А все просто. С утра дочка сбегала в сад и принесла ей букет роз. С которых Мария ободрала листья, разжевала в мелкую кашицу и проглотила. И конечно, тошнота не заставила себя ждать.

Главное, разжевать было помельче, чтобы никто составные части не опознал. И вроде как сработало?

Мария еще пару раз прочистила желудок – и подмигнула дочери.

Говорите, монастырь?

Вы говорите, говорите. А мы пока почитаем, подумаем и план наметим…

Ровно через четыре дня небольшой кортеж отбыл в сторону монастыря святой Варвары. Расположен означенный монастырь был в шести днях пути от столицы, в сторону гор. Сейчас туда ехали шесть карет и тридцать человек охраны.

В первой карете ехали королева и принцесса. Во второй – все три придворные дамы ее величества, которые остались. В третьей – духовник. Ну и три кареты пожитков и полезных вещей, без которых никуда не поедешь. К примеру, своя перина.

Может, в монастыре клопов не окажется, так им привезти надо, поддержать популяцию.

Или подушки. Мария как начинала думать, сколько лет в них пух слеживался, как у нее приступ астмы начинался. Острый. И неважно, что она ею не страдает. Тут кто хочешь пострадает!

А платья?

Их же не стирают! Никогда!!!

Щеткой почистить могут, а вот так, чтобы в стирку… и это носить надо! Хорошо еще, нижнее белье постирать можно. Но и то…

Кто-то когда-то стирал натуральный шелк?

Руками, в воде сомнительного качества, с местным мылом из золы и жира? Хорошо еще, Мария – королева, так что лично ей стирать не надо. Но и так радостей хватает.

Прямо даже интересно, кто так пошалил и забросил ее душу в эту тушку?

Но увы.

Местные боги с Марией не общались. Видений не было, голосов из кустов – тоже, ангелы не спускались и животные молчали.

Ничего похожего на привычные из мифов и легенд знамения тоже не попадалось.

Ну а если так…

Сами не предупредили?

Сами и виноваты. А Марии надо выжить. Вот этим она и собирается заниматься.

* * *

– Ты достал то, что я просил?

– Да, исс.

Мужчина протянул руку и взял флакон. Поглядел на свет.

Стекло было прозрачным, а жидкость в нем чуточку опалесцировала.

Яд?

Нет, не совсем яд… есть разные вещества. Эта жидкость хороша тем, что постепенно, понемножку сгущает кровь. Говорят, в нее входит яд какой-то морской змеи^[9].

Вот эта жидкость хороша тем, что срабатывает далеко не сразу. Не за час, не за день, иногда нужно полгода-год, чтобы убить человека. Все зависит от его веса, от количества яда, ну и от самого человека. Может, он уже болен чем-то похожим, тогда яда потребуется меньше.

Минус яда – не рассчитаешь точный срок.

Плюс яда – человек какое-то время будет болеть и умрет почти естественной смертью. Постепенно, потихоньку.

Хорошо, что удалось его достать.

Мужчина кивнул и вышел вон из комнаты.

Убивать продавца? Или предупреждать о чем-то? Нет, это ни к чему, он скоро уедет и приедет обратно почти через два года, он ходит со своей торговлей по всему континенту, там продаст, здесь купит, отправится в следующий город, в другую страну…

Да и может в дальнейшем пригодиться.

Матушка Ирта неплохо зарабатывает на организации таких свиданий, только вот надо, чтобы старая гадина не донесла никому. Но у мужчины был свой рычаг воздействия на гадюку, так что будет сидеть как шелковая и молчать. Рта не откроет, даже если ее на куски резать будут!

Пора, пора ему приводить в действие основной план. Или немного подождать?

Яд уже у него, применить он может жидкость в любой момент. Просто интересно – кто встал на его пути? С чьей легкой руки королеву пытались отравить?

Он ничего не делал, Эрсоны тоже, Виталис Эрсон не такой идиот, чтобы подставляться на следующий же день после выступления Дианочки, о котором все знают.

Кто-то третий?

А кто?

А что ему нужно?

Определенно, надо самую чуточку подождать, узнать, кто и что замышляет, и уж тогда…

Пальцы мужчины нежно скользили по гладкому хрусталю флакона.

