Вся его мимолетная привлекательность тут же исчезает. При мысли о том, что мне предстоит общаться с Огастесом все выходные, с таким трудом приобретенное хорошее настроение резко падает. Само собой, я вряд ли смогу поладить с тем, кто выглядит как результат поиска в Гугле по запросу «богатый засранец».

Огастес внезапно разражается смехом.

– Господи, ты бы видел свое лицо. Шучу. На самом деле мне пофиг. – Он плюхается на землю, вероятно, тем самым вынося смертный приговор своему белому наряду, с которого уже не вывести пятна травы. – Добро пожаловать в Биксби. Уже познакомился со стариком?

Должно быть, он имеет в виду Росса Сазерленда.

– Пока что видел только Аннализу, – отвечаю я.

– Безусловно, она моя любимая тетя, – признается Огастес. Причем, похоже, говорит правду.

– Она замечательная, – соглашаюсь я.

Огастес срывает пучок травы.

– К сожалению, дальше все наперекосяк, – иронично замечает он, пропуская травинки сквозь пальцы. – Тетя Лариса – самый большой сноб в семье, а это показатель. Обожает трещать без умолку. Лучше с ней не общаться. Или тебе нравятся разговоры о том, что в наши дни невозможно найти хорошую прислугу? – Вопросительно глядя на меня, он бросает последнюю травинку.

– Э-э… нет, – отвечаю я.

– С дядей Паркером полегче. Он не полезет с разговорами, разве что ты инвестор, который купается в деньгах и готов профинансировать один из его жутких бизнес-проектов.

У Огастеса интересный выговор. Он явно американец, но говорит иначе, чем все мои знакомые. Может, так общаются ученики частной школы? Или просто я привык к менее формальной речи? В любом случае это несколько сбивает с толку. Хотя не могу сказать, что мне не нравится.

Огастес явно ждет ответа. Ничего не придумав, я просто бормочу:

– Угу.

– Ни при каких обстоятельствах не играй с ним в покер.

Судя по всему, за этим заявлением кроется какая-то история, но Огастес не спешит кидаться в объяснения. И я просто говорю:

– Я и не планировал.

– Хорошо. Есть шанс, что ты переживешь эти выходные.

Пока Огастес упомянул только тетушек и дядю. Аннализа рассказала, что его родители в разводе и мама с новым кавалером уехала на лето в Италию. «Огастес, вероятно, приедет из Нью-Йорка с отцом, – заметила она. Потом, слегка покраснев, добавила: – Если Гриффин будет хорошо себя чувствовать».

Позже, когда мы с Люком остались одни, он сообщил, что отец Огастеса, Гриффин, старший из детей Сазерлендов, после смерти матери проходил курс реабилитации. «Плохое самочувствие» на языке Сазерлендов означало рецидив.

Может, спросить Огастеса, здесь ли его отец? Или это дурной тон? Решить я не успеваю. Он продолжает рассказ о родственниках, проскакивая мимо отца.

– Дедушка – это отдельная история. – Огастес вытягивает ноги. – Терпеть не могу старого чудака. Однако следует признать – он чертовски проницателен. При первой же встрече просканирует тебе весь мозг и, если найдет какой-то изъян, использует его против тебя с изощренностью, недоступной простым смертным. – Он прикрывает рукой глаза от солнца и поднимает на меня взгляд. – Для тебя это проблема, Лиам?

– Нет. – Я с трудом удерживаюсь, чтобы нервно не сглотнуть.

– А для твоего отца?

Я не сразу решаюсь ответить. Сказать правду? Проявить заботу об Аннализе… На ум внезапно приходят Кэт и Джейми. Вдруг, разоблачив Люка, Росс Сазерленд решит хорошенько покопаться в его прошлом? У отца Аннализы наверняка множество ресурсов. Кто знает, какие записи могли сохраниться с тех времен…

Поняв, что слишком медлю с ответом, я поспешно выпаливаю:

– Нет.

Огастес кривит губы, почти наверняка раскусив мою ложь.

– Ну, тогда вам обоим не о чем беспокоиться, – замечает он.

Глава 11
Кэт

Начинается всегда с песка.

Который сверкает на солнце. В нем мягко утопают яркие игрушки, маня поиграть. Но прежде чем я успеваю взять совочек или ведерко, песок начинает двигаться. Что-то, скрытое под ним, рвется на поверхность, издавая шипящие, скорбные, призрачные звуки. Похоже, в этой песочнице обитают привидения. Я начинаю отступать.

