Дамиан ждал, гадая, произнесет ли она что-нибудь еще. Признает ли, что замечала, как его порой внезапно одолевают вспышки дикой ярости. Впервые он ощутил эту злость в ту ночь, когда убил Энцо, но в последующие дни такие приступы начали случаться все чаще. Он привык, что после трех лет, проведенных на фронте, порой его посещали тревожные воспоминания, но недавние приступы были чем-то совершенно иным. В эти странные, пугающие моменты Дамиан ощущал, будто собственная кожа становилась слишком мала для него. Он словно хотел вырваться из тела так же, как Энцо выступил из личины главного магистрата, позволив иллюзии плоти кровавыми ошметками опасть вокруг него. В этом чувстве не было ничего нормального. Когда последователь Хаоса ходил по улицам Омбразии, Дамиан думал, что сходит с ума. Разве не должен этот страх покинуть его теперь, когда Энцо мертв?

Но страх не исчез. Если уж на то пошло, сейчас Дамиан боялся больше, чем когда-либо.

– Мы многое пережили, – сказала Роз, взяв его ладонь в свою и погладив ее большим пальцем. Ее прикосновения несли утешение, но слова – нет. Его подруга просто констатировала факт: она редко пыталась кого-то успокоить и говорила только то, что считала правдой. – Ты слишком много времени тратишь, переживая о том, как стоит реагировать на произошедшее, вместо того чтобы просто позволить себе постепенно со всем разобраться.

Дамиан хотел верить ей, но за свою жизнь ему довелось повидать слишком много ужасных вещей. Эти воспоминания никуда не исчезали, а чувство вины и горе постепенно стягивали его горло тугой петлей. Но в этот раз все было по-другому, хотя Дамиан не мог точно сказать почему. Ему казалось, будто он распадается на части, но это не вызывало в нем никаких чувств, кроме безразличия. Он чувствовал себя опасным. Лучшего слова подобрать нельзя. В те короткие моменты, когда ему казалось, что он сходит с ума, Дамиан будто слетал с катушек и не думал о последствиях своих действий. Он не мог избавиться от ощущения, будто к нему, словно невидимый саван, льнуло нечто ужасное.

– Ты права, – ответил он Роз, потому что не мог продолжать этот разговор.

Вероятно, почувствовав его смятение, девушка показала в сторону Палаццо.

– Пойдем. Я хочу занять хорошее место до того, как начнется собрание.

Дамиан не был уверен, что на мероприятии, подобном этому, вообще есть хорошие места, но вслух ничего не сказал. Следом за Роз он пошел к тяжелым входным дверям Палаццо. Казалось, древнее каменное здание впитывало соленый морской ветер, заставляя его утихнуть. Над ними возвышались башни, пронзая серое небо металлическими шпилями, самый высокий из которых терялся в дымке облаков. Когда-то Дамиан находил Палаццо прекрасным. Это место стало сияющим убежищем от грязной линии фронта, где он потерял друзей и невинность. Но теперь при одном взгляде на это здание Дамиан чувствовал, как холод просачивается под кожу. Смерть последовала за ним сюда, и он не мог избавиться от нее. Она затаилась в эхе его шагов по мраморному полу, подглядывала за ним глазами статуй, украшавших главный вход. Каждый раз ступая на порог Палаццо, Дамиан видел тело отца, лежащее у подножия лестницы, и чувствовал кислотный запах ржавчины и пороха.

Но он заставил себя кивнуть офицерам – Маттео и Ноэми, стоявшим на дежурстве, прежде чем позволил прохладному и тихому мраморному коридору поглотить себя.

Но тишина не продлилась долго.

– Вентури!

Нетерпеливый гнусавый голос разнесся по фойе, заставив Дамиана устало вздохнуть.

– Сальвестро. – Имя ударом кнута рассекло воздух между ними, когда Дамиан повернулся лицом к последователю Смерти. – Что я могу для вас сделать?

Несмотря на то что Сальвестро Агости совсем недавно стал представителем Смерти в Палаццо, он уже привык к власти, словно был рожден для того, чтобы отдавать приказы. Возможно, так оно и было – это не редкость для могущественных последователей. Сальвестро благословила Смерть, что позволяло ему видеть последние мгновения жизни умерших, лишь единожды их коснувшись. Но судя по окружавшей его ауре превосходства, последователь и живых людей видел насквозь.

