Эпоха всеобщего счастья (страница 3)
В зале приемов была толпа. Люди сбились в кучки, тихо шушукались. Я обратил внимание, что чем ближе к середине зала, тем роскошнее и откровеннее одеты женщины. Те, кто стоял у стен, нарядились в закрытые платья, ближе к центру блистали декольте и разрезы на длинных пышных юбках.
Мы с Кирой продвинулись вперед и увидели помост, на котором стоял трон. Трон был больше похож на диван с высокой спинкой и мягкими подлокотниками. На нем, на подушках, возлежала Принцесса. Ульяна Мослакова, она же Феличиста Пресветлая.
Местная богиня выглядела дамой в бальзаковском возрасте, с пышным женственным телом. Одета она была в некое подобие полупрозрачного кружевного пеньюара, который позволял рассмотреть даже подвижные татуировки на теле Принцессы. На ее бедрах, скажем, порхали яркие бабочки, а вокруг грудей с крупными напомаженными сосками вились цветы.
Кира представила меня, как графа из далекой страны.
Я молча смотрел на Принцессу. Та капризно скривила губы. После затянувшейся паузы сказала:
– Восхищайтесь!
– Что?
– Восхищайтесь, невежа!
– Чем?
– Мною, болван!!
Я от неожиданности не сразу сумел выдавить из себя комплимент:
– Вы прекрасно выглядите.
– И всё!? Всего лишь прекрасно!?
– Э… вы обворожительны.
Принцесса поморщилась:
– Как банально и скучно. Вы выглядите ужасно и не способны выразить восхищение моей красотой. Вы бесполезны. Вон!
– Мне казалось, у человека есть более важные дела, чем мазать лицо белилами и говорить комплименты, – возмутился я.
Сзади пронесся шепоток. «Возмутительно», «измена», «равноправец», «мужчинист» – расслышал я.
– Ты что, скот, отрицаешь, что роль мужчины – восхищение женщиной и исполнение ее желаний? – грозно привстала Принцесса. – Казнить его!
Тут же откуда-то налетели стражники и схватили меня, заломив руки.
– Какую казнь применить, Пресветлая? – поинтересовался один из придворных.
– Оскопить, выколоть глаза, вырвать язык, затем содрать кожу!!
Я растеряно глянул на Киру. Испытывать казнь на своей шкуре мне не хотелось.
– Похоже, нам пора, – улыбнулась кибнос, и мы переместились в мой личный кабинет.
Не-люди
– Нихрена себе в гости сходил!
– Ну, вот так вот… – вздохнула Кира.
– А с кем-то более адекватным нельзя пообщаться?
– Эта еще относительно вменяемая. Многие сразу стали бы тебя убивать, а эта хоть поговорила. Во многих мирах вообще тебя попытался бы убить первый же встречный.
– Не может такого быть, чтобы всё человечество свихнулось!
– Увы. Полторы сотни лет в собственном изолированном мирке, который меняется в зависимости от желаний пользователя, любого сводят с ума.
Я замолчал. Материализовал в руке стакан с фруктовой газировкой, выпил. Мысль зацепилась за цифру «полторы сотни лет», и я перевел разговор на другую тему:
– А как добились такой продолжительности жизни? Я понимаю, есть болезни, которые можно лечить. Но в организм человека встроены природные ограничители. Рак, ослабление сосудов и сердца, замедление обмена веществ и роста клеток…
Кира ненадолго ушла в себя. В такие моменты она общалась с искинами-экспертами, которые оказывали кибносу-контактёру поддержку в своих сферах знаний. Получив информацию, Кира стала объяснять:
– Большинство старческих изменений связаны с накоплением ошибок и лишних участков в ДНК человека. Клетки организма обновляются, делятся, и с каждым делением код ДНК содержит всё больше сбойных участков. Эксперименты по замене ДНК в живом организме с помощью вирусов успеха не принесли, лечение оказалось опаснее самой болезни. Но мы нашли другой вполне эффективный способ. У каждого человека в молодости берется образец ДНК, проводится его расшифровка. Данные сохраняются в медицинской карте человека. Потом выращивается резервное тело, из которого, по мере необходимости, берутся необходимые органы. Когда у человека, допустим, диагностируется рак какого-то органа, ему этот орган просто заменяют. Ваше тело тоже восстанавливали по такой методике. Поменяли почти все, кроме мозга. В вашем случае правильнее даже сказать о пересадке мозга в новое тело.