Если бы Мария знала, что ее хитрость отсрочила смерть супруга, она бы от души посмеялась. Но… сам заговорщиков развел, пусть сам с ними и разбирается.

* * *

– Невыносимо!!! Я!!! Еду за утешением!!! И должна еще выслушивать разные гадости?! Да как ты смеешь?!

Мария подумала, что ее голос надо запатентовать и использовать как стратегическое оружие.

Когда она просто говорила, голос у нее был хорошим, чистым и звонким. Но стоило ей разозлиться и заверещать на высоких нотах, как самой захотелось зажать уши.

Зараза!

Такой визг получился, что в карете дверцы завибрировали. А ведь это не фанерка, это массив…

Святой отец пытался оправдаться, но Мария его выслушивать не стала.

– Завтра же в столицу! И плевать мне, как ты перед королем оправдываться будешь! Негодяй!!!

Дверь хлопнула.

Придворные дамы замялись. С одной стороны, было любопытно, с другой… попади сейчас королеве под руку, так она и тебе еще добавит, за все хорошее и против всего плохого. Поди, реши, что дороже – шкура или любопытство?

Впрочем, последнее было неутомимо и неумолимо, так что эрры переглянулись и атаковали отца Романа.

– Святой отец…

Тот сильно и не сопротивлялся.

– Ее величество так переживает… она понимает, что обязанность женщины во всем повиноваться мужу, но сейчас она воспринимает это… немножко остро.

Дальше эрры и переглядываться не стали. Понятно все с вами, святой отец.

У женщины тут трагедия в личной жизни, ей муж предпочел другую, от нее требуют развод и убраться куда подальше, да еще жалеют, что она своей смертью не померла. А вы…

Повиноваться?

Ага-ага, вот сейчас только человеку и говорить, что надо во всем мужа слушаться, вы, святой отец, везунчик. Вас не прибили! А кое-кто из эрр мог бы и не сдержаться в такой ситуации. Ты б еще сказал, что мужчины имеют право заводить любовниц на глазах у жены. Тогда бы и вообще…

Головой закивала только эрра Розабелла. А вот эрра Лизанда, будучи поумнее, подхватила отца Романа под руку.

– Пойдемте, отче, я помогу вам собраться. Не думаю, что ее величество смягчится.

– Что я такого сказал? Эрра, ну хоть вы мне объясните?

Мария, спрятавшись за шторкой, корчилась со смеху. Правда, со стороны это выглядело как рыдания.

Ага-ага, что он такого сказал? Определенно, неспроста это внешнее сходство, получится из Романа первоклассный Ришелье, если раньше коллеги по цеху не прикончат.

Сам придумал, сам исполнил, сам глазами невинно хлопает, сам и страдать сейчас будет, на виду у всех. Ах он дурак! Как он мог такое сказать королеве? Нет-нет, он точно не сможет показаться ей на глаза, он пойдет и тихо сгорит со стыда в уголочке! И завтра же уедет в столицу!

И догорит уже там!

А, какая бестактность, какая вопиющая глупость с его стороны! Просто невозможно… ее величество прекрасной души женщина и выдающегося терпения. А другая и убила бы. Очень даже запросто…

Мария мысленно хихикнула.

Она святого отца озаботила составлением аналитической справки, на тему, кто будет выгоден Картену, а кто невыгоден, кого бы хорошо оставить при дворе, а кого удалить, кто с кем дружит и кто чего хочет. Понятно, всей правды ей не напишут, но она и фрейлин по дороге расспросит, и охраной не побрезгует, и в монастыре будет держать ушки на макушке. Это ж не просто так себе храм и три постройки рядом, это местный сток сплетен! Сюда топают паломники, мимо идут путники, купцы останавливаются, поневоле кто-то и что-то знать будет.

Так что…

Ко двору Мария должна вернуться подготовленной. И более-менее представлять, чего она хочет. Вот кто бы сказал, что мечты могут сбываться дословно и так злопакостно?

Королева?

Да пожалуйста, и молодая, и красивая, и муж-король, и ребенок есть, и… вот как все это неудачно разложено! Прямо по анекдоту. Святой отец, я правильно живу? Правильно, сын мой, но зря.

