Содержать двор – на свои. И вообще, все сама-сама. Я тебе, дорогуша, помогать не обязан. И даже алиментов не дам, потому как мы не в разводе. Ах, денег нет? А ты найди! Клад, к примеру. А я тут не кошелек и тебя обеспечивать не нанимался. Знакомая позиция? Марии так даже очень. Прямо хоть эссе пиши на тему: в какую позицию поставить за такую диспозицию. Ничего, это она тоже разъяснит, а пока послушаем про двор.

А кто входит в королевский двор? Маша вслух посомневалась, хватит ли денег на всех, и тут же получила раскладку.

Королевский духовник, отец Роман – раз. Как же без утешения в трудный час?

Учителя ее высочества – два и три. Чему учат? Грамоте, счету, языкам, философии, землеописанию и прочему. Конечно, надо бы хоть восемь учителей, но кое-как, с Божьей помощью, эти двое справляются…

Сама дама Розабелла – четыре.

Еще две дамы, одна из которых приглядывает за гардеробом ее величества, а вторая отвечает за прическу, косметику и украшения. Конечно, это просто кошмарная нехватка людей, но куда деваться?

Ну а слуги… кто и когда обращал на них внимание?

Бегают тут всякие, мешаются под ногами… то есть раньше мешались, а сейчас не дозовешься. Слуги такие вещи тоже отлично чувствуют.

Так вот, содержание свиты упало на плечи ее величества, а со своими деньгами у нее и печаль. Она привыкла, что муж выделяет ей ежемесячно сумму на булавки, ну и расходы оплачивает, а сейчас этого нет. И как тут быть?

Ни до чего лучшего, кроме как заложить драгоценности ее величества за медяшки, умнички не додумались. Мария, правда, ругаться не стала, приняла кошелечек у Розабеллы и отпустила ее.

Временно.

А сама улыбнулась Анне.

– Поможешь мне встать, дочка?

– Матушка, но я…

– Справимся, не переживай.

Мария Ивановна в себе и не сомневалась. Чтобы она не справилась? Да она девяностые годы пережила, она мужа выгнала, когда тот налево пошел, сына и дочку подняла, на ноги поставила, оба сейчас в Москве, работают, живут хорошо, семьи, дети… сама она не из безобидных ромашек.

Это уж так она… расстроилась из-за увольнения, а случись оно в девяностые, и не чихнула бы. Некогда было расстраиваться, выживать надо было.

В том числе и на огороде вкалывать, и сразу четыре организации вести, и детей везде таскать, и приглядывать, чтобы никуда они не вляпались… тяжелые были годы.

Справилась же!

И сейчас справится.

– Маменька…

Девочка с некоторым усилием помогла Марии спуститься с кровати, и женщина встала на ноги.

Пошатнулась, кое-как удержалась на ногах.

– Анечка, давай подойдем к зеркалу?

– Да, маменька.

Зеркало находилось в одном из шкафов. Мария не учла, что сейчас зеркало – это предмет роскоши, и его держат закрытым, чтобы случайно какая-нибудь дура не разбила. Нельзя сказать, что оно было большим, даже до полуметра не дотягивало, да и качество так себе, но разглядеть себя Мария смогла.

Ну… ничего так себе.

В прошлой жизни она была невысокой, пухленькой, светленькой, этакая бронебойная булочка. Кстати, типаж той же самой Питтипэт, только вот от кудряшек Марию Ивановну и в той жизни тошнило, и в этой ее мнение не поменялось. Прямые волосы, короткая стрижка, минимум косметики, и та близка к натуральной.

А в этой жизни из зеркала на нее смотрела… пожалуй что натуральная Кармен.

Шикарные черные локоны падали на плечи, огромные карие глаза, черные длиннющие ресницы и брови, тонкий прямой нос, высокий лоб и упрямый подбородок. Впечатление портили только слишком тонкие и бледные губы.

И лет этой роскоши было, пожалуй, тоже от сорока до пятидесяти. А значит – на десять – пятнадцать лет меньше. То есть надо просто собой заняться, и выглядеть она будет шикарно.

Еще и тело было воплощением детской мечты. Ну хотелось Машеньке быть тонкой, стройной, узкокостной, с длинными руками и ногами, хотелось!

