там, когда Пол впервые сыграл ее, на акустической гитаре. В день рождения Майка Лава. Стиль Beach Boys, хор, слышишь? Так круто, это ведь в самый разгар холодной войны…

– Лоу. У нее остались там друзья?

– Нет.

– Тогда зачем ей в Индию?

– Откуда я знаю!

Лоу подошел к окну и уставился в сад, музыка продолжала звучать. Я достала папиросную бумагу и свернула сигарету. Вечно так: если дело не терпит отлагательств, он уходит в себя. Я оставила его и пошла на второй этаж. Я вспомнила об одной фотографии, висевшей в спальне. Из Индии, из их большого путешествия. Дверь была открыта, постель заправлена. У окна висело много маленьких фотографий. Этапы ее жизни. Черно-белый снимок Коринны в детстве, Коринна в костюме индианки, Коринна на сцене во время вручения немецкой телевизионной премии в девяностые, Коринна на своем ток-шоу, рядом на диване Далай-лама, Коринна и Мишель Обама в Вашингтоне. Не хватало только пожелтевшего снимка, который я искала. Потом я обнаружила его – точнее, то место, где он висел. В стене остался гвоздь. Меня всегда привлекала эта фотография, потому что она была единственным воспоминанием об Индии, которое Коринна повесила на стену. Лоу на фото не было. А была еще одна девушка. Они стояли обнаженные, как первые люди на Земле, перед водопадом. И смеялись. Ни в самой сцене, ни во взглядах женщин, ни во взгляде фотографа не было никакой эротики. Моя мама, непостижимо юная, незадолго до моего появления на свет. У второй девушки были большие глаза, короткие светлые волосы и мечтательный вид. Словно фея в волшебном мире.

* * *

Я почувствовала спиной взгляд Лоу. Он стоял в дверях, не переступая порога комнаты. Я указала на пустое место на стене:

– Помнишь фото из Индии?

Лоу задумчиво подошел ближе.

– Кто та вторая девушка?

Четвертой в том путешествии хиппи, как гласила история, была первая любовь Лоу.

– Мария, – тихо ответил он.

– На снимке они будто лучшие подружки.

Лоу промолчал.

– Может, она взяла фото с собой.

– Или просто убрала.

– Где сейчас Мария?

Он пожал плечами:

– Я ее пятьдесят лет не видел.

– А Коринна? Они общались?

– Понятия не имею.

– Может такое быть, что ей захотелось увидеться с Марией?

– Может быть, что ей и с Далай-ламой захотелось увидеться! Все, поехали домой!

Он в раздражении отвернулся и пошел вниз по лестнице. Потом хлопнула входная дверь. В этом весь Лоу. Сначала поднимает шум, а потом не знает, куда девать эмоции.

* * *

Какое-то время я созерцала пустое место на стене. Оно говорило о Коринне больше, чем все остальные фотографии. Я пошла вниз, сняла иглу с пластинки и выключила проигрыватель. Стало так тихо и жутко, что я обратилась в бегство.

* * *

Лоу сидел за рулем «ягуара» и курил. Я открыла пассажирскую дверцу и села рядом. Он собрался заводить машину.

– Ключи у тебя?

Я не хотела, чтобы он сейчас уходил от разговора.

– Фото с Марией… под водопадом. Где это снято?

– Где-то.

– Ты же был там. Ты снимал.

– Не помню… может, и не я, а… Не знаю.

Он всегда избегал произносить имя брата.

– Марк?

Он нервно затянулся, выпустил дым на руль.

– Коринна недавно говорила, что была на его могиле, – тихо сказала я.

– Когда?

– Не знаю. Месяца три-четыре назад.

– Она мне не говорила.

– Ты мне не рассказывал, что тогда случилось.

– Рассказывал.

– Почему он умер?

– Ты же знаешь. Покончил с собой.

