Еще один легкий рывок, и мне пришлось упереться рукой в твердую грудь волка и запрокинуть голову.

– У меня ужасные манеры, цветочек.

Наклонившись, мужчина коснулся носом моих волос. И застонал, от чего по моему телу пробежала волна мурашек.

– Ты пахнешь медом.

– Кажется, в прошлый раз ты унюхал кое-что другое, – съязвила я, но слова прозвучали почти шепотом.

– О, и этого тоже все еще немало.

Рассмеявшись, я вдруг поняла, что сжимаю его ладонь, а пальцами второй руки вцепилась в грубую ткань черной как ночь туники, словно без этого неожиданного спасителя провалилась бы в темную пустоту.

– Тогда лучше выведи меня на свежий воздух.

Волк сдержал слово: мы вышли на промозглые улицы Вордана.

Они были не так многолюдны, как когда я только прибыла. Запоздалые компании пили и хохотали, кто-то спешил на поздний ужин в харчевню, в витринах лавок все еще горел свет. После полуденного дождя все вокруг блестело: мостовая, сорняки, кусты и цветы, растущие из трещин.

Белые, желтые и голубые огни дрожали, покачивались.

Пальцы волка все так же обхватывали мою ладонь. Сердце по-прежнему разрывалось, но было полно решимости держаться на плаву. Чем больше он удовлетворял любопытство, которое я не могла обуздать, тем сильнее я ощущала, как постепенно забываю обо всем, кроме него.

Вспомнив слова его выходящего из таверны товарища, я нарушила теплое молчание.

– Командир, – произнесла я так, будто хоть что-то в этом понимала. – Впечатляет.

Пусть я и выяснила, что правитель Вордана был одержим желанием отомстить соседнему королевству, остальное оставалось для меня тайной.

У нас было слишком много собственных чудовищ, чтобы тревожиться о проблемах других.

Командир не стал распускать хвост, как павлин, хотя я сильно сомневалась, что он вообще на это способен. Однако он слегка сжал мою руку.

– Для остальных, возможно.

В голосе волка прозвучали нотки безразличия и чего-то еще. Возможно, ему стало неловко.

– Ты потерял многих своих собратьев в войне с Синшеллом?

– Больше, чем ожидалось, – ответил волк хрипло. – И, думаю, дальше будет только хуже.

Забеспокоившись, что сказал лишнего, он попытался сменить тему.

– Почему я не видел тебя раньше?

Но я еще не решила, какую ложь ему скормить, поэтому не позволила ему уйти от неприятного разговора.

– Любишь нападать на себе подобных?

Волк напрягся. Я ожидала, что он отпустит мою руку и, может, мрачно на меня воззрится. Но он лишь уставился вперед, на сверкающую в конце улицы реку.

– То есть, – быстро добавила я, – мне кажется, такое чрезвычайно трудно…

– Мы делаем то, для чего рождены, – уклонился он от ответа, тон его был резок и тверд. – Защищаем и служим. Мы обескровим их досуха за то, что они украли у нашего короля, и за будущее, что они отняли у нашего народа.

Я кивнула, поскольку давным-давно уже слышала эту байку от отца. То, как он говорил о здешнем королевстве, отчасти и подтолкнуло меня к решению тут спрятаться.

Сидя у костра, отец рассказывал мне историю о юном багровом короле, потерявшем родителей в битве, которой никогда не должно было случиться. О битве с солнечными – золотыми – фейри, что обитали по ту сторону ущелья, разделяющего континент Нодойя.

О страшной потере, которая изменила жизнь навсегда.

Как бы там ни было, я не верила, что это оправдывает крайности, к которым теперь так хищно стремился король. С другой стороны, я воочию убедилась, что любого рода война никогда ничего не решает.

«Самое мягкое сердце, – говорил Рорн, – покрытое толстым слоем непроницаемого золота».

«И все же ты быстро туда пробрался», – извечно напоминала я, и это был вернейший способ вызвать у него ослепительную улыбку.

Еще один легкий рывок за руку заставил меня очнуться от этих пока что запретных мыслей. Не сейчас, когда все чувства еще слишком свежи, когда их слишком сложно переварить. Сейчас я нуждалась в чем угодно, только бы не думать о нем.

