– Надеюсь, ботаники тоже умные. Похоже, на форумах есть и профессиональные садоводы, и любители, и профессора университетов. И они любят отвечать на такие вопросы. Наверно, через день-два у меня уже будет ответ.

– На том и распрощаемся. Удачи!

Рассеянно поблагодарив Флути, Тами стала переворачивать листья, чтобы отсканировать их с другой стороны. Через несколько минут она зарегистрировалась на форуме и написала пост:

«Помогите определить наше загадочное дерево.

Горизонтальное ветвление, гладкая кора, извилистые корни, круглые листья, торчат в стороны от ветвей, тонкие, как рисовая бумага. Первое цветение было весной, белые цветы с девятью лепестками и сильным приятным запахом. Никаких фруктов, орехов или стручков мы не заметили. Осенью листва желто-золотая. Красивое дерево, но одинокое, подобного ему в наших краях нет».

Она подписалась PrinceTam и сделала пометку в ежедневнике, чтобы не забыть проверить ответы.

Тихий стук в дверь заставил ее посмотреть на часы. Вдруг она опоздала на встречу? Нет, было еще рано. Автобусы прибудут только через полчаса.

– Да?

Дверь приоткрылась.

– У вас мигает свет?

– Ой! Как быстро вы пришли. Спасибо.

Пока уборщик молча устанавливал стремянку, Тами собирала со стола листья.

Она старалась сосредоточиться на своем деле, но любопытство пересиливало. Это был второй уборщик, которого она еще не встречала.

Худощавый, с высокими скулами и острыми чертами лица. Ей нечасто доводилось встречать людей, у которых волосы напоминали ее собственные – черные и прямые. Волосы мужчины были собраны в небрежный хвост на затылке, но их длине и блеску нельзя было не позавидовать. Как и Кип, он был одет в унылый серо-зеленый комбинезон. Сидя за столом, Тами не могла прочитать имя на нашивке.

– Мы не встречались, – сказала она.

– Думаю, нет.

Он легко взбежал по лестнице. На поясе позвякивали инструменты.

– Я Тами.

– Вы директор Риверсон, – поправил он.

– Для друзей – Тами.

Ловко балансируя на верхней ступеньке, он взглянул на нее сверху:

– Я не из тех, кто легко заводит друзей.

Его блестящие глаза были темными, почти черными, и по ним нельзя было понять, насколько серьезно он говорит. В его голосе звучало предупреждение, хотя тон был вежливый, почти извиняющийся. Странное противоречие.

Потом уборщик снял корпус светильника и забыл о ней. Тами предположила, что он привык к тому, что его никто не замечает, пока он выполняет свои обязанности. Или он просто застенчив, как Джо. Она попробовала еще раз:

– Кип говорит, что вы его друг.

– Мало ли что он говорит.

Постойте. Это было больше похоже на дедушку. Неужели в таком молодом возрасте уже можно быть брюзгой? Тами откинулась на спинку стула и наблюдала за тем, как его руки творят волшебство.

– Кип вам не друг?

– Кип не привередлив. Он дружит со всем, что шевелится, и кое с чем, что не шевелится.

Тами улыбнулась. Этот парень мастерски уклонялся от вопросов, но на самом деле ничего не отрицал.

– Он сказал, что вы двое – «мы», что вы – друзья детства.

– Вроде того.

– Я вас раньше здесь не видела.

– Вас раньше здесь не было. – Он ввернул лампочку обратно и слегка постучал по ней. Свет мигнул и загорелся ровно. – То, что вы нас не замечаете, не означает, что нас здесь нет.

Тами смотрела, как он вытащил тряпку и протер корпус светильника, прежде чем закрепить его.

– Как давно вы здесь работаете? – спросила она.

– Не помню.

Она подумала, что может просто заглянуть в его личное дело, но так было бы нечестно.

– Я тут недавно.

Он посмотрел на нее без выражения:

– Я заметил.

Может, проблема в этом? Тами подалась вперед:

– Вам не нравятся перемены?

– В переменах нет ничего плохого, если они к лучшему.

– Я сделаю все возможное.