Тут раздаются крики. Вопли. Доносится глухой стук. Я хочу уйти, но не могу. Я в ловушке. Вокруг темно. Я начинаю хныкать и…

– Господи, – слышится чей-то хрип. Потом характерный звук рвоты.

Я резко сажусь на диване, вся в поту, безнадежно запутавшаяся в тонком колючем одеяле. Лишь спустя несколько секунд прихожу в себя и понимаю, что все хорошо. Я в Биксби. Никто не кричит. А звук…

Маму выворачивает наизнанку в ванной.

– Джейми? – Я откидываю одеяло и неуверенно поднимаюсь на ноги. После такого всегда кружится голова. Впрочем, кошмары давно не возвращались, и я уже надеялась, что распрощалась с ними навсегда. – С тобой все нормально?

Ответом мне служит очередной приступ рвоты.

– Принесу воды. – Я бегу на кухню.

Часы на микроволновке показывают одиннадцать утра – я-то планировала встать гораздо раньше. На кухонной столешнице стоит нетронутая кружка с кофе – явно для меня, поскольку Джейми его не пьет. На сушилке рядом с раковиной примостилась тарелка с хлопьями.

Я наливаю полный стакан и иду в ванную. Джейми до сих пор одета в спортивные штаны, футболку и толстовку с изображением утконоса Перри – в этой одежде она и спала. Распущенные темные волосы свисают по обе стороны лица. Взяв резинку с края раковины, я убираю их назад.

– Во сколько тебе нужно быть на работе?

– В полдень, – стонет Джейми.

Через час. Уже неплохо. Значит, время есть. Может, ей просто нужно восполнить потерю жидкости.

– Вот. – Я подношу стакан к ее губам. – Выпей.

– Не могу.

– Маленький глоточек…

Наконец Джейми чуть-чуть отпивает из стакана, потом делает еще пару глотков. Дальше на все мои попытки убеждения просто качает головой.

– Тогда пойдем в кровать. – Я опускаюсь на корточки рядом с мамой, закидываю ее руку себе на плечи и помогаю подняться. – Может, ты что-то не то съела?

– Я ела только мюсли.

– Температура есть?

– Вроде нет. Не знаю, стоит ли ложиться. – Она опускает голову. – Вдруг меня опять начнет рвать.

– Еще как стоит, – убеждаю я, слегка пошатываясь под ее весом. С каждым шагом мама все больше наваливается на меня. – Найду тебе ведро.

Тащу ее в спальню и помогаю забраться под одеяло, потом ставлю рядом с кроватью пустую корзину для мусора. Вернувшись в забрызганную рвотой ванную, нахожу под раковиной чистящие средства и до блеска все отмываю. Затем долго стою под душем и выливаю на себя столько шампуня и геля для душа «Молтон Браун», что почти полностью расслабляюсь.

Когда я, почистив зубы и завернувшись в толстое белое полотенце, выхожу в спальню, уже половина двенадцатого.

– Джейми? – неуверенно зову я.

Ответа нет. Мама спит.

Я застываю посреди комнаты, уперев руки в бока, и мечтаю, чтобы часы на комоде пошли вспять. Вчера вечером вроде бы все наладилось. Сперва, узнав, что Люк встречается с женщиной, чье ожерелье она должна украсть, Джейми совсем взбесилась, но потом позвонила Джем и успокоила ее.

Мама общалась с ней по громкой связи, и я, молча сидя рядом, слышала весь разговор.

– Не волнуйся. Получив твое сообщение, я поручила Люка команде, – сказала Джем. «Командой» она именовала свой оперативно-аналитический отдел, способный раскопать даже малейшие частицы грязи в чьей-либо безупречной репутации. – Кстати говоря, после вашего расставания твой бывший вел интересную жизнь. Так что он не посмеет создавать тебе проблемы. В противном случае мы его похороним.

– Хорошо. – Джейми бросила на меня неуверенный взгляд. Ей явно хотелось рассказать Джем, что Люк встречается с Аннализой, но тогда пришлось бы объяснить, откуда она это знает. И признаться, что я здесь, а мама до сих пор старательно избегала этой темы. – А если… м-м-м… он как-то связан с семьей Сазерлендов?

