Ни простой народ, ни знать никогда не примет правителем того, кто не прошел священный ритуал. И теперь каждый раз, когда Стефан срывал гнев на Адалине, она злорадствовала и молилась Единому, чтобы это стало для Стефана началом конца. Такого же позорного, как и у его закадычного друга кронпринца Артура, который тоже так и не смог стать королем.

Глава 3

Бал-маскарад был в самом разгаре. Гости во дворце ели, танцевали, веселились и распивали вино в таком количестве, что к ночи многие из присутствующих не узнали бы друг друга даже без маскарадных масок. Для создания атмосферы таинственности в зале зажгли свечи только на одной большой люстре в самом центре потолка, а на высоких столах акробаты жонглировали факелами. Каждый раз, когда факелы взмывали в воздух, их яркое пламя подсвечивало в полумраке лица в масках, которые Адалина пыталась узнать. Она уже раскусила, что мужчину в большой остроконечной шляпе с длинными перьями и в маске, с одной стороны прикрывающей лицо полностью, а с другой лишь наполовину, звали Клаудий Моро, и он был одним из ближайших советников Стефана. Женщина в костюме танцовщицы с ажурной сеткой на лице – это жена министра по делам торговли, а мужчина в костюме скомороха – городской казначей.

Сама же Адалина облачилась в наряд ночной демонессы. Согласно легендам, они считались прекраснейшими и ужаснейшими созданиями одновременно. Их кожа была белее снега, губы – краснее крови, а глаза мерцали рубиновым светом. Сердца у них не бились, а кровь в жилах застыла подобно лаве в жерле потухшего вулкана. Демонессы, как огня, боялись дневного света и выбирались на охоту только после заката, оттого их и прозвали ночными. Они соблазняли мужчин своей неземной красотой, а потом выпивали кровь до последней капли, иссушая тела и забирая себе чужие годы жизни.

Адалина выбрала этот образ неслучайно. Легенды также гласили, что ночные демонессы прятали нагие тела под широкими балахонами, а лица скрывали капюшоном, являя их только своим жертвам. Вот и Адалина скрыла под длинным бесформенным одеянием удобные штаны и тунику. И чтобы выглядеть привлекательно (все-таки она была фавориткой короля и не могла явиться на праздник в чем попало), Адалина повязала поверх широкий пояс, расшитый рубинами и жемчугом. Сегодня она позволила себе не надевать дурацкий парик, поэтому приколола капюшон к волосам, которые густыми локонами лежали на груди, а выкрашенное белилами лицо частично спрятала за черной ажурной маской. Краской для губ она нарисовала на подбородке струйки крови, будто совсем недавно полакомилась кровью очередного красавца, павшего под ее чарами.

Мужчины не сводили с нее глаз, но Адалина почти не танцевала и ни с кем не разговаривала, лишь кидала томные взгляды, придерживаясь образа смертоносной обольстительницы. На самом же деле она чувствовала себя одинокой в переполненной зале и вспоминала времена, когда жила в Изумрудном дворце будучи еще девчонкой. Уже тогда она догадывалась, что ее семья хранит много тайн, что родители не любят друг друга и только играют роли преданных супругов, что сестра несчастна в браке, а младший брат мечтает сбежать на Вольные острова в поисках приключений. Но в те годы ее близкие были рядом. Теперь же Адалина осталась совершенно одна – в клетке с монстром похуже ночных демонесс.

Близилась полночь, а гости и не думали прерывать веселье. Слуги едва успевали заполнять столы, расставленные вдоль стены, новыми яствами и напитками. Музыканты неустанно терзали струны инструментов, а присутствующие в зале отдались на волю музыке, словно околдованные и готовые танцевать, пока не свалятся с ног.

Помимо переживаний о предстоящем побеге, Адалина всеми силами старалась не попадаться на глаза Стефану. И она так увлеклась попытками избегать его, что не сразу обратила внимание на то, что один мужчина пристально следит за каждым ее шагом, в какой бы части залы она ни оказалась. Но, когда Адалина заметила его, было уже поздно.

