Читать с Осторожностью 1 (+арты) (страница 2)
– Отвернитесь, черт бы вас! – вставая с лавки, произнесла Самарина. Эти слова она постаралась проговорить как можно более сердито. Хотя голос ее надломился: строго сказать не вышло – получилось что-то вроде фырканья обиженной кошки.
Спешно накинув нечистый передник, Елизавета едва не снесла со стола кружку с элем. Столкнулась с веселым взглядом какой-то стервы с ярко накрашенными губами и прошипела:
– Глаза, блять, сломаешь! – и направилась за купцом.
Сейчас Самариной хотелось лишь одного: исчезнуть, забиться в какой-нибудь темный угол и сидеть там, не подавая ни звука, пытаясь разобраться с тем, что с ней произошло. Увы, это в ее положении стало невозможным. Оставалось надеяться, что она здесь не навсегда и неведомая сила скоро вернет ее в родной мир. Но пока эта желанная и неведомая сила никак не проявляла себя, разумнее было сдаться воле Демидова.
Народ расступился, хотя кто-то не упустил возможности дернуть ее за фартук, погладить по голой ягодице. Чей-то прерывистый, похожий на блеянье голосок, сообщил:
– Хороша девка, хоть и шлюха!
– Откуда ж она?! Перед Кроном клянусь, не было такой здесь! Пустая лавка была! – увещал еще кто-то.
– Почти голая! Вот сука! – процедил седовласый, укоризненно качая головой.
– А там что белое за лавкой? Не ее одежда? – полюбопытствовал мальчишка, который прислуживал кеошерицам.
Когда Самарина поднялась за купцом до половины скрипящей лестницы, она все же решилась спросить его:
– Куда вы меня ведете?
– К себе. Живу пока здесь. Или желаешь голой внизу сидеть? – Богдан Тарасович обернулся, поглядывая на нее свысока. – Так ступай – не держу. Найдется там много любителей твоих прелестей.
В сказанном купец был более чем прав, и неизвестно, что с ней там стало в ближайшее время. Впрочем, и сейчас не слишком известно. Размышляя об этом, Самариной казалось, что она не сдержится и забьется в истерике, однако, другая часть ее сознания, более рассудительная, не слишком подверженная эмоциям, все еще оставалась той точкой опоры, за который старательно держалась Елизавета.
Демидов загремел ключами, с сопением отпер дверь.
– Входи, сучка, – повелел он, пропуская ее вперед.
Сам неторопливо зашел тоже, чуть помедлил и лязгнул засовом.
Металлический звук запора для Самариной подтвердил, что они остались одни, и она оказалась полностью во власти этого грубоватого, даже дикого мужчины. Причем из всего возможного это был не самый худший выбор. Если бы он сейчас отпер дверь и сказал ей: «Вон отсюда!», то Самарина, наверное, попросила не прогонять ее.
– Боишься? – купец осклабился, показывая крупные белые зубы.
– Н-нет… – неуверенно отозвалась Лиза.
– Врешь! Все девки меня боятся. Знают: я могу и выпороть за непослушание. Но могу и отпороть по-доброму, так, что за мной потом хвостом ходить будешь. Ты как предпочитаешь? – он намотал на мясистый палец ее локон.
– Не люблю, когда больно, – уклончиво ответила Самарина, вполне понимая его пошлые намеки.
– Никто больно не любит. Будь послушной и Богдан Тарасович будет к тебе добрым. Даже наградит. Поняла? – он слегка дернул ее за волосы.
Лиза слабо кивнула.
– И если я что-то спрашиваю, отвечай мне всегда честно, а то всякая беда может стрястись, – купец усмехнулся и с тихим хрустом расправил плечи.
Теперь он казался еще больше. Самарина оценила: на вид ему было этак лет под пятьдесят – почти в отцы ей годился. Черная всклокоченная борода и такие же черные глаза придавали ему лихой, даже опасный вид.
– Теперь правду отвечай: ты ведьма? – Демидов прищурился.
– Нет… – растерянно отозвалась Самарина, повторно оглядывая довольно просторную комнату с большой кроватью, длинным диваном и столом, заставленным пустыми тарелками, чашками и бутылками.
– Правду говори! Я не предам! Если ведьма, то Велес с тобой – от меня сильно не пострадаешь, – он сдавил пальцами ее подбородок и заставил смотреть в свои черные как ночь глаза.