Сальвестро спускался по лестнице, не сводя взгляда с Роз. Он выглядел, как всегда, безупречно: его костюм был идеально отутюжен, темные волосы зачесаны назад, а начищенные до блеска обсидиановые кольца сверкали на длинных пальцах. Губы Сальвестро расплылись в широкой улыбке, но лицо при этом сохранило выражение ледяного спокойствия. Он двигался так плавно, словно на его челе, преждевременно изборожденном морщинами, покоилась корона.

Дамиан познакомился с этим мужчиной не так давно, но уже знал его достаточно, чтобы возненавидеть.

– Ну и ну, Вентури, – протянул Сальвестро с фальшивым дружелюбием в голосе, – ты же сказал мне, что до начала собрания в здание никого не пустят.

Эти слова предназначались Дамиану, но последователь не сводил взгляда с Роз. Понять, о чем он думал, было невозможно, зато угадать – несложно.

Дамиан выпрямился и стиснул челюсти.

– Спасибо вам, синьор Агости. Я хорошо знаком с планами безопасности. Синьора Ласертоза – моя личная гостья.

– Неужели? – Мужчина протянул ей руку. – Сальвестро Агости Третий, последователь Смерти.

Роз сжала его пальцы своими болезненно крепкой хваткой.

– Россана Ласертоза Первая. Последовательница Терпения.

Губы Сальвестро дернулись.

– Счастлив познакомиться. – Его голос стал резким, когда он наконец посмотрел Дамиану в глаза. – Кстати, говоря о безопасности: я решил, что ты был прав. Заурядные могут начать нервничать, если на собрании будет присутствовать слишком много стражи.

Дамиан нахмурился. Они повздорили на эту тему два дня назад, когда Сальвестро попросил рассказать о планах по охране собрания. Последователь считал, что офицеров слишком мало, и не обращал внимания на уверения Дамиана в том, что, если вокруг соберется чересчур много стражников, столь пристальное внимание заставит заурядных чувствовать себя неуютно.

«Удвой количество стражи, – рявкнул Сальвестро. – Это приказ».

Дамиану пришлось прикусить язык, чтобы не указать на очевидное: Сальвестро не был главным магистратом, а значит, не мог отдавать приказы начальнику стражи. Но он все равно подчинился, зная, что такая покладистость улучшит настроение последователя в день собрания.

Теперь Дамиан был озадачен.

– В прошлую нашу встречу вы говорили совершенно иное. – Он попытался сохранить нейтральный тон голоса. – Что заставило вас передумать?

Сальвестро нетерпеливо взмахнул рукой.

– Я хочу, чтобы собрание прошло гладко. Чем меньше у заурядных будет поводов открывать рты, тем лучше.

Дамиан понял, что Роз не оставит его слова без ответа, еще до того, как она сказала хоть слово.

– Если вы хотите, чтобы собрание прошло гладко, – произнесла она, и ее голос сочился фальшивым дружелюбием, – вам лучше самому открывать рот как можно реже.

Выражение лица Сальвестро было бы абсолютно бесценно, если бы из-за него живот Дамиана не ухнул куда-то вниз. Возможно, несколько мгновений назад последователь действительно с особым вниманием смотрел на Роз, но теперь его интерес сменился неверием и злой насмешкой.

– Сочувствуешь заурядным? – Ноздри Сальвестро раздулись. – От последовательницы я ожидал большего, но, с другой стороны, ты уже делишь постель с одним из них.

Его прохладный взгляд метнулся к Дамиану, который стиснул зубы так крепко, что заболели челюсти.

Одна бровь Роз едва дернулась вверх. Она презрительно улыбнулась.

– Если вы завидуете, синьор, так и скажите. Кто вас осудит?

Дамиан отчаянно возжелал, чтобы земля под ним разверзлась и поглотила. Он не был уверен, может ли Сальвестро уволить его, и не очень хотел это проверять. Если последователь Смерти займет пост главного магистрата, как многие полагали, у этого разговора могут быть очень дурные последствия.

– Прошу простить нас, mio signore^[1], – пробормотал Дамиан, чувствуя, как извинения застревают в горле. Его щеки пылали жаром. – Мы вернемся к первоначальному плану и уменьшим количество офицеров.

