Отмахнувшись, всё же обдумала этот момент, сделав, как мне кажется, вполне логичные шаги – договорилась с Лизой, что, оказавшись на месте, скину ей точку геолокации. Меня это не спасёт в случае решительных действий мужчины, но уже хоть что-то. Даже хотела сказать пару слов людям отца, но последние несколько дней надзиратели мною замечены не были.

Неужели папа избавил меня от присмотра окончательно? И раньше были моменты, когда я их не видела, но спустя время они появлялись вновь. В метро за мной не спускались, но дежурили у въезда на территорию бизнес-центра и во дворе дома. Разные лица и машины, но по какой-то причине я всегда знала, что это люди отца. На контакт они не шли, навязчивыми не были, но изучающие взгляды я чувствовала всегда. Удивительно, но ощущала себя уверенно, и всё же просила маму снять наблюдение. Он же сказал, чтобы я проваливала? Что я и сделала, рассчитывая с того момента лишь на себя.

– О чём задумалась?

– О том, что если меня убьют на этой базе, никто и никогда не найдёт мой труп, – озвучиваю мысли, которые меня действительно посетили в последние несколько минут, шокируя Пашу.

– Аль, откуда такие мысли? – Подносит мою руку к губам и целует. – Ты работала две недели без выходных. Мне кажется, что ты заслужила отдых. Полноценный и наполненный позитивными эмоциями. С тебя желание отдохнуть, с меня позитивные эмоции, – улыбается, заражая и меня предвкушением отдыха. – Ты на лыжах кататься умеешь?

– Да.

– Отлично. В километре от базы есть оборудованный склон и прокат. Можем завтра устроить активный отдых, чтобы вечером перейти к расслабляющему.

Не уточняет, но я понимаю, о чём говорит Паша. Отдельный домик и большая кровать способствуют развитию отношений в горизонтальном формате, чему я рада, потому что спустя два года нахожусь в предвкушении. Есть опасения, что не понравлюсь ему, но и сама переживаю, что могу разочароваться в мужчине.

Хочется верить, что мы сойдёмся в плане секса и предпочтений. Стоило бы выяснить этот момент заранее, но я не настолько раскрепощённая в этом вопросе, чтобы прямо высказываться о желаниях. Моим единственным партнёром был Антон. В вопросе секса меня всё устраивало, и удовольствие я получала, но кто сказал, что не может быть лучше, как и хуже?

– А что ещё умеешь? – Не отпускает мою ладонь, перебирая пальчики.

– Играть на фортепьяно, в шахматы, теннис, рисовать, танцевать, немного петь, ездить верхом на лошади. Что ещё? – Перебираю свои умения, опуская те, что озвучивать не стоит. – Знаю три языка. Всё, наверное.

– Ладно, – Паша закашивается. – Проще спросить, чего ты не умеешь. Этому учат в обычной школе?

– В гимназии с языковым уклоном.

– Недешёвое удовольствие.

– Папа хорошо зарабатывал.

– Свой бизнес?

– Да. Перевозка грузов по стране и за границу. Попал в струю, дело пошло.

– А потом он умер? – Молча киваю. – А причина?

– Тромб оторвался. У него всегда были проблемы с сердцем.

Произношу без запинки, мысленно прося прощения у папы за складную легенду, в которой у меня имеется только мама. Если возникнет необходимость знакомства, мама мне подыграет, опустив тему второго родителя, а вот папа… Даже не хочу представлять, как я привожу Пашу и произношу: «Папа, познакомься, это Паша: менеджер, который живёт в однушке и передвигается на машине, в которую ты никогда не сядешь». Усмехаюсь, представив его реакцию.

– Что тебя рассмешило?

– Вспомнила приятный момент из детства, – выкручиваюсь, потому как смешок сразу после рассказа о причинах смерти, выглядит странно. – Мне было лет шесть, когда папа выставил передо мной доску с фигурами и начал обучать игре в шахматы. Бывало, что мы не заканчивали партию за вечер и продолжали на следующий день.

– Кто выигрывал?

– Сначала всегда он. А спустя два года, уже я. Всегда загоняла его в цугцванг.

– Это что?

– Положение, при котором любой ход игрока ухудшает его позиции. Мне нравился односторонний цугцванг: при любом ходе противник теряет фигуру, а затем и проигрывает.