– Куда ты провалилась?

Мы с командиром-волком остановились возле маленькой книжной лавки.

– Что ты имеешь в виду?

Я уставилась на потускневшую табличку над облупившейся коричневой дверью. На ней была выгравирована стопка книг. Дверь в чужом городе. Чужой мужчина рядом со мной.

Осознание, что же я творю, наконец потекло по венам, словно медленный яд, и в груди резко стало холодно.

Однако прежде, чем я успела отстраниться и придумать оправдание своему поведению – и повод уйти, – низкий голос воина вдруг остановил стремительную круговерть, в которую я угодила.

– У тебя сердце колотится. – Он приблизился на шаг, поймал мой взгляд и склонил голову набок, изучая меня. – Боишься маленькой мести, дикий цветочек?

Цветочек.

Именно тогда я поняла, что означает это прозвище, и почувствовала себя одновременно глупой и головокружительно счастливой. Мне это понравилось. А я не могла себе такого позволить.

Я разжала пальцы, чтобы высвободиться.

И вместо этого вдруг перевернула его руку. Обвела крошечные шрамы на огрубевшей коже, размышляя над каждым, как именно волк его получил. Мне стало интересно: не станет ли спустя много месяцев искалеченный, кровоточащий орган у меня в груди выглядеть точно так же?

Я не была уверена, какое будущее пугало меня больше – то, где я обрету исцеление и прощение, или где продолжу увядать.

– Вообще-то, – произнесла я, и сердце забилось чаще, – я начинаю думать, что месть таит в себе неожиданное…

Я задержалась на выпуклом шраме в форме креста.

– …искушение.

– Да ну? – прохрипел волк.

Я переплела наши пальцы и посмотрела на него снизу вверх, прикусив губу.

– Да.

Взгляд волка завораживал. С каждым новым вдохом изумруд его единственного глаза становился все темнее. Когда его ладонь коснулась моей щеки, я не отстранилась.

Закрыв глаза, я ждала, когда его губы вопьются в мои.

Ждала грубого, горячего, настойчивого – заявления о своих правах. А получила нежность трепетного шелка, мягко скользнувшего, когда волк втянул мой запах.

– Я хочу тебя познать. – Произнесенные шепотом слова воспламенили во мне все то, что в этом нуждалось. – Почему мне так этого хочется?

Я не могла ответить на его вопрос. Также как и не знала, почему я разгораюсь еще жарче при мысли о том, что этот живущий лишь войной волк хочет чего-то такого, чего, возможно, никогда не желал раньше, и это сбивает его с толку.

Я не могла ответить, но могла сделать то, чего все более отчаянно жаждала.

Поцеловать его в ответ.

Мои руки скользнули по груди волка. Я провела ладонями по его шее, обняла широкие плечи и прильнула к нему всем телом, впиваясь в губы.

В отличие от него, я не была нежной. Мне не хотелось плавиться.

Если уж я в это ввязывалась, то хотела сгореть.

Прикусывая почти до крови, я прижалась к его губам, раскрыла их, чтобы ощутить тепло и бархатистость его языка. Наши зубы столкнулись, дыхание слилось воедино, руки переплелись. Я запустила пальцы в его поразительно мягкие волосы, слегка царапая затылок ногтями.

Я была довольно высокой женщиной, но волк был выше меня более чем на голову. Но это все перестало иметь значение, когда его руки, сжимавшие мои бедра, зарывавшиеся мне в волосы, вдруг опустились, подхватили меня под ягодицы и оторвали от земли. Повинуясь порыву, я обхватила его талию ногами.

– Можно тебя взять? – прошептал волк, щекоча мне щеку.

Нежные слова так не вязались с его непреклонной хваткой. Он держал меня так, словно не желал отпускать, его твердость вжималась в мое естество сквозь ткань юбок.

Я не раздумывала. Я не позволила сомнениям закрасться в душу. Ни когда он отстранился, чтобы на меня посмотреть. Ни потом, когда его отчаянный голодный взгляд забрал все мои мысли и желания, кроме одного.

– Да, пожалуйста.

– Хвала треклятым звездам, – выпалил волк, и слова его впечатались мне в губы, когда он не дал мне проронить ни слова.