Тогда не сбылось, а сейчас из зеркала на нее смотрел печальный скелетик. Минус первый размер груди (в той жизни четвертый), бедра есть, но попу надо искать на ощупь, ключицы наружу…

Мечты сбываются?

– Эрра Розабелла говорит, что ты можешь пить по утрам пивные дрожжи, тогда сможешь пополнеть, – тихо сказала Анна. – И уксус для отбеливания кожи.

Мария так прикусила язык, что почувствовала вкус крови.

Мечты сбываются? Ага?

Ну, кушайте, не обляпайтесь!

О чем ты, Машенька, ребенком-то мечтала? О внешности? На, получи! Только вот в эти времена любую модель определили бы в больные и уродины. Баба должна быть в теле, это главная заповедь средних веков. Чтобы и работать могла, и детей рожать, чтобы все при ней. Вот в том своем теле она бы за красотку сошла, а сейчас… сейчас ты в последних страшилках.

Еще и кожа смуглая, и даже несколько родинок есть. Одна в углу рта, вторая на виске. Красиво, даже шарм придает, окажись она в двадцать первом веке, мужики бы строем стояли. А здесь – вряд ли.

О принце на белом коне тоже мечтала? А ведь было дело!

Можно муженька потрясти, спорим, у него табун лошадей по конюшням стоит. Что, не нравится? А ведь принц… был, сейчас уже целый король. И коня – любого дадут, только свали на нем, куда подальше. С-семья!

Дочку тебе тоже хотелось, интересно, тут какой подвох?

Анна уставилась на мать своими карими глазами. Да, дочь очень на нее похожа. Тоже тонкокостная, тоже угловатая, и лицо похоже. Волосы от отца, светлые, а в остальном – копия матери. Так что отцовской любви ей не сыскать. Не в этой ситуации.

Мечты сбываются?

Оно так, но… одной Марии Ивановне кажется, что над ней цинично поиздевались?

А и ладно. Мария Ивановна подмигнула дочке.

– Знаешь что? Давай-ка мы сейчас займемся нашими волосами. Прически сделаем? Ты не против?

– Маменька, но эрра Лизанда сейчас прийти не сможет. Она сегодня отпросилась по делам.

– И что? Сами не справимся? Где тут у нас щетки и шпильки?

* * *

– Значит, Эрсон. Значит, Диана…

Мужчина, который читал отчет, был чем-то похож на Марию, да оно и неудивительно. Старший брат, как-никак. Те же черные волосы, смуглая кожа, большие карие глаза. Правда, в мужском варианте. Мария была хрупкой и изящной, Саймон смотрелся тощим и тщедушным, хотя первое впечатление и было обманчиво. И все же доспехи были не для него, равно как и турниры, и битвы. Зато стрелком Саймон был хорошим. Но кого это сейчас волнует, когда у сестрицы такие события?

Саймон Картенский задумчиво барабанил пальцами по столу.

Эрсон…

На сестру он не злился, какой в этом смысл? В чем виновата Мария, в том, что у нее пятеро детей умерли? Но Бог дал – Бог взял, и у Саймона умерли двое детей, и с этим ничего не поделаешь, и остается только молиться.

А так… кто знает, что сделал бы он на месте Иоанна?

Хотя… нет, Саймон отлично знал, что бы он сделал. Он ценил и уважал свою жену, а потому нашел бы выход. Поговорил бы с женой, разыграл бы спектакль, усыновил бы малыша… да, собственного, от другой женщины, но сделал бы вид, что родила его королева Изабелла.

Любил ли Саймон свою супругу?

Нет, вряд ли. Но они прожили вместе долгое время, они были связаны взаимной выгодой и понимали друг друга с полуслова. Казалось бы, у Иоанна с Марией то же самое?

Двадцать лет вместе, сестра никогда на мужа не жаловалась, да и со стороны Саймон приглядывал за ней, была у него своя разведка, которая и доносила, что живут супруги неплохо.

Пусть у короля есть любовницы, Саймон и сам не без греха. Но мало ли кого он валяет по кроватям? Возвращаться он всегда будет к жене, потому что это – его семья, его жена, это святое! И пусть только кто-то попробует косо поглядеть на его жену или детей!

Да чтобы какая-то фаворитка хоть слово при Белле сказала?

Чтобы хоть взгляд подняла?

