– Я не буду этого делать.

– Значит, останешься без молока, хватит терять мое время, иди отсюда.

– Мы не договорили.

– Нет желания, – он отвернулся от меня и опустив руки, стянул с себя тренировочные штаны, оголяя передо мной свой упругий зад.

Мои веки запорхали от изумления. Какой аппетитный орешек.

– Долго будешь стоять и облизываться? Я свое мнение не поменял, трахать тебя не стану…

– Не обольщайся, я целюсь, чтобы засадить в твой зад швабру.

Глава 8

Юлия

Развешивая влажные вещи на спинках стульев, я негодовала. Хотелось повысить голос и произнести все, что я думаю о Назаре, но мой мальчик спал, да и не для детских ушей предназначались такие гневные эпитеты, поэтому мне пришлось говорить шепотом:

– Придурок. Напыщенный индюк. Как он смеет разговаривать со мной в подобной манере? Озабоченный. Береги воду, здоровье свое побереги, козел. Трахать он меня не будет, видите ли… Я теперь пойду от горя и повешусь. Это я тебе не дам, никогда! Никогда. И силой больше не возьмешь, а то пожалеешь. Аааа… – я посильнее скрутила ткань и выжала на пол несколько капель воды, представляя, что сжимаю шею Назара. – А если я не найду управу, так муж даст ему хорошенько просраться. Стоит мне только ему пожаловаться… Хотя и тот не лучше. Филипп сам получит, выем ему мозг чайной ложечкой за то, что приходится терпеть подобное соседство и всю эту ситуацию в целом.

Не собираясь выполнять приказ Назара, я подошла к шкафу, чтобы найти для себя одежду для сна. Еще очень рано, Клим проснется не скоро, а я не оставлю его одного в доме, тем более чтобы пойти и заняться дойкой. Я не белоручка, не боюсь труда, изнурительных тренировок, но корова… Я не знаю, с какой стороны к ней подойти, а не то чтобы доить.

Порывшись в вещах, я нашла для себя хлопковые черные трусики и сорочку по типу той, которую я надевала один раз в жизни, когда рожала Клима.

Прикрыв глаза, я сделала успокоительный глубокий вдох, а после еще один.

Дома я сплю в шелковых пижамах, и Филипп прекрасно знает об этом. А это… Моя мама даже в таких не спит.

Я стала рассматривать предназначенные для меня вещи, просто поражаясь предусмотрительности мужа. Футболки были на пару размеров больше, тренировочные брюки и джинсы походили на шаровары, толстые свитера, рубашки, водолазки. Ничего облегающего. Даже белье – ни кружев, ни атласа, только спортивные лифчики и обычные хлопковые трусы, в основном шортиками.

Понятно, Филипп хоть и доверил нас своему другу, но все-таки решил перестраховаться – сделав из меня простушку. Приготовил бесформенную одежду, скрывающую всю женственность и сексуальность. Боится, что Назар посягнёт на честь жены друга, если на мне будет хоть немного красивой одежды.

И ему действительно стоило бы волноваться, если бы Назар не вел себя как настоящая скотина, если бы вспомнил меня и оказался таким, каким я его себе представляла…

Надев на себя ночную сорочку и трусики, я почувствовала, что меня потянуло в сон. Я прилегла рядом с сыном и обняла его. Мой мальчик. Мое единственное утешение в жизни, моя любовь… На секунду закрыв глаза, я распахнула их и с ужасом поняла, что лежу на кровати одна.

– Клим, – позвала я, но сын не откликнулся. – Клим! – пришлось крикнуть, вскакивая, и все равно тишина. Я испугалась.

За окном раздались громкие удары – это же топор, я метнулась посмотреть на источник звука, зародивший в моем сознании страшную картину, и замерла.

Во дворе стояли Назар и Клим. Клим держал двумя руками топор, почти в половину своего роста и силился замахнуться им, чтобы разрубить полено. А Назар, низко наклонившись придерживал рукоятку и направлял движения сына, показывая как надо рубить.

Только не это.

Клим, при помощи Назара, занес топор над головой и что-то проговорил.

О Боже!

Я рванула из комнаты, перепрыгивая ступени, спустилась с лестницы и пробежав первый этаж, выскочила из дома. Мне хорошо был слышен голос Назара, и я кинулась за дом.

– Вот так, теперь целься в середину и руби, – я увидела их. Назар показал ладонью, как нужно бить по полену и к моему ужасу, отпустил руку, оставляя топор только в ручках Клима.

– Нет! – крикнула я.

Сын резко опустил топор и, подавшись вперед всем телом, начал заваливаться под тяжестью смертельно опасного инструмента, рискуя попасть себе по ноге.

– Отставить, боец, – дебилу-переростку хватило мозгов подхватить ребенка и уберечь от травмы. – Попробовал? Дальше я сам.

Я подбежала и, подняв моего мальчика на руки, начала целовать его лицо, роняя слезы.

– Идиот, – бросила я Назару. – А если бы он пострадал? Если бы пробил ногу?

– Что раскудахталась, пусть пацаном растет, к труду привыкает.

– Он еще маленький.

– Мама, я больсой, – проговорил Клим и посмотрел на меня.

– Ты цел? – спросила я у сына, разглядывая его довольное лицо.

– Мам, дядя Назар учит меня дрова колотить, а есе представляесь, мы яйца у куриц собирали, они не как дома, а теплые в перьях и какасках, – он засмеялся. – А еще корову доили. Она больсая, только пахнет неприятно.

– Дяде Назару нужно уши надрать, додумался топор ребенку дать.

– Колун, – произнес Назар.

– Что?

– Колун, он не такой острый, просто тяжелый. И нечего возмущаться, спящая красавица. Пацан цел и от него оказалось намного больше пользы, чем от тебя. Я твою работу сегодня сделал: животину покормил, корову подоил, а завтра сама займешься этим. Приехала, будешь помогать, – Назар начал отчитывать меня, при этом не прекращая махать топором. Дрова то и дело разлетались от каждого удара и постепенно заполняли двор. – Спать привыкла? Корова бедная мается, а этой хоть бы что, спит. Сама ведь рожала, должна понимать, как сиськи болят. И это твои с фигульку, а корове каково с ее-то выменем.

– Отлично, ты меня с дойной коровой сравниваешь.

– Мам, коровка мычала, так грустно. Она вон там, – Клим показал на новенькую деревянную постройку, скрытую полосой из сосен. Рядом виднелись клетки с кроликами и обнесенный сеткой рабицей курятник, возле которого расхаживали пять кур и петух.

– Все, – Назар вытер лоб. – Пойдем, хоть поесть приготовишь.

– Стоп.

– Что еще? И это делать не будешь? Дома за тебя все прислуга делает? Зачем такая жена нужна?

– А как давно у тебя это хозяйство? – поинтересовалась я, игнорируя его высказывания.

– Недели две, муженек твой постарался, подкинул скотину, отстроил для них хозяйство.

– То есть это построено для нас?

– А ты думаешь, что мне это нужно? До вашего появления я мог съездить в магазин и купить молоко, яйца. Единственное, что всегда есть в моем доме – мясо, этого навалом. Обожаю отстреливать дичь, – последнюю фразу Назар произнес смотря в мои глаза своим острым взглядом. Он специально это сказал? Назар помнит, что тогда было… – Так что ко мне без претензий. Приедет твой муж с ним и разбирайся, а пока придется приучаться к такой жизни. Светиться нам не надо, будем проводить время здесь. Кладовая забита. Крупы, консервы, овощи под полом, продержимся. А раз и скотина имеется, то вообще красота. Понятно, ребенок, витамины, здоровое питание – все дела. В такой жо…, – он осекся. – В такой засаде я бы лично на одних консервах протянул. И знай, я сам не в восторге оттого, что мне приходится с кем-то делить дом, но раз я обещал, то должен о вас позаботиться. Пошли. Мужики есть хотят. Правда, Клим?

– Да! Молочко и омлет. Мам, ты приготовись?

– Конечно, сынок.

– Ура, дядя Назар, мама приготовит, – Клим потянул к Назару руки, но тот не отреагировал. Он серьезно сказал:

– Если хочешь стать настоящим мужчиной, ты должен ходить своими ногами, а не висеть на родительской шее как обезьяна.

– Мам, я обезяна?

Я посмотрела на волосатую грудь Назара и ответила.

– Нет, обезьяна – это дядя Назар, а ты – красавчик.