Попытка вернуть разговор в прежнее русло с треском провалилась. Сальвестро выпрямился одним плавным движением, и, когда встретился взглядом с Дамианом, его улыбка стала еще шире.

– Держу пари, тебе хорошо живется, Вентури? Носишь симпатичную форму, ходишь под ручку с последовательницей Терпения… Готов поспорить, тебе очень легко забыть, что ты всего лишь заурядный. Что ты ничто.

– Да кто, черт возьми, ты такой, чтобы… – начал было Роз, но Дамиан остановил ее, резко дернув головой.

Но было слишком поздно. Роз попалась на удочку. Сальвестро прижал ладонь к груди, звякнув кольцами.

– Ты научил ее вступаться за тебя или она делает это из жалости? – Он цокнул языком. – До чего унизительно, должно быть, не иметь возможности постоять за себя. Но держать язык за зубами – твоя работа, не так ли, Вентури? И мы все прекрасно знаем, как тебе важно ее не потерять.

Роз замерла, наконец догадавшись, что здесь происходит. Но Дамиан сохранял молчание. Ярость затуманивала его сознание, собираясь в груди. Это было порочное чувство, незнакомое и свирепое. Он ощущал, как оно подтачивает его самообладание, уничтожает решимость, подталкивая сорваться. Ему отчаянно хотелось обхватить пальцами шею Сальвестро, вонзиться ногтями в его кожу, пустить горячую кровь. Он жаждал почувствовать бесполезное биение сердца последователя, пока тот будет бороться за каждый глоток воздуха.

– Я сказал, – медленно повторил Сальвестро, словно разговаривал с умалишенным, – держать язык за зубами – твоя работа. Я прав?

– Да, – процедил Дамиан сквозь крепко сжатые зубы.

Слова оставили на его языке горький привкус желчи.

Но Сальвестро все еще ждал.

– Да, mio signore.

С исключительно самодовольным видом последователь хлопнул Дамиана по плечу.

– Такой хороший солдат. – Он бросил взгляд на Роз, которая стояла рядом с каменным выражением лица. – Я с нетерпением жду этого собрания.

Коридор быстро поглотил эхо удаляющихся шагов Сальвестро, но дымящийся в груди Дамиана гнев, живой и яростный, так никуда и не исчез.

2. Роз

– Я его убью, – объявила Роз, когда они с Дамианом подошли к залу совета.

– Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала.

Дамиан не смотрел в ее сторону. Он злился или все еще думал о том, что сказал Сальвестро? В том, что разговор пошел не так, виновата Роз, и все же последователь отыгрался на них обоих, унизив Дамиана у нее на глазах. Святые, как же Роз ненавидела этого мужчину. Его самодовольная улыбка клеймом отпечаталась в ее сознании, и девушке не терпелось стереть ее с его лица. Желательно силой.

– Прости меня, – произнесла она. – Я не думала, что он…

– Давай не будем об этом говорить. – Дамиан крепко сжал губы и резко распахнул двери, ведущие в зал совета. Для этого он приложил куда больше сил, чем было необходимо, отчего их обдало порывом воздуха. – Ты можешь подождать внутри. Заурядным отвели место в дальней стороне комнаты.

Разумеется, он знал, что Роз не захочет сидеть рядом с другими последователями. Но она замешкалась, нахмурив брови.

– Ты не идешь?

– Я вернусь, как только проверю, что все в порядке. Мне нужно передать офицерам, которых вызвали на дежурство, что в их присутствии больше нет необходимости.

Роз внимательно посмотрела на Дамиана. Казалось, она увидела его впервые за прошедшую неделю. После случившегося стоило ожидать, что он похудеет и осунется. Но все было совершенно наоборот. Ткань темно-синей формы обтягивала его мускулистую грудь, и он сам будто стал больше: сплошные мускулы и широкие плечи. Его подбородок был жестким, словно закаленная сталь, а челюсти напряжены, отчего на шее выступало сухожилие. Роз вспомнила, как юноша выглядел в иллюзии, созданной Энцо. В этом видении последователь Хаоса показал ей каждую деталь своего плана, вплоть до собственной смерти – за мгновение до гибели в реальности.