Саймон порвал бы за такое в кровавые клочья! Из столицы услал навек коровам хвосты крутить, внучки стервы – и то бы ко двору не попали!

Правнучки бы его шестой дорогой обходили!

А вот Иоанн… он этого святого правила не усвоил, явно. Намекнуть ему, что ли? К примеру, шла Диана Эрсон, да и подавилась случайно вишенкой. Или с лестницы упала, да так неудачно, что сразу и шею свернула?

Надо обдумать этот вопрос. Только сделать все так, чтобы никто Саймона не заподозрил.

Или… или не надо?

Проблема-то не в Марии и не в Диане Эрсон, как это ни печально, проблема в Иоанне. В том, что он закусил удила, и даже смерть фаворитки ничего не изменит, разве что новая девка найдется. Мало ли их при дворе собой торгует?

Строем стоят, глазами хлопают…

Одну убьешь, на ее место три набежит, гонять замучаешься.

А что тогда делать?

Саймон даст Иоанну понять, что недоволен его подходом к вопросу, но вряд ли это поможет. А воевать по такому поводу себе дороже. Пошлины поднять?

Надо подумать над этим вопросом.

Сестру Саймон в любом случае не отстоит, если Иоанн упрется рогами, слишком уж зять упрямый и дурной, честно скажем. Мария его кое-как удерживала от глупостей, а вот что дальше будет?

Да кто ж его знает?

А сестра?

А что сестра?

Марию он подстраховать особенно не сможет, это прямое вмешательство в дела другого государства. А вот организовать удачный брак для племянницы, с мужчиной, который при удаче сможет сесть на трон Эрланда – запросто! Не за два дня, конечно, но переговоры можно начать уже сейчас, с каким-нибудь принцем или просто членом королевской семьи. Мало ли их бегает?

Сейчас Анна помолвлена с сыном короля Фардании, но этот брак невыгоден Саймону. С Фарданией у них не так, чтобы дружба, скорее взаимная нелюбовь. Так что надо бы позаботиться о племяннице.

Тут ведь как?

Пока Анна – единственная наследница. Если Иоанн выпустит ее из поля зрения, возможно всякое, интересное. Анна и замуж выйти может, и ребенка родить, ну или объявить о его рождении, и будет этот ребенок наследником престола.

А Иоанн…

А ему еще надо сделать ребенка Диане, потом этого ребенка надо будет выносить, выкормить, выучить, это плюс еще лет пятнадцать – двадцать к имеющимся. За это время много чего интересного можно будет покрутить.

Надо только сейчас так сделать, чтобы глупость зятя не навредила Картену. А сестре он постарается помочь, если получится. И только так.

* * *

Не то чтобы Мария Ивановна любила делать прически. Но внучки у нее были, аж две, и с ними она возилась каждое лето. И когда эпидемия грянула, сидела с ними дома. Вот и научились плести.

Обычная коса, французская, объемная… корона, узлы – чего только не сделаешь?

Анна была в восторге и болтала без умолку.

Так до ужина и провозились.

А ужин…

Мария только брови подняла, глядя на ЭТО.

Явились трое слуг, сгрузили на стол три подноса, поклонились и собрались уходить. Тут бы любой человек не выдержал.

– Стоять, – рыкнула Мария Ивановна своим любимым «бухгалтерским» тоном. Такой голос налогового инспектора на скаку останавливал, а уж слуг-то местных и подавно затормозил. А женщина подошла к подносам и принялась поднимать крышки.

На первом подносе оказалась какая-то птица в подливе.

На втором лепешки и вареные яйца, плавающие в чем-то спиртном. Воняло от него дешевой сивухой.

На третьем ветчина, сыр и яблоки.

Мария принюхалась.

Нет-нет, все она понимала про средние века и холодильники, и про пищу весьма среднего качества, и о приправах знала, которыми все это маскировали. Но… одно дело знать, второе – нюхать, и понимать, что птицу лучше даже собаке не есть, она явно пропала еще три дня назад, что ветчина весьма сомнительна, а яйца… она о таком рецепте слышала, но рисковать не хотелось.

Остаются хлеб, сыр и яблоки. Их Мария и сгрузила на стол, заодно понюхала содержимое кувшина.

Вино. Слабенькое, но отчетливое. Ну ладно, сегодня она не будет устраивать борьбу за права трезвенников и язвенников. Завтра начнем.