• Взрослому человеку якобы совершенно необходимо, чтобы его любили или одобряли все значимые люди в его окружении.

• Чтобы считать себя достойным, надо соответствовать высоким требованиям и преуспевать во всех отношениях.

• Некоторые люди плохие, и их надо сурово наказывать.

• Когда что-то не получается, это катастрофа.

• Если не везет, то от человека практически ничего не зависит.

• Если человеку что-то угрожает, надо постоянно думать о том, как это случится.

• Легче избегать трудностей и ответственности за себя, чем справляться с этим.

• Надо полагаться на сильного человека и зависеть от него.

• Текущая жизнь в основном определяется прошлыми воздействиями.

• Нужно очень сопереживать другим людям.

• Если не найти идеальное решение проблемы, все погибнет.

Предикторами аддиктивного и зависимого поведения служат тревога, связанная с негативной оценкой прошлой и будущей жизни и своих возможностей, снижение способности к эмпатии и к точной работе, трудности с упорядочиванием дел и отсутствие интереса к новому опыту и знакомствам, отсутствие моральных запретов (Семеняк, 2022).

Во взаимодействии химически зависимого человека и аддикта с миром происходит специфическая переориентация: с одной стороны «одушевляются» ПАВ и аддиктивные объекты (например, компьютер), а с другой стороны «опредмечиваются» межличностные отношения.

Аддиктивный процесс начинается с фиксации, которая происходит при встрече с воздействием того, что вызвало у будущего аддикта эйфорию с иллюзиями контроля, комфорта и совершенства. Особенность фиксации заключается в том, что она влечет за собой неотвратимый позыв (тягу) пережить эйфорию ещё раз. Такое насильственное стремление в последующем повторяется всё чаще.

Аддикт сосредотачивается на той сфере, которая позволяет ему на какое-то время вырваться из негативного эмоционального состояния. Возникает сверхценное отношение к объекту аддикции. Мысли и разговоры об этом объекте начинают преобладать. Аддикт обосновывает его пользу, отрицая вред, преувеличивает свои возможности справиться с этим вредом. Мысли о реализациях и их осуществление занимают всё большее количество времени, что мешает самовыражению в других направлениях и затрудняет критическое отношение к негативным последствиям аддиктивного поведения.

Люди делятся на своих (аддиктов) и чужих (всех остальных). Объект зависимости становится высшей ценностью. Желание «слиться» с ним становится непреодолимым. Наступает психологическая зависимость от объекта, когда он действительно помогает на непродолжительное время улучшать психофизическое состояние.

Вначале человек стремится испытать положительные эмоции как таковые, но с ростом толерантности ему необходимо, чтобы эмоции им овладели, то есть превратились в аффект, когда воля концентрируется на единственной цели – испытать экстаз. Чтобы поддерживать требуемую интенсивность чувств, необходимо продлевать время такого акта, совершать его чаще, вводить различные препятствия и риск.

При невозможности реализовать увлечение наступает абстинентное состояние. Аддиктивное поведение происходит уже не ради эйфории, а ради избавления от симптомов отмены. Постепенно круг интересов сужается на доминирующей потребности, заостряются преморбидные личностные расстройства, обедняются межличностные отношения, возникают семейные и профессиональные конфликты, совершаются аморальные и асоциальные поступки.

Таким образом, течение аддиктивного процесса делится на 5 этапов:

1) человек открывает способ, с помощью которого может сравнительно легко менять свое психическое состояние;

2) он привычно использует этот способ в трудные моменты;

3) аддиктивное поведение становится частью его личности и не подлежит критике;

4) аддиктивная часть личности начинает полностью определять жизнь аддикта;

5) разрушается психика и социальная сфера человека.

Основным психологическим механизмом формирования аддиктивного влечения служит процесс «сдвига мотива на цель», вследствие чего контакт с объектом аддикции становится ведущим мотивом деятельности, а сама деятельность превращается лишь в совокупность способов для удовлетворения аддиктивной потребности.

В момент реализации аддиктивное влечение переживается эгосинтонно, как исходящее из Я. Оно полностью овладевает сознанием, вытесняя все конкурирующие представления и соображения. Влечение определяет фиксацию внимания и аффективный фон, диктует поведение, устраняет противоречащие мотивы и контроль – все усилия направляются на поиск объекта влечения и преодоление препятствий к этому. Аддикты ощущают возбуждение в начале эпизода; удовлетворение и разрядку, удовольствие и эйфорию – во время совершения действия; испытывают чувства стыда и вины после его реализации, раскаиваются при воспоминании о срыве.

Аддикты хуже переносят трудности повседневной жизни, чем экстремальные ситуации. Аддикты отношений маскируют страх перед стойкими личностными контактами поверхностной общительностью, растворяются в симбиотическом контакте или, наоборот, изолируются. Многие убегают от реальности в телесные потребности – еду, секс, спорт, зрелища. Фантазеры, игроки сбегают в мир иллюзий и вымыслов. Те, кто стремится к превосходству, бегут в успехи.

Комплекс неполноценности может компенсироваться вещизмом и работоголизмом («алкоголик – золотые руки») карьеризмом или хотя бы высоким уровнем притязаний с демонстрацией своего превосходства над окружающими. Подчеркнутая «уважительность», экстравагантная культурность, безотказность и предупредительность позволяют избежать обвинений в эгоизме со стороны окружающих и самообвинений. Страх перед стойкими личностными контактами маскируется поверхностной общительностью, растворяется в симбиотическом контакте или приводит к изоляции.