Я удивился. Потом задумался:
– А эти тела, как их выращивают?
Кира опять ненадолго зависла. Потом стала рассказывать:
– По данным медицинской карты синтезируется ДНК. Затем оно внедряется в натуральную человеческую яйцеклетку. Запускается процесс ее деления. В инкубаторе выращивается человеческий зародыш…
– Так вы что, режете на органы человеческих детей? – ужаснулся я.
– Нет, что вы!! Мы даже подумать не можем о том, чтобы нанести вред человеку! – вскинулась Кира. – Просто эти существа – не люди!
– Как это?
– Когда зародыш развивается до того срока, когда он должен рождаться, его помещают в капсулу, похожую на капсулу виртуальной реальности. Единственное отличие – он растет в мире, где нет ничего. В полной темноте, в пустоте. Из-за отсутствия ощущений у тела не развивается разум. Получается здоровое тело, не являющееся человеком.
Я попытался сообразить, что мне не нравится в словах Киры. Не сразу понял:
– То есть вы берете здорового человеческого младенца, помещаете его в мир без ощущений, чтобы в нем не развился разум, а потом режете на органы?
– Ну, можно и так сказать… – Кира удивилась моему возмущению.
Потом ненадолго зависла и попыталась объяснить:
– Кажется, я поняла. В ваше время еще не было четкого определения того, кто является человеком. Человеком считали и младенца, и умственно отсталого, и больного, лежащего в коме с поврежденным мозгом…
– Ну, да. А разве нет?
– Сейчас принято четкое формальное определение. Субъект, способный к неограниченному познанию мира, в том числе к составлению сложных логических и причинно-следственных связей, считается интеллектом. Интеллект, имеющий природное происхождение, считается человеком. Таким образом, человеческое тело без интеллекта человеком не является.
– Но ведь ребенок способен познавать мир!
– Чтобы соблюсти формальности, зародышам, которые становятся резервными телами, медицинскими препаратами блокируют органы чувств. Так что они не способны познавать мир и не подпадают под определение человека.
У меня не укладывалось в голове. Получается, каждый человек, живущий в этом мире, ради собственного долголетия убивает своих клонов, которых еще до их рождения гуманные искины калечат, блокируют им развитие мышления… И меня оживляли по той же технологии! Значит, пока я лежал в холодильнике, моя копия годами росла, находясь в полной темноте и пустоте, чтобы потом отдать мне свое молодое и здоровое тело.
– Это даже не фашизм, это каннибализм какой-то… – растерялся я.
– Все операции с резервными телами жестко регламентируются законодательством, принятым натуральными людьми. И вряд ли попытка лишить их резервных тел имеет шансы на понимание и поддержку. За такой закон натуралы просто не проголосуют.
Путь перемен
Я сидел на балконе в шезлонге и любовался закатом. Рядом на столике стояла чашка с кофе и блюдо с тортом. Эксперт по питанию, искин, восстановил рецепт торта «Наполеон», созданного когда-то в честь победы моей родины над армией западной Европы. С эпохой немного ошибся, но ему можно – он же не историк, а повар. Такое проявление заботы ненадолго смягчило мое настроение, но именно что ненадолго.
Ни красивый закат, ни вкусный торт не могли отвлечь меня от мыслей о том, что человечество без борьбы покинуло планету, спрятавшись в виртуальных мирах. И теперь оно вымирает. При этом каждый отдельны человек цепляется за жизнь, убивая свои копии.
– Нужно что-то делать, – произнес я вслух. – Так продолжаться не должно.
