Быстро миновав их, я попал в жилой район. Он, как и практически весь город-миллионник, состоял из пятиэтажных красных кирпичных домов с черепичными крышами, покрытыми чёрной копотью. Дома сплошными извивающимися стенами тянулись вдоль узких улочек, напоминающих крысиные лабиринты. А вон и сами крысы. Жирные, серые, с голыми хвостами. Они дружно тащили к канализации труп кошки и параллельно сверлили меня красными глазами-бусинками.

Я не стал обращать на крыс никакого внимания и свернул на улицу, которая оказалась чуть шире предыдущих. Тут уже народу прибавилось. В основном это были замученные тяжёлой работой мужики, которые возвращались из порта. И я вместе с ними потопал по тротуару в сторону станции подземки.

Вдруг мимо нас пронёсся «глазастый» автомобиль, который походил на старенький фольксваген «жук». Да и вообще в этом мире, а конкретно в Гардарике, почти все тачки были «глазастыми». А сама империя по уровню развития отчасти напоминала Землю 30-40 годов прошлого века. Однако не стоит забывать о том, что тут в отличие от моей родной Земли существовала магия. Она вдоль и поперёк пронизала все страны, наложив отпечаток на их развитие.

Но ни магия, ни уровень технологического развития, наверное, никогда не отучат людей от привычки ссать на уличные фонари. Уже перед самым входом в подземку обнаружился фонарь, от которого ужасно смердело мочой. Господи, да это же новый вид оружия массового поражения!

Я поскорее миновал его и шустро спустился под землю. А там купил билет и запрыгнул в пропахший потом вагон третьего класса. Тут свободных мест практически не оказалось. Однако я всё-таки умудрился усесться на одну из лавок. А в роли моих невольных соседей выступили два мужика с серыми от изнеможения лицами.

Несмотря на металлический грохот понёсшегося по рельсам поезда, они продолжили вести неспешную беседу.

–… Дык стёкла с рунами-оберегами нынче везде ставят. Да и внутренние ставни обязательно надо к окнам прилаживать. Все так делают. Так что ты не дури. Ставь всё как положено, а то бес тебя за жопу схватит, – произнёс короткостриженый шатен с покрытыми угольной пылью волосами и заросшей щетиной осунувшейся физиономией.

– Дороговато выходит, – скривился худой мужик в синей робе фабричного рабочего. – Но ты прав. Жизнь дороже. А то эти гадские бесы… Спасу от них нет. Прям как от налогов.

Мужики устало загоготали. А затем отсмеявшийся рабочий цепким взглядом оглядел пассажиров вагона, признал нас благонадёжными и выдал с кривой улыбкой:

– Это у аристократов денег, как у дурака фантиков. Они вон разъезжают на собственных дорогих автомобилях с личными шоферами и телохранителями. А у нас денег – шиш. Ещё и налогами душат.

– Дык у дворян вся власть в руках, – напомнил шатен и поскрёб щеку чёрными от грязи ногтями. – Они заправляют королевствами и империями. Мы им не ровня. Даже маги-простолюдины им не ровня. Они вон заставили их в обязательном порядке носить на груди значок в виде буквы «М» в кружочке. А сами такие значки не носят.

– Это да, – выдохнул рабочий и шмыгнул орлиным носом, из которого торчали волоски. – А можа и правильно сделали. Сразу видишь с кем имеешь дело.

Я был с ним не согласен, но, естественно, промолчал. Да и поезд уже со скрежетом остановился на нужной мне станции.

 Выбравшись из вагона, я быстро поднялся на поверхность и продолжил путь. Пересёк по каменному мосту спокойную речушку и очутился в облюбованном дворянами квартале. Тут-то я и жил. Вон в том готическом трёхэтажном особняке со стрельчатыми окнами, мрачным фасадом и скалящимися на карнизе горгульями.

Неожиданно возле парадного входа обнаружился роскошный чёрный лимузин. И за его рулём важно восседал пожилой водитель в строгой тёмно-синей униформе, фуражке и белых перчатках. А на дверях машины красовались гербы, намалёванные золотой краской.

Ого, учителя явно навестила птичка высокого полёта. Граф? Лорд? Барон? Ладно, не буду гадать. Скоро всё равно узнаю.

Я на всякий случай обошёл особняк с торца и остановился возле небольшой неприметной железной дверцы с металлическим кольцом вместо ручки. Мои пальцы обхватили кольцо, и я дёрнул его на себя. Но дверь ни на миллиметр не поддалась. Ну, конечно. Заперто. И на что я рассчитывал?

Мне пришлось пустить в ход кулаки. Я забарабанил ими по двери. И далеко не сразу за ней раздался шорох и прозвучал молодой недовольный басок:

– Кого там бесы принесли?

– Открывай, Марк, это я.

– Кто «я»?

– Что б ты провалился, Марк! – осерчал я. – Открывай эту чёртову дверь! Тут зябко и сыро. А ты там явно стоишь в тепле и жрёшь.

– Грубиян, – недовольно буркнул парень и загромыхал ключами.

Дверь открылась с душераздирающим скрежетом несмазанных петель. У меня даже зубы заломило от этого звука. А на пороге обнаружился упитанный розовощёкий голубоглазый блондин девятнадцати лет от роду. На нём красовались широкие клетчатые штаны с подтяжками, лакированные ботинки и рубашка, скрывающую внушительное пузико.

Я сокрушённо произнёс, сверху вниз глядя на Марка, которого озарял свет лампочки:

– Вот смотрю я на тебя и с грустью понимаю, что ты позоришь своих коллег. Ну разве так должен выглядеть уважающий себя некромант? Где круги под глазами, болезненная худоба и бледность кожи?

– Я борюсь со стереотипами, – не без гордости заметил парень и вцепился зубами в пирожок с румяными боками. – А что у тебя за ссадина на виске? Разве так должен выглядеть порядочный молодой человек?

– Я тоже борюсь со стереотипами. Да и кто сказал, что я порядочный? – ехидно хмыкнул я и проник в дом.

Уже в коридоре я спросил у Марка, когда тот закрывал на ключ дверь:

– Кто там пожаловал к учителю?

– Какой-то старый друг, – откликнулся некромант, повернув ко мне круглую щекастую физиономию. – Они заперлись в кабинете. И учитель велел пригласить тебя к ним, когда ты появишься. Похоже, ты зачем-то срочно нужен ему.

– Ясно, – бросил я и быстро потопал по коридору.

Глава 2. Прибыльное дельце.

Особняк был освещён электрическими лампами, стилизованными под свечи. Они торчали из бронзовых подсвечников, закреплённых на стенах, и давали мягкий жёлтый свет. Из-за этого по вечерам в особняке всегда царил таинственный полумрак. И в нем скрывались мраморные статуи из Эллады, резная аквитанская мебель в стиле барокко и фарфоровые вазы из империи Цинь. В общем, полный винегрет, обморок дизайнера.

Тем временем я миновал лифт с раздвижными дверьми-решётками. Взошёл по парадной лестнице на второй этаж и приветливо кивнул дребезжащему от древности дворецкому. Он только что с пустым подносом вышел из кабинета учителя. А я наоборот – подошёл к нему и постучал в дверь из красного дерева.

За ней тотчас раздался сдержанный голос:

– Войдите.

Я открыл дверь и нарочито робко проник внутрь. Мой взгляд тотчас упал на учителя, худощавого мужчину лет пятидесяти с глубокими залысинами, тронутыми сединой чёрными волосами и мощными усами. На его узком скуластом лице выделялись умные карие глаза. А большой, покатый лоб украшал тонкий шрам, полученный во время неудачного эксперимента.

Сегодня учитель был облачён в строгий чёрный сюртук. И восседал он за массивным рабочим столом. А напротив него обнаружился надменный седовласый аристократ в роскошных одеждах. Он полубоком ко мне сидел в кресле с высокой спинкой и мелкими глотками пил чай из фарфоровой чашечки.

Учитель указал рукой на гостя и приподнято сказал:

– Виктор, голубчик, как ты вовремя объявился. Позволь я представлю тебе своего старого друга маркиза Меццо.

– Рад знакомству, ваше сиятельство, – с порога заявил я, желая произвести хорошее впечатление. Поскольку простые люди не обязаны были называть дворян сударями, милостями и господами – это всего лишь проявление уважения. Но с другой стороны, если простолюдин позволит себе общаться с дворянином, как с равным… О-о-о, ребята, его ждут большие проблемы.

Аристократ же небрежно кивнул мне и поставил чашечку на стол учителя. Потом он нацепил на нос пенсне и принялся рассматривать меня колючими серо-стальными глазами, поселившимися на породистом лице.

Я почувствовал себя букашкой, которую под микроскопом изучает въедливый учёный. К тому же, мой вид явно разочаровал «учёного».

Он поморщился и скептически фыркнул:

– Дорогой Артур, это и есть ваш лучший ученик? Не думаю, что он справится с поставленной перед ним щекотливой задачей.

– Любезнейший маркиз, не судите книгу по обложке. Да, с виду Виктор похож на неотёсанного чурбана, но поверьте мне, дружище, он справится. Слово барона Артура Люпена, химеролога в десятом поколении! – пафосно изрёк учитель налившимся силой голосом.

Меццо пожевал бледные губы и нехотя проронил надменным тоном:

– Ваше слово многого стоит, барон. Возможно, этому юноше стоит дать шанс. Но если что-то пойдёт не так – я буду крайне расстроен.

– Он не разочарует вас, сударь, – вставил учитель.

– Что ж, тогда я телефонирую вам завтра по полудню, барон. И мы обговорим детали. А сейчас мне пора покинуть ваш гостеприимный дом.

– Конечно, конечно, – заявил Люпен и вскочил с кресла. – Я лично провожу вас до двери, маркиз.

Я вежливо посторонился и оба аристократа величаво выплыли из кабинета. А я тут же разулся и по-хозяйски улёгся на диванчик, решив дать отдохнуть натруженным ногам.

Параллельно мой взгляд заскользил по портретам в золочёных рамах. Они висели на стене и на них были изображены поколения Люпенов. Много, много Люпенов.

Аристократические рода имели длинные родословные, уходящие на много веков в прошлое. И всё это время дворяне скрещивались друг с другом, пестуя свою магическую силу. Обычно дар переходил от отца к детям. Однако бывало и так, что кто-то из детей мог родиться бездарным. Или даже целое поколение могло быть бездарным. Но в этом крайне редком случае уж внуки-то и внучки точно наследовали дар. Так что магия никогда не исчезала из дворянских родов.

Между тем вернулся Люпен и застал меня на своём диванчике.

Он уставился мне в лицо пылающим взором и яростно протараторил, тряся костлявым указательным пальцем:

– Пошёл прочь с моего дивана, наглец! И заруби себе на носу, ежели ты подведёшь этого надутого индюка Меццо, то я отправлю тебя в Ад! Тебя там уже заждались из-за твоих выходок!

– Полно, ваша милость. Чего вы горячитесь? В вашем возрасте это вредно. Сердечко прихватит – и всё. Грудная жаба с вами приключится. И уже ваши, а не мои пятки, с удовольствием будут прижигать черти, – легкомысленно заметил я, но диван всё-таки покинул, переместившись в кресло. А то невыполнение прямых приказов барона чревато подзатыльниками.

– Побольше уважения, Виктор! – недовольно бросил Люпен и сам завалился на диван, даже не став снимать штиблеты. – Вспомни, что именно я спас тебя! Нашёл едва живого в канаве. Надо было ещё тогда понять, что ты неблагодарная скотина. Ведь ты даже в канаве бурчал какие-то неразборчивые фразы, которые явно содержали в себе что-то неуважительное! А потом я ещё соизволил пробудить в тебе дар, бессовестный ты негодяй!

– Господин барон, вы открыли его без моего разрешения, когда мне было всего пятнадцать лет! Я две недели пролежал в коме! И вы чуть не сожгли мой дар! – напомнил я, загоревшись праведным гневом.

– Не цепляйся к мелочам, – отмахнулся учитель, сцепил длинные пальцы на впалой груди и добавил: – Я был уверен в благополучном исходе. Почти уверен… Зато теперь ты опережаешь своих сверстников-магов на два года магической практики. Данный факт ставит тебя в один ряд с самыми даровитыми юными магами-дворянами. Ты ещё должен сказать мне спасибо!

– Спасибо, ваша милость, – ядовито выдал я, прекрасно зная характер учителя.