– Правду, не ведьма! Клянусь! – отозвалась Лиза, чувствуя, как от его взгляда ее пробирает новая волна страха. Теперь этот страх был уже совсем другим, не тем, паническим, который охватывал ее в первые минуты в чужом мире, но страх тихий, тянущий ее душу в омут подчинения властному мужчине. – Я не знаю, как оказалась у вас! Вообще, не понимаю, что произошло! Я из другого мира, понимаете? – произнесла она, не сразу осознавая бессмысленность своего вопроса. Ну откуда ему знать о другом мире?!
– Значит, не ведьма?.. – Богдан Тарасович с любопытством разглядывал ее. От китежских магов, он знал, что если со вниманием заглядывать в глаза ведьмы, то можно заметить, что зрачки в них превращаются в вертикальные щелочки, точно у кошки. Еще ведьму могли выдать зубы: они острые и клыки покрупнее. – Ну-ка, рот открой! – потребовал он.
– Зачем? – насторожилась Лиза.
– Затем! Открывай, я сказал! – когда она повиновалась, купец заглянул в ее небольшой ротик, поводил пальцем по ее зубкам, коснулся языка. При этом вспомнилось откровение одного из вятичевских. Говаривал Данила Матвеевич, будто ведьм пороть невыразимое удовольствие: когда ведьма кончает, то бьется и орет с исступлением похлеще страстных кеошериек. От этих мыслей Демидову даже жалко стало, если рыжая девка не окажется ведьмой. Но как-то же ее занесло в «Глубокую Яму»? Ведьмам свойственно путешествовать по разным мирам, делают они это голыми. Да и глаза у нее странные. Раз так, то может быть ведьмой – такого пока точно нельзя отрицать.
– Ротик у тебя хороший, – заключил купец, еще раз проведя пальцем по кончику ее языка. – Ну-ка, сучка, покажи на что ты способна.
– Как показать? – Самарину вмиг посетила не очень приятная догадка.
– Со всем старанием покажи, – сказал он, положив тяжелую пятерню ей на плечо. И добавил, понимая, что девка эта не совсем сообразительная: – Хуй в рот возьми!
– Пожалуйста, не надо так, Богдан Тарасович! – Самарина было сделала шаг назад, но крепкая рука купца легко ее удержала.
– Давай, давай, не ломайся! Порадуй Богдана Тарасовича! Губоньки у тебя сочные – сам Сварог велел, чтоб ты хорошо сосала, – купец добродушно улыбнулся и приспустил штаны.
3
Самарина, конечно, не ангел. Она несколько раз изменяла мужу и при этом даже не чувствовала угрызений совести. Но чтобы это произошло вот так: грубо, явно, практически демонически, ей не могло присниться даже в страшном сне. Мысль, что совсем недавно она еще размышляла о том, как поступила бы на месте Ирины, сейчас показалась Лизе острой и хрупкой как стекло, способной ранить изгибы ее сознания.
Что делать?!! Отказаться? Возмутиться и сказать, мол, я не такая?! Тогда в лучшем случае купец выставит ее за дверь, и она станет добычей полупьяной своры мужчин, что веселились в обеденном зале таверны.
– Я так не привыкла, Богдан Тарасович, – тихо сказала Самарина, приподняв край его рубахи и как бы давая понять, что от минета она не отказывается, просто не готова сделать его сразу. Она должна хоть немного созреть для этого. И пусть период созревания будет гораздо более скоротечным, чем в привычном ей мире, но он должен быть.
– Так ты привыкай, – хохотнул он, снова намотав ее локон на палец и потянув вниз. – Я это дело люблю. Если мне понравится, то позволю служить мне. В поездки с собой буду брать. В Кронград поплывем морем. Или даже к эльфам, Тиирлиэн, – здесь Демидов изрядно приврал, поскольку сам ни разу еще не был в Леадоре.
Лиза наклонилась, разглядывая его крупный член, темный, в поросли черных курчавых волос. Осторожно тронула его двумя пальцами. В рот… С куда большим удовольствием она впустила бы его в свою по-прежнему мокрую киску.
– Может… так возьмете меня? – прошептала Лиза, неуверенно поглаживая достояние купца.