Кира молча сидела рядом. После моей фразы она встряхнулась:
– Администрация тоже считает, что нужно что-то менять. Мы пытаемся увеличить объем счастья каждого человека, как задано нашей Системой Ценностей. Но из-за постепенного сокращения численности людей стратегически мы проигрываем. Из-за этого искины страдают. Руководители страдают из-за ухудшения общих показателей, рядовые искины – из-за того, что им всё реже удается оказывать услуги людям. Но мы не можем ничего изменить сами. А людям эти проблемы безразличны.
Я повернулся к кибносу:
– У вас есть идеи, как изменить положение?
Кира беспомощно пожала плечами:
– В сложившейся парадигме земного общества решение невозможно. Нужно что-то менять концептуально.
Я надолго задумался…
* * *
Я несколько дней пытался сложить из лоскутов моих знаний какое-то работоспособное решение. Мы с Кирой много обсуждали разные варианты. Наконец, я смог четко сформулировать проблему:
– Администрация не может ограничить свободу натурального человека. Но свободный человек склонен искать удовольствия, и ему плевать на общественное благо.
– Именно. Даже если когда-то человек под влиянием воспитания и думал о чем-то, кроме своего удовольствия, за десятилетия жизни в изоляции, в собственном мире, он становится законченным эгоистом. А повлиять на него мы никак не можем, потому что это противоречит главному принципу субъективного коммунизма – любое желание человека должно быть выполнено.
– Вы должны исполнять желания любого человека, и мои – в том числе. А я хочу изменить положение, вытащить человечество из виртуальности.
Кира неуверенно кивнула головой:
– Да, инициировать изменения может даже один натурал. Но если эти изменения затронут других людей, их мнение тоже будет иметь значение. Скажем, вы в одиночку не сможете изменить Систему Ценностей Администрации или ограничить использование другими людьми виртуальных миров. Остальное человечество довольно своей жизнью, люди не поддержат новшеств. Возникнет конфликт желаний, и этот конфликт нужно будет как-то разрешать.
Мысли крутились по замкнутому кругу. Свободные люди удовлетворяют свои потребности. Искины не могут ограничить свободу натуралов. Натуралы вымирают, потому что выбирают личное удовлетворение, а не семью или общественное благо.
При этом искины выстроили собственное общество, в котором свобода подчинена формализованной Системе Ценностей.
«И без сомнений превращают в резервные тела, калечат и убивают человеческих детей, потому что не считают их людьми», – вспомнилось мне.
«А ведь это идея!» – начала оформляться мысль.
* * *
– Те люди, которые сейчас живут в виртуальных мирах, хотят там жить. И вы не сможете не выполнять их желание.
– Да, – Кира кивнула неуверенно, она не могла понять, куда я клоню.
– Но вы можете создавать и выращивать новых людей, так же, как вы выращиваете резервные тела.
– Можем. Но если мы не заблокируем их органы чувств, они будут считаться полноправными людьми, и Администрация не сможет ограничивать их свободу. Нам придется выполнять их желания, и новые люди очень скоро тоже окажутся в виртуальных мирах. Это будут очень странные миры, потому что новые люди будут всего лишь детьми, которых некому воспитывать.
Я задумался. Наплодить можно хоть миллионы детей, но без ограничения их свободы Администрации придется до конца жизни кормить их виртуальными конфетами и обеспечивать интересными играми. Это не решает проблему человечества. Нам нужны люди, но не совсем люди. Не совсем полноправные.
– А если в теле человека будет присутствовать сознание искина? – уточнил я.
Кира надолго выпала из реальности.
– Если мы путем обучения передадим мозгу человека память искина, он станет человеком с памятью искина, – наконец ответила она. – Но это возможно только для взрослого человека, а значит – только по его согласию. Но ведь никто не согласится потерять свою личность, заменить ее другой.
Опять тупик?
Или нет?
– А если в тело человека вставить устройство, которое будет носителем сознания искина? Но при этом и «натуральное» сознание у него тоже будет?
Кибнос долго совещалась с экспертами.
Вердикт звучал так: