Этот дом был темным, глухим и неприветливым. В нем не жили годами – отличное место для ведьмы. А если там еще и привидение есть – просто здорово! Будет у меня вместо стража. Да и для любопытных местных – отличная тренировка. Психики. А если испугался, то и мышц. Может, этот трактир даже переделать в дом для укрепления тела и духа? А то мужи на ристалищах машут своими мечами, приседают-отжимаются безо всяких удобств, а девы истязают себя диетами-корсетами-зарядками… Зачем? Зачем все это, когда есть почти идеальный вариант занятий с призраками. «Почти» – потому что не все выживают… Хотя и после ристалища тоже… Только, боюсь, будет проблематично заманить кого-то на занятия…

Эх! А такая идея пропадает… Я бы ради нее даже призрака организовала, если своего в доме не завелось за это время. А вот кто точно здесь уже был – это мыши. Их приветственный помет обнаружился на полу, едва я переступила порог трактира. Внутри он был столь же привлекателен, как и снаружи: темный, холодный и необжитый. Я прошла через зал, мимо лестницы, которая вела на второй этаж и, думается, на чердак. Я постояла, пока глаза привыкали к темноте, уши – к абсолютной тишине, а сознание – к одиночеству.

Поставив саквояж рядом с одним из столов – старых, но добротно сколоченных, из тесаных досок, – я подошла к стойке. Наверняка за ней когда-то стоял бывший хозяин трактира или его жена. Провела пальцами по дубовой столешнице, над которой в балку был вбит ряд крючков. Не иначе как на них в свое время висели плетенки лука, чеснока, связки перца или пучки сушеных трав.

А слева от стойки была дверь, деревянная, массивная, скрипучая, как заржавевшие рыцарские доспехи… Она вела в небольшой коридорчик, а из него – на просторную кухню с плитой и огромной печью. За которой было сразу три выхода: в кладовую, прачечную и на задний двор.

Я открыла несколько кухонных шкафчиков и обнаружила массу посуды. Глиняной, деревянной и даже металлической: парочка ножей, тесак, тяпка для фарша, скоблило…

Когда же я вернулась в зал и решила подняться на второй этаж, то ступени на лестнице заскрипели. Да так протяжно и тоскливо, точно просильщики на паперти.

Комнаты для постояльцев оказались не в столь плачевном состоянии. Да, пыльно, да, голо, но зато почти все цело… пол – так точно. И даже не скрипел. Почти. А в одной я нашла даже приличную кровать с матрацем, подушкой, одеялом и, главное, постельным бельем! А заклинание очищения и вовсе примирило меня с тем, что заночевать придется тут.

Да уж… Не думала я, что окажусь в такой глуши. А ведь еще седмицу назад я работала в ковене… Черный диплом академии с отличием, талантливый специалист по проклятиям, и… вот я здесь, а перспективы мои там, в столице, накрылись медным тазом. А мне пора одеялом, ибо спать хотелось зверски. Но все же любопытство оказалось превыше, и я нашла в себе силы подойти к окну.

Оно было старым, с узором из свинцовых ромбов и щеколдой. Я подняла защелку и сильно толкнула окно. Оно пусть и не сразу, но поддалось. В лицо ударила зябкая ночная прохлада. Солнце уже село, и на лес, что был неподалеку, опускались густые тени. Но в сумраке еще можно было прекрасно разглядеть кучу мусора, что была навалена на заднем дворе. И среди этой серости алело, словно костер, рыжее пятно. Оно металось языками пламени, скулило, подвывая…

И этот вой пробрал меня до самых печенок. Я не выдержала. Буквально скатилась с лестницы, чудом не свернув шею, выскочила на задний двор и оказалась рядом с кучей. Там-то и увидела силки, в которые попал лис. Рыжий был измучен. Видимо, просидел тут уже изрядно. И что за гады так издеваются? «Смерть должна быть быстрой», – любил говорить папа. И я с ним полностью была согласна. Но те, кто умирали от его руки, этого заслуживали. А вот животное – оно было ни в чем не повинно…

Заклинание слетело с моих пальцев, перерезав веревку. И тут же лис стремглав помчался к лесу.

– Ну вот и первый удравший от меня постоялец, – тихо самой себе произнесла я и добавила: – Думаю, следующие гости появятся не скоро.

