Да ни капельки, у хорошего бухгалтера мозг, как компьютер, иначе она с работой не справится. Кто не верит – сведите баланс. Можно просто карандашиком и на бумажке попробовать, взвыть от ужаса и бросить тяжелое дело, а она все это и в программах обсчитывает, и сколько их новых появляется, и постоянно следить за обновлениями надо…

Для бухгалтера поговорка «век живи – век учись» – это норма жизни, так-то.

Но не про 1С сейчас речь.

Если она себя осознает Марией Ивановной, а место ей незнакомо? И ребенок называет ее мамой, и тело… Мария Ивановна скосила глаза на свою руку.

Точно, рука – не ее.

Мария Ивановна всегда была блондинкой, такого булочно-уютного типа, под пенсию она и вообще двадцать килограммов прибавила, и ничуточки не расстраивалась. И ручки у нее были самые обычные, рабоче-крестьянские, с коротко остриженными ногтями, пухленькие, и шрам на тыльной стороне кисти…

А тут перед ней кисть руки, больше всего похожая на птичью лапку. Тонкая, изящная, с длинными пальцами, ногти овальные и чем-то покрашены… да Мария Ивановна отродясь таких не носила! Не с ее лапкой!

Не ее это рука.

И место странное. И ребенок.

Или она рехнулась и бредит, что вполне возможно. Или – она попаданка.

Только вот проверить это можно было лишь одним способом. Встать и начать разбираться, а Мария Ивановна совершенно этого делать не хотела. Пока она лежит, с нее спрос меньше.

Кто бы там ни была предыдущая хозяйка тела, ценной информацией она с Машей не поделилась, а как выживать прикажете? Заявить, что у нее амнезия?

А если ее тут электрическим током лечат? Или иголками под ногти?

Еще чего придумать? Ой нет, лучше пока полежать и помолчать, этим Мария и занялась. Ну, и девочку по голове погладила. Переживает ведь ребенок, слезами уливается…

А на балдахине пыль во-от такими ошметьями! Убиться веником об стену.

И перина под ней, кажись, пуховая. И… ее что, блоха цапнула?

Да чтоб тебя налоговой прибило! А вшей у нее нет? А?

Только вот поразмышлять на интересную тему Марии Ивановне не дали. Дверь грохнула об стену, и в дверном проеме воздвигся мужик. Здоровущий такой!

Или это так показалось из-за его одежды? Или просто он против света стоял?

Нет, все правильно, не показалось. Здоровущая туша! Метра под два ростом и в три обхвата.

– Анна, твоя мать умерла?!

Девочка аж подскочила. Мария попробовала ее имя на вкус. Анна, Аннушка, Анечка. Сойдет, и девочке подходит.

– Пап… отец…

Голос у ребенка сорвался. Мужчина сделал шаг вперед, и Мария Ивановна поняла, что надо отвечать. Ну хоть как-то.

– Кхе… гха… эмммм…

Мужик приблизился еще на три шага. Мария Ивановна внимательно разглядывала его.

Что ж, лет двадцать – тридцать – сорок назад сей кадр был вполне-вполне хорош и очарователен. Ее реципиентку можно понять, даже сейчас эта туша сохраняет следы былого очарования. Но именно что следы.

Рост под два метра, все верно она оценила, по весу мужчина, наверное, к ста пятидесяти килограммам приближается, талию тут можно не искать, а произвольно выбирать место на бочонке от шеи до ног. Дальше снизу вверх.

Ноги – достаточно стройные даже сейчас, но все же начинающие заплывать жиром, обутые в мягкие туфли типа бархатных бот «прощай, молодость» и затянутые в нечто вроде тонких шелковых трико. На самом ценном месте этого трико нашито что-то вроде здоровущего кармана. Хватило бы и коню полководца Буденного все самое ценное спрятать, не то что человеку. И все это топорщится так, что аж страшно становится. Может, он туда огурец засунул для объема?

Дальше – собственно бочонок. На бочонке надето что-то вроде кафтана до середины бедра, только он весь в разрезах, и из них торчат кружева нижней рубахи. Там, где не торчат кружева, или золотом вышито, или камни какие нашиты. Пуговицы вообще размером с конский каштан, и кажется, сделаны из драгоценных камней. Приличных таких, с ноготь большого пальца. Если не стекло – бешеные деньги человек на себе носит. Не боится, что с него костюм с головой снимут? Или пуговицы с мясом вырвут из пуза?