Он направился прямо к ней. Его темные волосы едва прикрывали уши, в которых сверкали кольца, а на голове красовалась бордовая повязка с брошью в виде человеческого черепа. Такого же цвета кушак подпоясывал черные шаровары, заправленные в высокие кожаные сапоги. Поверх белоснежной рубашки с распущенной шнуровкой был небрежно накинут кожаный жилет, из-под которого торчали закрепленные на кушаке кинжалы, очевидно бутафорские, потому что на бал не пропускали с оружием. Мужчина был молод, не старше тридцати, и очень хорош собой. Один его глаз скрывала повязка, а второй – черный, как сама ночь, и густо подкрашенный сурьмой, – прожигал Адалину хитрым взглядом.

Она сразу узнала его. Узнала бы даже с маской на все лицо.

К ней приближался Тристан Вейланд.

– Прелестная демонесса, я готов быть испитым вами до последней капли крови ради одного танца.

Плутовская улыбка заиграла на его губах. Он склонился, протянув ей руку с изящными длинными пальцами пианиста, и Адалине ничего не оставалось, кроме как принять предложение.

Как только их затянуло в вихрь танца, она прошипела ему в самое ухо:

– Что ты здесь делаешь?

– Развлекаюсь, прелестная демонесса.

– Ты в своем уме? А если тебя кто-то узнает?

Тристан немного отстранился и громко прищелкнул языком.

– Во-первых, все в этой зале настолько пьяны, что даже родителей своих не признают. А во-вторых, как сказал один мудрец, жизнь скучна без риска.

Он обхватил Адалину за талию, а потом поднял и закружил ее, выполняя один из элементов танца. Она чувствовала нарастающее раздражение, помноженное на тревогу. Стоило ей почувствовать под ногами каменный пол, как Адалина снова налетела с претензиями на якобы покойного принца:

– Если и дальше продолжишь так рисковать, то твоя жизнь окажется слишком короткой, и вскоре мы посетим твои настоящие похороны, Тристан.

В ответ на тираду он прижал ее к себе слишком тесно для танца, и она ощутила вибрацию в груди от его тихого смеха.

– Зови меня Кристиан, хотя бы на людях. И неужели я слышу страх в твоем голосе? Волнуешься за меня?

– Конечно. Но только до тех пор, пока ты не выполнишь свою часть уговора. Потом я тебя сама придушу за то, что заставил меня волноваться.

Тристан снова расхохотался, словно и впрямь пришел на бал только ради развлечения и вовсе не боялся того, что его разоблачат.

Они прошли первый круг танца и уже должны были поменяться партнерами с соседними парами, как вдруг Тристан споткнулся о длинный балахон Адалины и, пританцовывая, увел ее в сторону. Она сразу раскусила его замысел.

Оказавшись вдали от света ламп и посторонних ушей, он склонился к ее уху и скороговоркой зашептал:

– Планы изменились, иди в указанное место прямо сейчас.

Кожа Адалины покрылась мурашками от подступающей паники.

– Но почему? До полуночи не меньше часа.

– Потому что небо затянулось тучами. Горожане не будут ждать полуночи, чтобы запустить в небо бумажные фонарики. Они сделают это сейчас, пока не начался дождь.

Адалина изумленно уставилась на Тристана, наконец осознав, почему он выбрал для побега именно этот день. Ежегодный летний праздник обычно завершался в полночь традиционным запуском бумажных фонариков на центральной площади. Церемония была столь прекрасна, что не только простые горожане, но даже гости Изумрудного дворца отвлекались от бала и выходили на балконы, чтобы полюбоваться сотнями белых огоньков на ночном небе.

Но как миновать стражу? Адалина надеялась, что он нашел решение и этой проблемы.

– Поторопись. Буду ждать тебя там, – напоследок шепнул Тристан и затерялся в толпе так быстро, словно его вовсе не было в зале.

Адалине пришлось притвориться вусмерть пьяной, чтобы покинуть залу незамеченной. Пошатываясь, она пролила на мужчину в аляповатом костюме вино, потом толкнула женщину в громоздком платье, похожем на канделябр, а та, в свою очередь, сбила с ног прислугу с целым подносом. Бокалы с напитками упали на мраморный пол и разбились на сотни мелких осколков, а вино брызнуло во все стороны, пачкая наряды гостей. Та женщина в платье-канделябре привлекла всеобщее внимание диким визгом, когда один из осколков поранил ее ногу, и Адалина, мысленно поблагодарив ее, прошмыгнула в маленькую дверь за зеленой портьерой, через которую ходили слуги.