Он встретился с ней взглядом.

– Я вас ни к чему не принуждаю.

Чтобы поддержать разговор, она выпалила первое, что пришло в голову:

– Как вы относитесь к амарантам?

– Почему вы спрашиваете?

– Лэндмарк станет интегрированной школой.

– Кип об этом говорил.

– Он полностью поддерживает эту идею.

– Он всегда полон энтузиазма.

Сложив тряпку для пыли и засунув ее за пояс, уборщик спустился на пару ступенек.

Тами не отступала:

– Вы против появления амарантов в школе?

– Я этого не говорил. – Он постучал подушечками пальцев по боковине лестницы. – Наверное, хорошо, если дети познакомятся с разными видами. Пусть сами увидят, что им нечего бояться кланов.

– Кип согласился войти в мой комитет по планированию интеграции.

– Значит, уборщики в комитете уже представлены.

Еще один шаг вниз.

– Вы можете уравновесить его энтузиазм своей осторожностью, – возразила она.

– Вообще-то я не из тех, кто работает в комитетах.

– Но вы не против того, чтобы амаранты вышли из тени в Арчере? Или во Флетчинге, если на то пошло?

Он заколебался:

– Звучит забавно.

Тами попыталась объяснить, как изменилась ее точка зрения:

– Что, если мы не просто поможем своим детям понять и оценить другую культуру? Что, если мы сделаем свой дом местом, где амаранты смогут жить открыто?

Уборщик поднялся на одну ступеньку и сел наверху стремянки.

– Идеализм.

– Признаюсь, поначалу я просто надеялась обновить кабинеты и добавить новые программы. Но не думаю, что пресс-секретарь Твайншафт столь же недальновиден. У нас есть шанс изменить ситуацию во всем государстве. Возможно, даже во всем мире. – Тами продолжала говорить, чувствуя все большую решимость. – Я хочу мира. Давайте дадим ему место, где он сможет пустить корни. И расти.

– Твайншафт согласится с этими словами. – Мужчина склонил голову набок. – Но подумали ли вы, какие будут последствия, если вы позволите ему использовать это место?

Тами выпрямилась на стуле, глядя в его суровое лицо.

– Последствия? В какой области?

– В самой главной. Я о детях. – Он широко развел руки. – Есть ли у вас план действий на случай, если сюда набегут репортеры, съемочные группы, папарацци, любопытные и протестующие? Найдется немало людей, которые постараются помешать вам осуществить свой идеал. Готовы ли вы иметь дело с телефонными террористами, вандалами и фанатиками, которые мечтают попасть в газеты?

Тами почувствовала комок в горле. Она не хотела думать о плохом, но была обязана подготовиться и к такому развитию событий.

– Школа должна быть безопасной для учителей и детей. Но я не уверена, что нас поймут правильно, если мы отгородимся забором.

– Согласен. Но я думаю не о заборе из сетки-рабицы и не о колючей проволоке. – Он положил подбородок на сложенные руки. – Представители Междумирья умеют быть незаметными. Пусть наблюдатели защитят территорию школы чарами.

– Они могут это сделать?

– Легко.

– И чары будут выполнять ту же функцию, что и забор?

Уборщик потрогал кожаный ремешок на запястье:

– Барьеры не бросаются в глаза, но делают то, для чего предназначены. Люди не станут возмущаться, а дети будут в безопасности.

Тами была впечатлена.

– Откуда вы знаете все это?

Он ответил не сразу:

– По телевизору говорили.

Объяснение звучало правдоподобно. Хватало людей, которые были очарованы амарантами не меньше, чем ее дедушка.

– Наблюдатели и чары. Наверно, я могу обратиться в окружные управления.

Уборщик кивнул в сторону ее стола:

– В документах, которые принес вестник, указано контактное лицо? Возможно, проще начать с них.

– Вы правы! – Тами уже рылась в стопках бумаг, отыскивая контакты наблюдателя, прикрепленного к ней, двум другим директорам и доктору Беллами. – Нужно рассказать об этом остальным. Возможно, им придется принять аналогичные меры.