Дальше – жабо жутких размеров. Вампиры – плачьте, вы помрете с голоду раньше, чем раскопаете в нем человеческую шею. На этом жабо лежит голова с роскошной бородой. Пухлые щеки, короткий нос, широкий, словно бы жабий, рот, маленькие злые глаза непонятного цвета, кажется, серого. Голова увенчана прической.

Ну хоть париков тут нет, и волосы не пудрят, волосы у мужчины его натурального соломенного цвета. Точь-в-точь как у его дочери. И сверху на всем этом сидит… корона?

Диадема – точно.

Машка, ты попала. Вот это украшение на себя просто так не цепляли. Ох, твою бухгалтерию!

– Вы живы, Мария?

И голос такой недовольный, словно он уже место на Красной площади заказал. Крутись, как хочешь, но чтобы завтра в двенадцать была готова!^[2]

– К-кажется, д-да…

– Что ж. На все воля Божия. Я пришлю к вам своего лекаря.

Развернулся и вышел.

Ни тебе здрасьте, ни мне спасибо, ни нам до свидания…^[3]

Дверь хлопнула, как пушка над Петроградом. Анна дернулась и повернулась к Марии. А глаза у ребенка красные, больные, отчаянные, совсем как у маленькой Альки, когда та прибегала к маме с очередной страшной трагедией. И что оставалось делать женщине?

Только похлопать по одеялу.

– Иди сюда, детка. Иди, я тебя обнимать буду.

Глаза у малышки округлились, но на кровать она залезла и к матери прижалась, словно птенец. Вот и ладно, вот и хорошо будет, успокаивайся, все плохое прошло, мама жива, папа пришел и пошел на фиг, беда ушла, просто напугала и ушла. Мария приговаривала какие-то утешительные глупости и гладила ребенка по спинке, прикидывая, как бы начать расспросы. Злыдня она?

Нет, бухгалтер. И понимает, что информация правит миром. А с кого тут информацию качать, если не с ребенка? Муженек ушел, никто другой не пришел, телевизор в голове не включается, память не активизируется – как хочешь, так и живи.

Увы, допрос отменился по уважительной причине.

Дверь еще раз хлопнула, и на пороге воздвигся еще один мужчина. Правда, другой. У них тут проходной двор открылся?

Нет, этот и одет попроще, и золота на нем поменьше, и кстати, объемы у него тоже скромнее. Половина от папеньки. Зато морда брюзгливая донельзя. Интересно, есть ли на то объективная причина? Мария у него в долг взяла? И не отдает лет двадцать? Или это классовая ненависть?

– Ваше величество, – скрипнул мужчина, – его величество Иоанн прислал меня осмотреть вас.

О как!

Значит, и папа Иоанн король, и она королева Мария, и Анна, надо полагать, принцесса. Это плюс.

А где минус?

Если б Мария столько исторических сериалов не смотрела, она бы растерялась. А так…

– Любезнейший, вы забываетесь!

– Аххххсссс?

Настала для мужчины очередь шипеть. Правда, слов он произнести никаких не успел, Мария точно знала: врага надо добивать. Сразу.

– Вы позволяете себе столь нагло вламываться в мои покои и порочить мою репутацию и моего супруга? Вон отсюда!

Лекаря вынесло словно ураганом. Мария облегченно выдохнула.

Корявенько получилось, если честно, но лекарю хватило. Судя по сериалам, королева – персона достаточно публичная, и вдруг осмотр ее мужчиной, вот просто так? Чтобы наедине с мужчиной, да раздеваться, да на всякие интимные вопросы отвечать?

А бедные короли и королевы, простите, на горшке одни не оставались! За ними отряды придворных ходили, им носки и трусы подавали! А для королев остаться наедине с мужчиной это вообще было такое… попадалово, что другого слова и не придумаешь!