– Не думала заняться шахматами серьёзно?

– Думала. Даже дошла до кандидата в мастера спорта. Единожды, больше не защищала. Разряд действителен три года.

– Теперь я чувствую себя ущербным, – Паша ухмыляется и отпускает мою руку. Без его прикосновений становится неуютно.

– Почему? – Сама прикасаюсь к его ладони, возобновив поглаживания.

– Потому что я получил образование в средней общеобразовательной школе. Денег в семье было не особо много. Нет, мы не голодали, но экономили, не позволяя лишнего. Только благодаря упорной учёбе после поступил в институт. Ни во что играть не умею, творческих успехов нет, языками не владею.

– Но умеешь кататься на лыжах.

– Исключительно благодаря физкультуре и учителю, который меня подгонял.

– Ты в армии служил?

– Да. Год. Уже по новому закону.

– А с оружием умеешь обращаться?

– Средне, – Паша, не стесняясь, говорит о навыках. – После армии оружие в руках держать не приходилось. А ты?

– Что я? – Возвращает вопрос, но я делаю вид, что не поняла.

– Исходя из длинного списка озвученных умений, не удивлюсь, что ты и стреляешь отлично.

– Средне, – зеркальный ответ, но необходимы дополнения: – Стреляла несколько раз в тире: выбила не все мишени, но один раз игрушку выиграла.

– Ну хоть в чём-то я наравне с тобой.

Смеёмся, найдя общую точку, кажется, действительно нас сближающую. А я даже не подумала о восприятии мужчины, вывалив на него список под названием «что умеет Алла». Неполный, конечно, но для Паши впечатляющий. Нужно закрыть рот и следить за тем, чтобы из него не вылетала ненужная информация.

– Аль, почему ты работаешь в кофейне? – Замираю, обдумывая ответ. – Я имею в виду, что ты знаешь языки. Если уровень высокий, могла устроиться переводчиком.

– У меня нет опыта. Как только получу образование, смогу приложить свои умения и навыки, чтобы найти хорошее место. Но ты сам сказал, что для начала придётся трудиться в небольшой организации с маленькой зарплатой.

– Возможно, ты найдёшь отличное место сразу. Я лишь рассказал, как получилось у меня, чтобы ты была готова к подобному варианту.

– Спасибо.

Прилипаю к профилю мужчины, отмечая горбинку на переносице и выделяющийся кадык. Когда-то прочла об исследовании, показывающем, что его размеры отражают тембр голоса: чем сильнее он выступает, тем длиннее голосовые связки, соответственно, ниже тембр. У Паши голос низкий, но приятный, шуршащий и я бы даже сказала возбуждающий.

Он вообще очень привлекателен, особенно в обычной одежде: свитер, джинсы и кроссовки делают его домашним. Только очки напоминают, что в понедельник Паша вновь облачится в костюм и окажется в офисе.

– Приехали, – оповещает, а я кручу головой, пытаясь в темноте осмотреться. – «Эдем», – указывает на вывеску.

– Символично, – выдыхаю, – надеюсь, что для меня он действительно окажется раем.

– Даже не сомневайся.

Глава 7

– Нравится?

– Да…

Паша достаёт вещи из машины, пока я с наслаждением осматриваю треугольный деревянный домик с панорамными окнами и огнями по краю крыши. Он кажется таким уютным и тёплым, особенно при условии, что на улице значительный минус. Где-то вдалеке слышатся голоса, свист, а затем в небо врывается фейерверк, разрывая черноту яркими разноцветными вспышками. Не дышу, впитывая заполняющие меня ощущения эйфории.

Странно, но мне очень спокойно: несмотря на незнакомое место и мужчину, которого я знаю меньше двух недель. Закрываю глаза и улыбаюсь сама себе. Неужели я заполучила ту жизнь, о которой мечтала?

– Войдёшь? – Открываю глаза, столкнувшись с озорным взглядом Паши, который застыл передо мной.

– Да, конечно.

Домик внутри оказывается не менее уютным, чем снаружи: большая комната с двухспальной кроватью и небольшим диваном, журнальный круглый столик, телевизор на стене, скромная кухонная зона и приятные мелочи в интерьере.

– Санузел, – Паша открывает почти незаметную дверь сбоку. – Остальное ты видишь. Как тебе?

– Замечательно.

Так и стою у двери, не спешу снимать куртку и ботинки. Будто сделай я шаг, как всё исчезнет.

– Разденешься?

– А? Да.

Скидываю обувь и верхнюю одежду, по какой-то причине съёжившись и ожидая… Чего? Того, что Паша потребует секса здесь и сейчас?

– Я взял вино, – показывает бутылку. – Ты говорила, что предпочитаешь розовое полусладкое. Так? – Киваю, устроившись на диване и подогнув под себя ноги.

Наблюдаю за мужчиной, который откупоривает бутылку, а затем нарезает ломтиками сыр, выкладывая на тарелку.

– Понимаю, что ты устала, да и время позднее, поэтому сегодня мы отдохнём, а завтра перейдём к активностям. – Садится рядом так, что мои сложенные ноги не позволяют ему занять комфортное положение. Но он быстро решает проблему, закинув мои конечности себе на колени. – Держи.

Протягивает бокал, а сделав глоток, чувствую вкус хорошего вина с нотками муската.

– За что пьём?

– За наш отдых, который только-только начался. Лично я выпью за то, что ты согласилась провести со мной два дня, – кладёт голову на спинку и смотрит так, что конечности немеют, а пальцы сжимают ножку бокала до побелевших костяшек. – Аль, ты чего-то боишься? Меня?

– Да. То есть нет. Не совсем… – интенсивно дышу, отпивая вино. – Просто ты первый с тех пор, как… С того момента…

– С момента болезненного разрыва?

– Да. Моя зажатость относится не конкретно к тебе, а к ситуации в целом. Мне нужно к тебе привыкнуть. Во всех смыслах, – так я даю ему понять, что моё поведение может показаться странным, а наш первый раз в постели скомканным. – Если ты понимаешь, о чём я.

– Понимаю. Иди сюда, – откидывает руку, приглашая в свои объятия, в которых я спешу оказаться. – Если ты думала, что я наброшусь на тебя, как только переступлю порог, ошиблась. Я умею ждать.

– Ты всегда такой понимающий? – Задрав голову, смотрю на него снизу вверх, а затем получаю короткое прикосновение к губам.

– А смысл настаивать? Это не сделает тебя ближе ко мне.

– Спасибо, – произношу одними губами, возвращаясь к напитку. – Хорошее место. Тихое.

Осушаю бокал, чувствуя тяжесть в области затылка. Глаза закрываются сами собой, а равномерно поднимающаяся грудная клетка Паши действует, как убаюкивающее средство. Чувствую его ладонь, касающуюся живота, а затем передвигающуюся выше и шёпот на ухо:

– Спи, Аля.

***

Открываю глаза, а затем резко занимаю сидячее положение, тут же схватившись за голову, пульсирующая боль в которой, заставляет с силой зажмуриваться. Вспоминаю вчерашний вечер в компании Паши и вина. Я выпила один бокал, или было больше? Потому что ощущение такое, будто я приговорила бутылку сама.

Осторожно открываю глаза, когда боль немного отпускает, и осматриваюсь: наш домик. Я на кровати, в той самой одежде, в которой приехала, а рядом никого. Диван пуст, а из ванной комнаты не доносятся звуки.

Откидываюсь на подушку, уже смирившись с давящим ощущением в висках, а затем вспоминаю, что не сбросила Лизе своё местоположение. А нужно? Думаю да, поэтому сползаю с кровати и, найдя в сумке телефон, обнаруживаю, что сеть отсутствует. «Только экстренные вызовы» – оповещает мобильник, и я бросаю его на стол.

– Доброе утро, – вздрагиваю от неожиданности, а когда оборачиваюсь, вижу Пашу с подносом в руках. – Решил, что ты не готова идти на завтрак в кафе, поэтому принёс круассаны с шоколадом, – указывает пальцем на одну из тарелок, – блины с разными начинками и бутерброды. А чай сделаем здесь.

– Спасибо. Я вчера уснула?

– Я бы сказал, отключилась. Перенёс тебя на кровать. Раздевать не стал, чтобы ты не подумала ничего лишнего.

Ставит поднос на столик, приглашая меня занять место на диванчике.

– Я бы не подумала. Прости, наверное, смены без выходных и дорога наложили свой отпечаток. Ты хотел провести время со мной, а получил ту, что уснула после бокала вина.