– Вот-вот. – Уборщик встал, спустился на пол и быстро сложил лестницу. – Я закончил.

– Подождите! – Тами торопливо обежала вокруг стола и протянула руку. – Я Тами.

– Вы директор Риверсон.

Стараясь не смотреть на нашивку, она спросила:

– А вы?

Он поколебался, словно пытаясь вспомнить свое имя.

– Зовите меня Эш.

– Зовите меня Тами.

Протянутую руку Эш проигнорировал:

– Если вы настаиваете.

– И вы теперь в моем комитете.

Он криво усмехнулся:

– На этом вы тоже настаиваете?

– Еще как!

Она пошевелила пальцами, требуя рукопожатия.

Его худая, загорелая кисть с мозолями от работы оказалась нежной. Он осторожно сжал ее ладонь – и сделал движение рукой, так что рука Тами оказалась сверху. На миг ей показалось, что он собирается поднести ее руку к своим губам, но он просто стоял, не глядя ей в глаза.

– Я не любитель заседаний, – проворчал он.

Тами задумалась, есть ли на свете хоть один человек, которому нравятся заседания.

– Вы можете войти в специальный консультативный комитет. Мы будем проводить неофициальные встречи по мере необходимости. Например, в вашем кабинете.

– Хотите встречаться в нашей каморке?

Она нахмурилась:

– У вас нет кабинета?

– Есть, – ответил Эш. – В углу каморки для уборщиков.

– Можно ли посадить там несколько человек?

– Можно, пожалуй. Если специальный консультативный комитет будет небольшим.

Тами нравился блеск его глаз, легчайшая улыбка на губах, твердая рука, поддерживавшая ее ладонь.

– Трех человек хватит?

– Звучит неплохо. – Он убрал руку и отошел. Подхватил лестницу и направился к двери. – Я скажу Кипу.

– Спасибо, Эш.

– Не за что, – сказал он. И, закрывая дверь, тихо добавил: – Тами.

Глава 7
Каморка уборщиков

– Видел нового директора? – спросил Эш.

– Тами? Конечно. – Кип расхаживал со шваброй по тесной подсобке. – Мы уже станцевали свой первый вальс!

Эш не смог скрыть недоверия:

– Что ты сделал? Станцевал с директором?

Его лучший друг пожал плечами:

– В тот момент это показалось хорошей идеей. Если тебе от этого легче, я также насладился бодрой полькой с Флути, а Харрисон раньше занимался бальными танцами. Единственное, чего не хватало нашему танго, – это розы.

– Ты танцевал танго с Харрисоном?

– И на фокстрот его раскрутил. – Кип поиграл бровями. – Дети были впечатлены.

– Тебе не следует так его дразнить.

– Мы просто дурачились. Он определенно проникается ко мне симпатией.

Эш в этом сомневался, но предпочел сменить тему:

– Все чисто?

– Ага! Все двери закрыты. Теперь это место в нашей власти.

– Ну и чего ты ждешь?

Кип поставил швабру на место и прислонился к стене.

– Слушай, если ты хочешь поговорить, я не против.

– Я задал один вопрос.

– И тем раскрыл глубинные движения своего сердца и души. – Рыжий скрестил руки на груди. – Намного лучше, чем твой обычный набор из ворчания и односложных слов.

– Я говорю, – возразил Эш.

– Не очень пространно. – Кип поднял руку. – Хотя, наверное, моя вина в том, что тебе не удается вставить ни единого слова.

Эш выдавил улыбку:

– Ты даже во сне разговариваешь.

– Тебе ли не знать!

– Заткнись и устраивайся поудобнее.

– С радостью. – Кип сел на складное оливково-зеленое кресло, которое стояло в комнате не меньше восьмидесяти лет. Нагнувшись, он расшнуровал ботинок и высвободил ступню. Потом стал потягиваться и изгибаться, шевеля пальцами ног. – О-о-о, как хорошо.

Эш только хмыкнул. Это повторялось изо дня в день.

Ступни у Кипа были длинные и широкие, покрытые густым рыжим мехом, с розовыми подушечками и удивительно острыми когтями.