Как же я ошиблась…

Глава 2

На следующее утро, еще только-только рассвело, в двери трактира постучали с выгодным предложением обеспечить меня теплом и светом до конца жизни. А если точнее – прогуляться до костра. А что? Все логично: дай ведьме огня, и она будет согрета, пока у нее не кончатся дрова. Сожги ведьму – и ей будет жарко до самой смерти. Скорой. Но это уже детали.

Столь щедрое предложение высказал местный преподобный – молодой еще парень. Мой ровесник, если не младше. Конопатый, точно это у него, а не у меня в роду ведьмы были! Вот ведь не повезло ему с рыжиной!

– Знаете, я, пожалуй, откажусь, – вежливо ответила я и невежливо хлопнула дверью по самому носу стоявшего на пороге слуги богов.

Но если я думала, что после этого мой гость уйдет, то я не знала местных служителей. Точнее, одного-единственного, как выяснилось позже, на весь Вудленд.

– Ну, может, хотя бы на исповедь придете, раз аутодафе вам не по душе, – из-за двери прогнусавил (после разбитого-то носа) дланник.

Меня такое упорство, признаться, заинтересовало, и я с любопытством приоткрыла дверь, чтобы увидеть державшегося за распухшую гулю жреца вышних. Преподобный же не иначе как решил, что я передумала, и, отняв руки от носа, возвестил:

– О, дочь моя! Ты все же решила искупить свои грехи и встать на путь истинный, благословением снискать путь к спасению.

Я, прислонившись к дверному косяку, скрестила руки на груди и с иронией в голосе ответила:

– Знаете, на этот ваш истинный путь даже вставать неудобно, не то что по нему идти: одни ямы, рытвины, лужи. Я уж лучше по привычному, темному и порочному… Могу и вас провести. Надо?

Теперь уже начал отказываться от предложения жрец, словно я пыталась затащить его в силки разврата прямо на пороге. А я-то всего-навсего хотела предложить оскоромиться колбасой, которая у меня была…

– Ну хотя бы в храм зайдите! – простонал с мольбой проповедник. – А то иначе меня самого горожане на костер отправят.

– Вас-то за что? – удивилась я.

– За неисполнение служебных обязанностей! У меня среди местных жителей и так нет… как его… авторитета! Вот. А этой ночью ко мне… – тут парень сглотнул и пояснил: – Я живу в домике рядом с храмом. Пришли горожане. С вилами, факелами и требованием изничтожить ведьму, которая прилетела в город. А уничтожитель из меня… – он замолчал, оборвав себя на полуслове интонацией смертельно раненной дворняги.

Но папа учил, что тех, кто уже не жилец, нужно добивать, чтоб не мучились. Ну я и добила словом:

– …так себе.

– Ты умеешь поддержать, – саркастически заметил храмовник.

– Всегда обращайся, – великодушно разрешила я.

– В кого? – сморгнув, спросил рыжий, замерев, даже о распухшей гуле своей забыл.

– К кому, – вздохнув, пояснила я. Все же не нужно было так сильно дверью его прикладывать. Видимо, створка не только нос отшибла, но и мозги.

– А-а-а-а, – выдохнул рыжий и тут же воспользовался предложением: – Тогда обращаюсь с предложением посетить сегодняшнюю мессу.

– Боюсь, если я приду, будет хуже, – приподняв бровь, ответила я и пояснила: – Досточтимые горожане будут разочарованы, что богомерзкая колдовка не только вошла в храм, но и вышла из него живой. И ваш авторитет упадет еще ниже. И богов, кстати, тоже.

– А вы точно выйдете живой? – с печалью вопросил дланник.

– Если меня не будут пытаться поднять на вилы, а станут уповать исключительно на кары богов, то да, – заверила я.

Преподобный опечалился еще сильнее, горестно вздохнул, но таки согласился, что непогрешимостью веры рисковать не стоит, и отчалил. Правда, перед этим попросил залечить ему раздувшийся нос.

Я же, глядя на красную, распухшую гулю, сжалилась и, лишь ехидно поинтересовавшись, к какой категории грехов относится просьба духовника к ведьме о помощи, призвала магию.

– Быть здоровым не грех, а естественное желание человеческое, его природа, – возразил рыжий и, плутовски глянув на меня, добавил: – К тому же я учился в столичной духовной семинарии, а там отношение к магам куда проще…

Я лишь усмехнулась на это заявление. Ну наглец… Но за нос таки взялась. Как говорится, сама сломала, сама вылечила…

О том, что так поступила, поправ правила ведьминского кодекса, я пожалела уже к концу седмицы. Но до этого момента в таверне случилось кое-что еще. Вернее, кое-кто.