Балахон она не снимала до тех пор, пока не добралась до нужного крыла. Здесь было безлюдно, мрачно и сыро, но Адалина не стала рисковать и брать с собой факел, чтобы не привлекать лишнего внимания. Она знала дворец как свои пять пальцев, поэтому уверенно двигалась в темноте, лишь придерживаясь за стену. Ее шаги разносились жутким эхом в звенящей тишине. Ей постоянно хотелось оглянуться, но она упрямо смотрела вперед, туда, где виднелись очертания статуи безрукого всадника.

Раньше в этой части дворца жил покойный король Таннат вместе со своей супругой. После его смерти Стефан не захотел переезжать в королевские покои и предпочел остаться в отведенном для него крыле, потому что там открывался потрясающий вид на город, в то время как окна в кабинете короля выходили прямо на восточную башню. По прошествии траура сюда даже слуги захаживали редко, поэтому, когда Адалина услышала чужие шаги, тихие, но стремительные, она испуганно вздрогнула и обернулась.

– Леди Адалина, что вы здесь делаете?

Страх желчью опалил горло, и она с трудом заставила себя выпрямиться. Перед ней стоял ее стражник Орион. Она была уверена, что не попалась ему на глаза, и теперь лихорадочно соображала, как быть дальше.

– Мне стало плохо от выпитого вина, и я решила проветриться, перед тем как идти смотреть на запуск бумажных фонарей. Я же говорила, и не один раз, что терпеть не могу, когда в вино добавляют гвоздику. Завтра поварам не сносить головы за такую оплошность! – Она скривила рот в гримасе неприязни.

– Небезопасно блуждать одной, когда во дворце столько посторонних, – равнодушно сказал Орион. – Вы ведь знаете, как дороги Его Величеству, я сопровожу вас.

Адалина невольно отступила на шаг.

– Мне не нужна нянька, Орион, я присоединюсь к празднику позже. Ступай. – В давящей тишине ее голос прозвучал звонко, до рези в ушах.

– Тогда я подожду здесь, с вами. Король Стефан велел мне не оставлять вас. Я не смею ослушаться его приказа.

Она понимала, что Орион никуда не уйдет и больше не выпустит ее из виду, поэтому у нее был один-единственный шанс избавиться от него. Адалина медленно растянула губы в хищной улыбке и грациозной походкой приблизилась к нему.

– Орион, – ласково пропела она. – Если ты хотел остаться со мной наедине, мог бы вечером заглянуть в мои покои. Ты ведь знаешь, что я редко ночую у короля.

Во мраке коридора Адалина не увидела, как изменилось выражение лица вечно угрюмого стражника, но отчетливо услышала, как сбилось дыхание, когда она длинными ногтями провела по его шее.

– Что вы делаете, госпожа? Вы, верно, перебрали вина. – Его кадык предательски дрогнул под опаляющими пальцами Адалины.

Она знала, что нравится ему, но никогда раньше не использовала это в своих собственных целях. Орион обязательно бы доложил о ее поведении Стефану, но сейчас ей было плевать. Она должна избавиться от него и немедленно бежать.

– Миледи, вам не стоит… – Орион договорить не успел. С его губ сорвался хриплый вздох, когда Адалина накрыла ладонью его пах, а другой рукой потянулась к кинжалу, который всегда висел у него на поясе. – Миледи! – Он резко отдернул ее руку, но Адалина уже успела выхватить кинжал из ножен. – Что вы делаете?!

Адалина замахнулась, пытаясь ударить его лезвием, но Орион ловко перехватил ее запястье. Паника накрыла ее с головой. Все пропало. Сейчас он отведет ее к Стефану, и ей не избежать наказания – изощренного, болезненного и унизительного. Она попыталась вывернуться и даже укусить его, но все было тщетно.

– Вы немедленно отправитесь в свои…

Орион снова не успел договорить, но в этот раз не из-за ее опрометчивой выходки. Кто-то бесшумно подкрался к нему со спины и прижал ко рту тряпку. Адалина почувствовала приторный аромат и резко прикрыла нос воротом балахона. Орион задергался, пытаясь высвободиться из хватки незнакомца, но вскоре обмяк.