У меня пропал дар речи. Словно кто-то закрыл мне рот рукой. Когда я еще ребенком впервые пришла к Марку на могилу, мне сказали: «Марк поехал в Индию и заболел тропической болезнью». Меня это так потрясло, что я никогда не хотела в Индию. В дикие тропики, где можно заболеть и вернуться домой мертвым. Когда я стала старше, появилась другая версия. Я до сих пор помню ту ночь, мы ехали в автомобиле по деревенской улице. Мы были в хорошем настроении, пока по радио не заиграла песня «Через Вселенную»^[8]. Лоу вдруг остановился на обочине, вышел из машины и закурил. Я спросила Коринну, что случилось. Сейчас он вернется, сказала она. Но он все стоял на обочине и неподвижно смотрел в пустоту. Работал мотор, в машине чувствовалась ночная свежесть, и мы слушали голос Джона Леннона. Я разбирала только куски текста, но мелодия была волшебной, и я не понимала, что так расстроило папу. В припеве я впервые в жизни услышала слова на санскрите: Jai Gur Deva и Om. Я интуитивно почувствовала, что это как-то связано с братом Лоу. «Он очень его любил», – сказала Коринна, когда я спросила. И добавила, когда я не удовлетворилась ответом и переспросила: «Он умер от передозировки наркотиков». Это прозвучало одновременно как материнское предостережение. Когда Лоу снова сел в машину, я заметила, что он плакал. Коринна знаком дала понять, чтобы я молчала. С тех пор осталась растерянность: какая версия правильная, тропическая болезнь или передозировка? Но я поняла, что лучше не расспрашивать Лоу о брате. Чтобы не нарушать его peace of mind.

А теперь это якобы самоубийство?

– Разве он не от передозировки умер?

– Я же сказал.

– И это был не несчастный случай? Он нарочно принял слишком большую дозу?

– Это не имеет никакого отношения к Коринне!

– А если имеет?

– Чушь. Она укатила в Индию. Марк лежит в Гамбурге на кладбище. Уже больше пятидесяти лет. Дай ключи.

Лоу завел двигатель и тронул «ягуар» с места.

* * *

Мы не произнесли ни слова, выезжая из спящего Потсдама, молчание было красноречивее любых слов, в нем было что-то интимное и в то же время неуютное, словно мы шли по замерзшему озеру и слышали, как лед трещит под ногами.

– Почему вы тогда захотели поехать именно в Индию?

– Все хотели поехать в Индию.

– Но что вас там привлекало?

– В Индию едут не ради Индии. А чтобы найти себя.

Я с трудом удержалась от вопроса, нашел ли он себя. По-моему, он до сих пор искал, словно какой-нибудь инструмент, который куда-то засунул в своем хаосе. Я решила не трогать его. Я не разделяла мысль, что нужно найти себя и тогда все станет распрекрасно. Я не знала, где обитает эта настоящая я. Всякий раз, когда мне казалось, что я нашла ее, рядом немедленно возникали новые версии меня.

– Какая-то часть нас, – сказал Лоу, – навсегда осталась в Индии.

И потом, хоть я ни о чем и не спрашивала, он стал рассказывать о тех временах, понимая, что я хочу узнать о них. Я думала, что знаю эту историю, а родители сообщали мне ровно столько, сколько требовалось, чтобы удовлетворить любопытство. Основные факты, эпизоды с «Битлз», происшествие с тигром. То, что рассказывают, чтобы отвлечь от главного. Несколько десятилетий мне этого хватало – интересно почему?

Может быть, в глубине души я понимала, что лучше мне всего не знать. Чтобы не распалось наше созвездие из трех звезд.

* * *

На самом деле все оказалось красивой иллюзией.

Глава 3

Когда я пошел в школу, меня спросили, кем я хочу стать, когда вырасту.

Я написал: «Я хочу стать счастливым».

Мне сказали, что я не понял задание.

А я ответил, что они не поняли жизнь.

Джон Леннон

Аэропорт «Палам», Нью-Дели, апрель 1968 года

Путешествие окончилось. Трое хиппи возвращались домой, трое хиппи и один гроб. Брат Лоу умер, а Коринна была беременна. Мной.

* * *

Багажа у них не было, только вещи, купленные по дороге, в Стамбуле или Кабуле – городах, которые больше не имели значения. Все теперь не имело значения. Объявления по громкоговорителю, толпы путешественников в зале вылета, индийские семьи, сидящие на полу, усталые хиппи и коммерсанты; пахло кондиционером, по́том и карри. Коринна шла впереди, за ней Лоу, а Мария отстала на несколько шагов. Коринна показала три билета, Лоу принялся искать паспорт, а когда нашел (Коринна уже прошла дальше), оглянулся, ища Марию. И не увидел ее. Он позвал. Коринна остановилась. Лоу заметил, как голова Марии исчезает в толпе. Он окликнул еще раз, громче, но она не вернулась. Сзади уже напирали люди. Коринна раньше Лоу поняла, что произошло. Она взяла его за руку и потянула за собой. Больше они никогда не видели Марию.