Он без колебаний зашагал в гору, словно точно знал, куда идти. Мимо проскрипели колеса повозки, вокруг все еще бродили горожане, но всякий раз, когда я пыталась отстраниться, волк не позволял мне это сделать. Он надежно удерживал мою голову в ловушке своих рук. Я рассмеялась, с удивлением обнаружив, что мне нравится быть в его власти.

Мы поднялись по металлической винтовой лестнице, и волк наконец оторвался от моих губ – лишь для того, чтобы пинком распахнуть дверь в темное жилище. Меня окутал древесный аромат и запах старых книг. Пока волк запирал дверь, я уткнулась носом в его шею и поняла, что это был он.

Легкая нотка мяты… нет, хвои. Хвои и чего-то дымного, что я не могла определить.

Как дурман. Зелье, что ударило мне прямо в голову. Я успела мельком увидеть многочисленные книжные полки, но тут волк бросил меня на здоровенную кровать, пропитанную этим запахом, и голова закружилась еще сильнее. Он тут же оказался сверху и, глядя мне в глаза, провел вверх по моему бедру.

Юбки задрались. Мое дыхание сбилось, когда волк добрался до самой верхней точки между моих ног. Что-то острое задело кожу.

Я широко распахнула глаза. Это был коготь.

И тут я поняла, что ложусь в постель с незнакомцем.

С волком.

Теперь, когда он был так близко, когда полностью завладел всеми моими мыслями, я почувствовала, как впитываю в себя всю его суть, все, чем он был. Возможно, впервые в жизни я ощутила себя такой маленькой рядом с этой горой мышц. Мощь исходила от него подобно медленно разгорающемуся огню. Было невозможно не принять в расчет эту неземную энергию.

Волк растянул губы в жестокой понимающей ухмылке, а потом уперся второй рукой рядом с моей головой и жарко выдохнул:

– Не терплю белья.

И действительно, он разорвал его прямо на мне.

Коготь втянулся обратно, сменившись шершавой подушечкой пальца на моем бугорке. Не сводя с меня единственного глаза, он не спеша обвел проделанную дыру в ткани. Я вздрогнула. Волк сглотнул, раздвигая меня пальцами.

– Ох, звезды. Ты вся течешь.

Я вскинула бровь.

– Это плохо?

Мы оба знали, что вовсе нет.

Он усмехнулся и тут же застонал, когда его палец добрался до моего отверстия и скользнул внутрь.

– О да. – Волк откинулся назад, задрал юбки мне на живот и рявкнул: – А ну-ка раздвинь эти прелестные ножки!

Я повиновалась, и он с шипением выдохнул сквозь зубы:

– Шире. Да, чтоб тебя, – с очередным стоном волк начал лениво трахать меня пальцем.

Когда он вытащил его и поднес ко рту, у меня перед глазами вспыхнули искры. Не отводя взгляда, он слизал с пальца все мои соки до последней капли. Меня накрыло еще более мощной волной дрожи.

– Кажется, я только что… – прошептала я, сглотнув, конечности покалывало. – Чуточку…

Волк склонился надо мной.

– …кончила?

Он нахмурил брови и зловеще усмехнулся. Кожа на моих обнаженных бедрах покрылась мурашками.

– Никак нельзя оставить тебя в сомнениях, цветочек.

Снова это прозвище, ласковые прикосновения, опять скользнувший внутрь палец – все это наполнило меня безумным желанием.

– Ты мне нужен, – прохрипела я. – Внутри.

– Нет, пока не увижу, как эти ножки дрожат.

Легкое отчаяние в его голосе заставило меня почти позавидовать такому самообладанию. Закусив губу, я оттянула вырез платья и обнажила грудь.

Волк выругался, но не остановился. Он мучил меня все сильнее, надавливая ладонью и сгибая палец, пока я сжимала свою грудь.

Возбуждение, пламя, которого я никогда прежде не испытывала, разлилось по телу и сосредоточилось внизу живота, придало смелости. Должно быть, вот оно, размышляла я. Свобода быть тем, кем захочешь, полностью отпустить себя. Наверное, именно поэтому людям нравится спать с незнакомцами.

Так Рорн меня и уничтожил.

Хриплый голос командира заставил мои руки обмякнуть.