Побудка жрецом вышла ранней, так что я решила доспать и, как истинное зло, пробудилась ближе к ночи. И под вечер решила позавтракать отвергнутой дланником колбасой, а затем и начать уборку.

Бытовые заклинания не были моим коньком, но навыков, чтобы навести хотя бы подобие чистоты, рассчитывала, что хватит.

Встав в центре зала на первом этаже, я размяла пальцы и собрала их в щепоть, призывая дар. Простенькая матрица заклинания сорвалась в свой полет. Столы и стулья начали светлеть, у пола, покрытого многолетним слоем грязи, стало можно различить отдельные доски.

А в центре, между двумя столами, стал расти серо-бурый ком. Да такой, что мне после понадобилась лопата, которой я, действуя на манер лома, выкатила этот шар во внутренний двор. Применять чары к и так уже собранной магией грязи побоялась: все же заклинания хоть и простые, но предел прочности у них небольшой. Если одно из них случайно заденет второе – начинай все сначала. Да и резерв у меня не бездонный. А окна опять же сами себя не помоют… но уже завтра.

А новый день начался уже традиционно – со стука.

Зевая, я спустилась в зал, когда в дверь истошно колошматили. Неужели преподобный что-то забыл? Или вновь решил попытать счастье? Авось на этот раз соглашусь погреться…

С сомнением я открыла дверь и увидела на пороге новое, еще не поправленное дверью лицо. Оно было одутловатым, с бисеринками пота на висках и смотрелось в центре пышного воротника-горгеры словно кочан капусты, лежавший на тарелке.

– С кем имею честь? – пройдясь по фигуре нового гостя критическим взглядом, иронично вопросила я.

Не знаю, что меня впечатлило больше: белые чулки, утягивавшие ноги так, что те были похожи на две молочные сардельки, или башмаки – словно два маленьких кораблика с загнутыми носами. А может, трещавший по швам камзол, что пытался вместить в себя необъятность нового гостя. Хотя нет, наверное, все же это были бархатные кюлоты, что едва прикрывали его колени и чем-то неуловимо по покрою напоминали рейтузы с начесом, которые мне в саквояж запихнула матушка со словами: «Чтобы придатки в тепле были!»

– Я сэр Порвираль, бургомистр Вудленда, – важно выдал тип.

Причем когда он заговорил, щеки его затряслись так, что я побоялась, не передастся ли мне это колебание и не войду ли я с гостем в противофазу, заколебавшись в итоге. Как в воду глядела! Бургомистр меня достал! Да так, что приглашение сгореть на костре показалось мне в свете нового предложения очень даже милым. А все потому, что этот гадский градоначальник предложил мне сущее непотребство – заплатить налоги.

Мол, до него дошел слух, что помирать отказываюсь, а значит, должна платить.

– Сколько-сколько? – возопила… в смысле, вопросила я, услышав сумму, которую должна заплатить за охрану, содержание и прочее-прочее, чем занимались доблестные работники ратуши во благо таверны.

– Сто золотых, – услужливо повторил бургомистр.

– Хорошо, – проскрипела зубами я. – Только я сначала тоже выставлю вам счет…

– За что? – изумился толстяк.

– Ну вы ведь охраняли таверну. От посягательств, разграбления, сожжения… – начала перечислять я все ранее сказанное бургомистром.

– Да… – как-то неуверенно согласился он.

– Так вот! Не уберегли. У меня в договоре покупки стояло: сервизы серебряные – три штуки, скатерти шелковые на столы – дюжина штук, занавеси парчовые…

Я, конечно, приврала, не было в договоре купли-продажи, который мне отец вручил, такого. Но и сто злотых – это тоже фантазии. Причем куда более буйные, чем мои!

– Какие еще занавеси? – вознегодовал, брызгая слюной, бургомистр.

– Вот и я говорю: какие сто золотых за этот сарай? – в тон ему ответила я и добавила этому вконец страх потерявшему мздоимцу: – В нем мышей много. А кота нет… Не желаете им побыть, сэр Порвираль?

– Что-о-о? – Градоначальник аж отшатнулся. – Да как ты смеешь, богомерзкая колдовка!..