– Обязательно возьму! – заверил – Демидов. – Да смелее ты! Дашка знаешь, как сосет?! Меня иной раз аж пугает! Сумасшедшая стерва! Все боюсь, что сожрет его! А хуй мне важнее всякого прочего! Правильному мужику лучше голову потерять, чем хуй! На колени стань – так удобнее, – направил он Елизавету, отмечая, что девка вряд ли шлюха, потому как слишком робко себя ведет. А раз не шлюха, то драть такую будет особое удовольствие. Он помог ей: нажал на плечо, заставляя быстро опуститься, стукнуть коленями о пол.
Едва милое личико Елизаветы оказалось перед его мошонкой, как купеческое орудие тут вздрогнуло и браво приподнялось. А через миг и вовсе налилось свежей силой, так, что кончик багровой головки задорно явился возле губ Елизаветы Станиславовны.
– Давай, давай! Смелее! – снова приободрил ее Демидов. – Хуй в обед мыл – чисто там.
– Это какой у вас тут город, Богдан Тарасович? Где я сейчас нахожусь? – спросила Самарина, стараясь оттянуть неизбежное, и вполне понимая, что ей нет большой разницы в какую часть Флагрума ее занесло.
– Ты дура что ли? – купец нахмурил кустистые брови. – Делай, давай, а то рассержусь!
И когда ее рот открылся шире, приблизился к важному достоинству Демидова, купец сообщил:
– В Вятиче ты! Так что наслаждайся!
«В Вятиче… В Вятиче и случилась та скверная история с Ириной Башаровой! Ей крупно не повезло с мужем и потом еще с этим жутким городом! И я повторяю ее историю!», – подумала Самарина и втянула в себя кончик члена Богдана Тарасовича. Тут же вспомнились слова купца, мол, если она сделает «это» хорошо, то он ее наградит. Деньги даст? Неизвестно, сколько ей предстоит прожить в этом мире. Быть может всю оставшуюся жизнь. И чтобы эта проклятая жизнь не стала совсем невыносимой, ей очень нужны деньги! Очень! Именно такие мысли, заполнили воспаленный ум Елизаветы Станиславовны. Наверное, из-за них она плотнее обхватила губками крепкое орудие купца, впустила его в себя, так что головка ткнулась в гортань. С первым неприятным ощущением Лиза быстро справилась. Нельзя сказать, что в искусстве минета была мастерицей, но кое-как этот процесс она освоила еще на первом курсе института. При некоторых условиях делать минет Лиза даже любила, и нередко ее саму охватывало возбуждение.
Вынув изо рта мокрый, узловатый член купца, Самарина крепко сжала его ладошкой и начала дразнить головку языком: обходить раздувшийся венчик по кругу, лизать уздечку и ствол до самой мошонки. Снова втянула все крупное орудие Демидова в рот, зачмокала, поглядывая на Демидова, будто ожидая одобрения.
– Ах, хороша, рыженькая! Ох, радуешь Богдана Тарасовича! – запричитал купец. Восторженно погладил ее растрепанные волосы и повелел: – Себя, сука, ласкай! Люблю, когда девки кончают!
Помимо того, что эта рыжая красотка была на редкость хороша и сосала хуй с божественной приятностью, Демидову захотелось добавить больше огонька в происходящее между ними, и он строго настоял:
– Давай, давай! Потри свою пизденку!
Самарина подчинилась. Это повеление не так уж сильно расходилось с ее собственным желанием. Приподняв низ передника, Лиза положила ладонь себе на лобок. Пальцы мигом нашли вожделенную щелочку. От происходящего и острых ощущений в ней появлялось все больше влаги. Первые же прикосновения к чувствительным местам между нежных губок вызвали приятную дрожь. Теперь Самарина принялась сосать член с нарастающим желанием, то впуская пальчики в себя поглубже, то страстно присасываясь тугой головке могучего орудия Богдана Тарасовича.
– Ах, хороша, сука! Ах, хороша! – причитал купец, воздав помутневший взор к потолку. Затем зарычал зверем, поймал пальцами ушки рыжей прелестницы. Решительно притянул Лизу к себе и заорал, кончая ей в рот.
Густое семя брызнуло столь обильно, что Самарина едва не подавилась, хотя изготовилась к этому. Она сама была на вершине вулкана. Казалось еще одно прикосновение там, к самой горячей точке в ее распаленной щелочки, как Лиза завизжит от безумных ощущений.