Урон репутации и ущерб агитации, или чему там еще? А, неважно. Просто – нельзя так! За это и оторвать могут что-то важное и ненужное. К примеру, голову. Да-да, ежели кто про трех мушкетеров кино смотрел, ведь наверняка не задумывался, чем это таким интересным Анна Австрийская с Бэкингемом занималась наедине? Книжки умные читала? Ну-ну… вот не просто так потом англичанина приговорили, и война началась неспроста. Политика, и Ла-Рошель, и география, там много всего в один узел сплелось, но и королевские блудни свою роль сыграли, чего уж там. Хотя и осталась Анна Австрийская безнаказанной, ну так королю на нее изначально плевать было. А тут так получится? Голову-то не отрубят? Ладно – королеве, кажись, на нее тут всем наплевать, и очень интересно, почему? Но ведь и врачу тоже того же – оторвут или отрубят! А свою голову эти типусы ценят, факт.

Девочка почти с ужасом воззрилась на Марию.

– Мама, ты так с ним разговаривала!

– И что, маленькая?

– Ну… папенька доверяет эрру Самуэльсону.

– Настолько, что эрр (Интересно, что это за зверье такое?) может осматривать его больную супругу? Вот просто так? В одиночестве?^[4]

– Но эрра Розабелла сейчас занята. Маменька, вы же сами отправили ее к ростовщику, и эрра Лизанда, и остальные…

– Неудачно получилось, – согласилась Мария. – Но так неприлично. Придется эрру подождать, пока не вернется эрра Розабелла.

А ей бы еще знать, что это такое и с чем ее едят?

– Он нажалуется папеньке…

– Пусть жалуется, – согласилась Мария. – Ты не переживай, маленькая, все будет хорошо.

Эти слова и оказались спусковым крючком для девочки. Анна развернулась и опять уткнулась матери в плечо.

– Мама, я так испугалась! Вы кричали друг на друга, а потом ты упала, а она убежала, а ты все лежала и лежала, и мне было так страшно…

Мария внимательно слушала девочку, стараясь выцепить в потоке сознания ценную информацию. Так, и что мы имеем с баланса?

А ничего хорошего, осмотреться по сторонам Мария уже успела.

Ежели это покои королевы, это жесть, граждане. Жестяная и консервная.

Пылюка везде летает хлопьями, сквозняки гуляют, как по проспекту, на одеяле в нескольких местах видна штопка… она королева бедного королевства?

А вот и ни фига! Если на ее муже не стразы, то на одни пуговички можно евроремонт в Кремле сделать. Надо полагать, и в это время тоже. А ремонту нет. И вон, кусок лепнины выкрошился, и один из шкафов покривился подозрительно… вот на кой в спальне эти шкафы? Выкинуть бы их все к недалекой ядреной вше!

А если у королевы нету ремонту и приличной кровати, и муж на нее смотрит, как Ленин на буржуазию, значит, неладно что-то в королевстве датском. Вроде как и растоптать ее не могут, но ущемляют, где получится.

И кто это так осмелел, чтобы на королеву – КРИЧАТЬ?!

Чтобы скандалить, что-то требовать… что это за загадочная ОНА? Ась? Королева-мать ее? То есть мать короля? Тогда бы Анна сказала – бабушка, да и что это за постановка вопроса: ты упала, она убежала… приличная свекровь в таких случаях не убегает, а удаляется восвояси, капать сыну на мозги.

Вот, посмотри, сыночек, какую неустойчивую бабу ты себе нашел! Я только-только воспитывать ее начала, а она уже и не устояла. Давай найдем кого поприличнее…

Но Анна говорит, что именно убежала. Значит, это был кто-то, не имеющий официального права повышать голос, кто-то, кому могло нагореть.

И кому у нас тут голова на позвоночник давит? Если так прикинуть, возможен только один вариант, знакомый такой…

Фаворитка называется.

От этих паразиток все монархии страдали больше, чем от вшей. Насекомое только кровь попивает и в небольших количествах, а эти заразы из казны столько тянули, что ей-ей, войны дешевле обходились^[5].

Вот, кажется, у муженька такое и завелось?

Мария Ивановна только вздохнула печально. Вспомним о судьбе Екатерины Медичи. Вот кто б догадался, как ее изводила Диана де Пуатье? Даже на коронации супруга Диана была в центре внимания, а королева – законная! – где-то там, на восьмом месте. Чего удивляться потом, что дама озверела и стала одной из самых стервозных королев? А за Екатериной Медичи, между прочим, Флоренция стояла, и папа у нее был не абы кто – Лоренцо Медичи.

А за Машей кто стоит?