Глава 9

Юлия

Войдя в дом и пройдя на кухню, я выпустила из рук сынишку и посадила его на стул с высокой спинкой. Теперь Клим под моим присмотром и ничто не угрожает ему. Мой зайчик.

– Пацан растет… Из тебя вон что выросло, – пробубнила я, все еще злясь на Назара.

Я никак не могла перестать думать о его легкомысленном поступке. Не пацан, а настоящий мужчина растет, который никогда не обидит женщину. А чтобы вырасти сильным ему нужно прежде всего здоровое питание, сейчас я этим и займусь.

– Что тут есть? – я подошла к холодильнику и достала оттуда трехлитровую банку молока. Она не была холодной, значит, это то, что самолично надоил с утра Назар.

Я почувствовала себя виноватой. Получается корова моя, а доить пришлось ему, чтобы бедное животное не мучилось, и мы могли его использовать. Это как-то несправедливо…

Я налила молоко в маленькую кастрюльку и поставила ее на двухконфорочную плиту. Если Клим захочет его попить, для начала надо молоко прокипятить.

Плита была чистой и не похоже, что ей часто пользовались. В стену возле плиты были вкручены крючки, на которых по ранжиру располагались: газовая зажигалка, поварской нож с широким лезвием, испещренным царапинами, шумовка и половник. Я включила газ и зажгла огонь под кастрюлькой.

Удружил Филипп, ничего не скажешь. Мог бы хоть немного меня подготовить и отправить для начала в деревню к своей бабушке в Белоруссию, пройти, так сказать, курс молодого бойца. Насколько я помню, у неё было несколько коз. Я бы потренировалась в дойке, в уходе за скотиной и немного привыкла к деревенской жизни. А теперь мне предстоит постигать азы животноводства и быт сельского жителя, прося помощи у Назара.

Подозреваю, что он не проявит ко мне милосердие и сегодняшний подвиг по избавлению животного от молочного бремени Назар больше повторять не станет, а как мне управиться? Ладно…

Я все могу! Я сильная! Я – боец!

Интересно, что же Филипп сделал для Назара такое, что друг обязался позаботиться о его семье? Если спрошу, наверняка ничего не расскажет.

– Может, все-таки пойдешь, переоденешься? Или для тебя норма ходить перед чужим мужиком в ночнушке? А может, опять за свое? Я же сказал…

Я быстро подскочила к Климу и закрыла ладонями его уши, зная, что сейчас скажет Назар.

И если поначалу мне стало неудобно после его замечания, то когда он решил произнести свою коронную фразу «Трахать тебя не буду», я захотела его придушить. Похоже, повторяя эту мантру, он сам себя огораживает от скрытого желания.

– Ты обалдел?

– Я бы никогда не сказал при отпрыске Филиппа крепкое слово, но и ты не веди себя как распутная девка. Прежде чем спуститься вниз, одевайся. Не надо думать, что ты дома, а вокруг евнухи.

Да я так запаниковала из-за этого топора, что и, не задумываясь о том, как выгляжу, выбежала на улицу. На голове, скорее всего, птичье гнездо, так как легла спать с мокрыми волосами, и на тело, конечно же, надета ночная сорочка времен позднего СССР, не показывающая ничего лишнего, даже ноги и те обнажены до икр. Распутной девкой здесь и не пахнет, скорее замордованной тяжким трудом по хозяйству крепостной крестьянкой. Похоже, что и такого затрапезного вида достаточно, чтобы у Назара начались определенные шевеления.

– Кровь заиграла? Я знаю, что мы не дома и не надо мне тыкать этим в лицо, но и не по своей воле мы оказались здесь. Под одной крышей с тобой. Баран.

Я опять подняла Клима и направилась к двери.

– Мама, а завтрак?

– Пойдем переоденемся и спустимся, тогда и приготовлю. Мы быстро. Молоко закипит, выключи, – бросила я Назару, собираясь покинуть кухню.

– Ребенка можешь оставить здесь, я за ним присмотрю.

– Нет, спасибо. Ты не тот человек, с которым можно его оставить наедине.

Я была бы резка, если бы Клима здесь не было и высказала бы все, что думаю о Назаре в его наглое, бесчувственное лицо. Но только ради моего мальчика я сдержалась.