Вы свои мечты получили? Ну и майтесь теперь с ними сами. Или спасайтесь, если получится.

А, нет!

Еще один пункт не выполнен! Магию не подвезли в комплекте, видимо, по дороге потеряли. И это уже счастье!

Магию Мария точно не выдержала бы!

* * *

Рыбацкая артель вышла в море еще затемно.

Это в сказке красиво говорится – вышел рыбак в море и закинул он невод. А вы тот невод видели? В руках держали? Сами закинуть пробовали?^[10]

Длина невода может быть до трехсот метров, сети до ста пятидесяти метров. И это не леска тоненькая, не капроновое волокно, это все пенька, тяжелая, достаточно толстая, да еще с грузиками, хотя в море лучше невод.

Это надо закинуть, а погода-то не всегда в твою пользу, еще темно, и ветер, и море, и лодочки-скорлупки, с которых хорошо бы не ковырнуться головой вперед. А это тоже реально.

И до места догрести надо, и не растеряться.

А потом еще вытянуть невод. И порадоваться, если он с уловом. А если нет?

Тогда плыть дальше и закидывать его заново. И при этом сильно рисковать…

Но шагренцы осознанно шли на этот риск.

Маленькая страна, бедная земля, а рыба – это все сразу. Это и пища, и корм для скота, хотя и сколько там того скота, это и удобрение для не особенно плодородной островной земли… только вот беда.

Из-за какой-то пакости (плохо богам молимся, факт!) вокруг Шагрена, хоть он и остров, рыбы особо не водилось. Мелочь всякая, креветки-осьминоги, была, да и тех особенно не хватит, а так, чтобы рыба, да по-настоящему, такое только поближе к Картену. А там…

Вот чего этим картенцам не живется?

Шагренцы считали, что эти материковые сволочи и так слишком избалованы жизнью: у них и не остров, и рыба рядом ловится, и земли, сколько хочешь, и родит она на зависть Шагрену… вроде и небольшой пролив, но почему так? На материке в землю семечко воткни, так оно же через год плоды даст, а тут… бьешься, словно рыба об лед, и все бесполезно.

И что остается?

Браконьерство?

Ну… шагренцы считали это восстановлением справедливости, а картенцы… а кто их спрашивает, этих сволочей? Поневоле рисковать приходится, если голод…

Вот артель и рисковала.

Плыли в ветреную и дождливую погоду, терпели противную морось, радовались ей даже – авось, картенцы тоже носа из трактира не высунут! Чего им в море в такую погоду делать? Пусть дома сидят!

И подкрались поближе, и невод закинули, и вытащили его – дай Многоликий каждому! В каждую лодку рыбы отгрузили!

Второй раз и не надо забрасывать, этого всей деревне дней на пять хватит, а еще засолить – закоптить… только вот уйти смогли не все.

Выдвинулся из-за мыса сторожевик, дал залп из катапульты… лодки, как привыкли, кинулись хоть и к родному берегу, но врассыпную. Тут уж у шагренцев было так принято – каждый спасается в одиночку. Сторожевик, он один, он сразу за всеми лодками не погонится, максимум две-три погибнут, а остальные спасутся.

Так и сейчас сделали.

Действительно, две лодки погибло, остальные двенадцать успели уйти, унося с собой рыбу и невод. Так что… уже хорошо!

Голода в деревне не будет! Это главное! А люди… оплачем, как положено, жертву в храме принесем, вспомним добрым словом. И снова – за дело. Рыба сама себя не поймает, не накоптит, не засолит и не продаст. А это самое главное.

Поди, погибшие рыбаки только счастливы будут, если их семьи живы останутся.

Было в Шагрене и кое-что хорошее. Община…

Семьи погибших сегодня рыбаков не бросят на произвол судьбы, из деревни не выгонят, поди, каждые рабочие руки на счету. Баб, честь по чести, вторыми-третьими женами разберут, детей в свой дом примут, тоже вырастят, как положено, ремесло в руки дадут. Никто бродяжничать не уйдет, с голоду на дороге не помрет, как это в том же Картене бывает. Куда ж их гнать?

Тоже люди…

И – Шагрен.