– Чем ближе он к ним, тем меньше захочет, чтобы его прошлое выплыло наружу, – успокоила Джем.

Я кивнула, поскольку Лиам сказал мне то же самое.

В конце концов Джейми успокоилась. Ей стало намного легче. И я почти отбросила чувство вины из-за того, что выпытывала информацию у Лиама. Впрочем, ему самому явно не терпелось выговориться, мне не пришлось сильно его подбадривать. Однако я еще мучаюсь угрызениями совести. Милый Лиам, ничуть не похожий на Люка Руни, считает меня своей сестрой. Признаться, это тронуло, хотя я никогда не отличалась мягкосердечием. Однажды я заглажу перед ним вину, потому что в самом деле чувствую связь между нами. Жаль, что мы не встретились при более благоприятных обстоятельствах.

Уже ясно, что Джейми никак не сможет выйти на смену. И все бы ничего, ей главное попасть вечером на праздник, но если мама не появится на работе к обеду, до ужина ее уже уволят. Хотя я не знаю, как устроена эта система, вряд ли начальство просто закроет глаза, если работник не приступит к обязанностям в столь важные выходные. Ее могут даже отправить домой. Как бы там ни было, все тщательно продуманные планы Джем пошли прахом.

Тянусь за телефоном. Придется позвонить ей и признаться, что я здесь, Джейми заболела, а Люк встречается с владелицей ожерелья. Но мне вдруг чудится ее голос, отчетливый, как будто Джем стоит в этой комнате.

«Всегда нужно иметь план „Б“. Что ты можешь предпринять?»

А если еще не все потеряно? Люди до сих пор принимают Джейми за подростка. Вон даже Лиам сказал, что мы очень похожи. Размер у нас одинаковый. Я могу надеть ее униформу, зачесать волосы назад, как она вчера, и…

В приливе вдохновения я поднимаю с пола сумку и вытаскиваю очки Софи, оставшиеся у меня после поездки с Джем в «Беннингтон энд Мэйн». Идеальный завершающий штрих. Если кто-то и решит, что я выгляжу иначе, то спишет все на очки.

Проблем быть не должно. Я умею обслуживать столики, поскольку все прошлое лето проработала официанткой. Только нужно понять, где мне отметиться, а для этого придется следовать за теми, кто живет в помещениях для персонала.

Если слишком долго раздумывать, я начну отговаривать себя, так что…

– Ладно, – обращаюсь я к спящей Джейми и кладу очки Софи на туалетный столик. – Я справлюсь. Легко. А ты отдыхай. Выйдешь на работу вечером.

Косметичка Джейми лежит в ванной на краю раковины. Беру ее и, устроившись перед туалетным столиком, наношу на лицо все, чем пользуется Джейми, если хочет выглядеть более солидно: сверхтонкую жидкую подводку для глаз, помаду телесного цвета и немного больше, чем нужно, тонального крема. Собрав волосы в привычный для нее небрежный пучок, надеваю униформу, которую ей выдали вчера. Разглаживаю воротничок и, оглядев себя в зеркале, удовлетворенно киваю.

– Отлично, – сообщаю маме. – Даже я могла бы нас перепутать.

Джейми шевелится во сне.

Когда я надеваю очки Софи, сердце сжимается от страха, снова накатывает неуверенность. Эта смена продлится всего пару часов. Надеюсь, мама проспит все это время. А если потом ей не станет лучше? Что ж, хотя бы оставлю ей воды и тайленол.

Я приношу с кухни стакан воды, затем вываливаю на туалетный столик все, что осталось в косметичке Джейми. Не найдя лекарств, достаю из шкафа ее чемодан и расстегиваю молнию. Как обычно, мама набрала вещей с запасом на случай всяких непредвиденных обстоятельств, хотя все выходные ей полагалось носить униформу.

К сожалению, про тайленол она забыла. Разве что таблетки в рюкзаке, который… Кстати, где он?

Несмотря на компактные размеры квартиры, я ищу рюкзак на удивление долго. И лишь опустившись на четвереньки в гостиной, замечаю его под диваном.

– Точно, – бормочу я, вытаскивая оттуда рюкзак. – Безопасность.

Ведь внутри лежит поддельное ожерелье с рубинами, а первое правило Джем гласит: «Береги товар».