Такие люди страдают синдромом дефицита удовольствия, который проявляется в постоянном ощущении скуки. Жизнь представляется им серой и однообразной, они нуждаются в дополнительной стимуляции и направляют всю свою энергию на ее поиск. Общая модель поведения, связанная со склонностью к поиску впечатлений, определяется как потребность в различных новых впечатлениях и переживаниях и стремление к физическому и социальному риску ради этих впечатлений.

С этой целью неосознанно используются следующие способы:

а) прием ПАВ, приступы обжорства, сексуальные оргии, громкая ритмичная музыка;

б) поведение, связанное с риском, будь то гемблинг (с риском обнищания), клептомания (с риском наказания) или экстремальные виды спорта и лихачество (с риском для жизни);

в) повышенная агрессивность, в том числе в форме антисоциального поведения.

Р. Поттер-Эфрон (2017) анализирует связь химической зависимости с чувствами стыда и вины. По определению автора, стыд – это болезненное состояние осознания своей базовой дефективности как человеческого существа. Чело-век, которому стало стыдно, досадует: «Как Я мог совершить это?». Вина – это болезненное состояние осознания, которое сопровождает свершившееся или замысленное попрание человеком общественных ценностей и правил. Переживая чувство вины, человек ругает себя: «Как я мог совершить Это?»

Автор описывает спираль стыда, включающую в себя в качестве защиты от него употребление ПАВ и другие формы зависимого поведения. Последовательно появляется первичное осознание дефекта – чувство стыда – желание избежать стыда – употребление ПАВ – последствия проступка – дискомфорт от потери контроля – осознание своей дефективности – усилившийся стыд – увеличившаяся потребность его избежать – рост толерантности и развитие зависимости – более серьезные проступки – позор полной потери контроля – осознание полной дефективности (рис. 2).

Для защиты от переживания стыда аддикты и химически зависимые люди используют отрицание, уход, перфекционизм, высокомерие, бесстыдство и ярость. Неэффективность данных защит приводит к рецидиву аддиктивного и зависимого поведения.

Рис. 2. Спираль стыда

В созависимых семьях существуют специфические представления о вине:

1. Коллективная вина делает каждого ответственным за всех.

2. Чувство вины возникает, когда кто-нибудь нарушает семейное правило покровительства химически зависимому члену семьи.

3. Коллективные рационализации проецируют ответственность за пределы семьи.

4. Враждебность к химически зависимому члену семьи приводит к чувству вины.

5. Тот, кто берет на себя роли, оставленные ему химически зависимым членом семьи, чувствует вину за это замещение.

В поведении аддиктов и созависимых участвует цикл вина/зависимость. Он включает в себя: изначальное чувство вины – потребление ПАВ для его подавления и готовности нарушить нормы – нарушение норм – смесь рациональной и иррациональной вины – потребность в раскаянии – воздержание и наказание себя как искупительный ритуал – нарастание обиды – полуосознанное побуждение нарушить нормы (рис. 3).

Рис. 3. Цикл вина/зависимость

Аддикты и химически зависимые люди ведут непрестанную борьбу с чувством стыда и вины, с ощущением своей никчемности, с повышенной самокритичностью. Они отрицают эти чувства с помощью рационализации и самоотверженности, ослабляют аффективное напряжение аддиктивным и зависимым поведением, параноидным мышлением и поиском чрезмерного наказания.

От чувства беспомощности в травмирующей ситуации и от неспособности контролировать переполняющие эмоции такой пациент защищается «толстой коркой» нарциссизма – грандиозностью и самовозвеличиванием, презрением и холодностью, идеализацией и подчинением. Все это часто прикрывается поверхностной любезностью, дружелюбной уступчивостью и податливостью. Разрываясь между страхом перед унижающей внешней силой и нарциссическими потребностями, имеющими защитную природу, такой человек приобретает поразительную нестабильность и ненадежность.

У многих аддиктов и химически зависимых людей обнаруживается алекситимия – неспособность осознавать и описывать эмоции, проявлять эмпатию. Повторяющееся употребление ПАВ является попыткой проработать болезненные аффективные состояния, для которых у алекситимика не существует слов, воспоминаний или иного символического представления. Навязчивое стремление повторять оставшуюся неразрешенной боль, появившуюся на ранних стадиях развития, объясняется неосознанным стремлением преобразовать пассивный, фрустрирующий опыт переживания собственной бесчувственности в активный опыт контроля над чувствами, даже если они и причиняют боль.

У таких людей наблюдается высокая тревожность, которая является и причиной, и следствием их поведения. Во время контакта с объектом аддикции или ПАВ тревога уменьшается, но после его прекращения уровень тревоги становится выше исходного из-за контраста между реальным миром и миром аддикции и зависимости. Человек попадает в спираль, каждый виток которой усиливает тревожность, что создает еще более сильную потребность в контактах с агентом аддикции или ПАВ, а это, в свою очередь, усиливает психическую и/или физическую зависимость.

Сирота Н. А. и др. (2017) придают особое значение в развитии химических зависимостей неадаптивным копинг-стратегиям (способам совладания со стрессом). Авторы выделяют псевдоадаптивное копинг-поведение.

Псевдоадаптивное копинг-поведение включает в себя следующие характеристики:

• регулярное использование копинг-стратегии избегания (психофармакологический путь редукции эмоционального напряжения и интенсивное использование механизмов психологической защиты);

• низкая эффективность копинг-стратегии поиска социальной поддержки, снижение уровня ее восприятия и направленность в сторону химически зависимых людей;

• отсутствие сформированных навыков разрешения проблем;

• наличие искаженной, деформированной Я-концепции;