– Об этом я ничего не знаю.

Дамиан никогда не был хорошим обманщиком, но эта ложь легко сорвалась с его языка. Значит, дело не только в том, что он дезертировал. Его допрашивали о делах мятежников. Фалько в чем-то его подозревала?

Женщина нахмурилась – единственный признак нарастающего недовольства.

– Знаешь что, Вентури? Мне кажется, ты не до конца откровенен со мной. Думаю, ты знаешь намного больше о той ночи, чем говоришь. Я прибыла в Омбразию, чтобы навести в городе порядок, но этого не случится до тех пор, пока я не найду тех, кто несет ответственность за мятежи. Мы друг друга поняли?

– Да. Но, к сожалению, я не могу вам помочь.

Фалько поднялась с места и обошла стол по кругу. Дамиан почувствовал, как волоски на задней стороне его шеи встали дыбом при ее приближении. Генерал встала сбоку от него, заложив руки за спину, и вздохнула.

– Ты знаешь, и Сальвестро, и Алексий предупреждали меня, что будет непросто. Но я, по своей наивности, надеялась, что ты все еще хоть немного предан своему государству. Мне больно видеть, как сильно я ошиблась.

Однако в голосе Фалько не было ни следа боли. Ее буквально трясло от предвкушения сделать с ним то, что она запланировала. Дамиан заерзал на жестком стуле.

– Можете пытать меня сколько хотите, но мне нечего вам сказать.

Хотя бы это не было ложью. Он действительно не мог ничего ей сообщить. Неважно, что сделает Фалько, – он никогда не предаст Роз и ее друзей.

– Пытать тебя? Умоляю, Вентури. Ты служил Палаццо, по крайней мере какое-то время. Это должно хоть что-то значить, не так ли?

У Дамиана не было ответа. Фалько мучительно долго изучала его. Наконец, когда у него пересохло во рту, она заговорила вновь.

– Та последовательница Терпения села с заурядными не для того, чтобы выразить солидарность на время собрания?

Дамиан пожал плечами, но его прикованные к столу руки напряглись. Он едва сдерживался от того, чтобы не вскочить с места.

– Либо она их поддерживает, либо она – одна из них. И я собираюсь выяснить, какой из этих вариантов верный.

– Не смей трогать Роз. – Голос Дамиана сорвался на рык.

Фалько опустилась на прежнее место, с интересом наблюдая за его рвущимся наружу гневом.

– Расскажи, что ты знаешь о мятежниках. Назови имена.

– Не могу, – прохрипел он, полностью осознавая, насколько правдивы его слова.

Если он что-то расскажет, то навредит Роз. Если не расскажет, все равно навредит ей. Как, черт возьми, выкрутиться?

Ответ был до боли ясен: никак. И Фалько прекрасно это понимала.

Дамиан не мог заставить себя встретиться с ней взглядом. Она постучала пальцем по краю стола.

– Знаешь, любовь доставляет одни неприятности, – произнесла она тише, и ее голос стал более опасным и зловещим. – Так легко использовать дорогих сердцу людей против тебя. Девочка заключена здесь, и она будет страдать, если ты не дашь мне то, чего я хочу. Ты услышишь ее крики и очень быстро поймешь, что я всегда держу свое слово.

– Ты больная, – плюнул Дамиан.

Она пожала плечами.

– Я сделаю все что угодно ради Омбразии.

Дамиан судорожно вздохнул. Эта женщина и правда верила, что все свои поступки, – и неважно, насколько они чудовищны, – она совершала во имя Омбразии. Он ни на секунду не сомневался, что Фалько действительно заперла Роз здесь и приставила к ней кого-то, кто был готов причинить девушке вред.

Его пульс ускорился, а сердце взметнулось к горлу. Разум будто отделился от тела. Фалько смотрела на него с уверенностью человека, который держит в руках все козырные карты и не сомневается в победе. Дамиан никогда прежде не испытывал столь сильной ненависти к кому-либо. Он жаждал видеть Фалько испуганной. Хотел, чтобы равнодушная маска на ее лице треснула, обнажив что-то человечное.

Едва эта мысль проскользнула в его голове, как воздух вокруг наполнился грохотом выстрелов.

От этого звука что-то внутри Дамиана встрепенулось, и он непроизвольно пригнулся, почувствовав, как жар наполнил его вены. Фалько сделала то же самое, прикрывая лицо и бормоча проклятья. За выстрелами ничего не последовало, и Дамиан поднял голову, дико озираясь по сторонам. Темнота в комнате будто стала плотнее и холоднее, превратившись в густой туман. Он вытянул руку перед собой и принялся озадаченно наблюдать, как темнота завитками обвивается вокруг запястья, растворяясь от каждого его движения. Мурашки побежали по его коже. Темнота выглядела как дым, но Дамиан все еще мог спокойно дышать, а значит, это было нечто иное. Возможно, ему стоило бы испугаться, но он не чувствовал страха.

– Что, черт возьми, это такое? – прорычала Фалько, и в ее голосе звенел страх. Она наклонилась вперед и отстегнула его наручники от крепления в столе. – Вставай. Но не думай, что я закончила с тобой, Вентури.

Она лично вывела его из комнаты, выкрикивая имена офицеров, которых не оказалось рядом. Дамиан споткнулся, с трудом разбирая окутанное темной дымкой пространство перед собой, и его охватило желание сражаться. Всего мгновение назад рациональная его часть знала, что, сопротивляясь, он сделает только хуже, но эта часть испарилась. Он не мог вернуть ее назад, словно до краев наполнился чем-то злым и бесконечно жестоким. Мир перед его глазами поплыл, а мышцы живота напряглись. Ярость пульсировала внутри, словно живое существо. Не успев обдумать свои действия, он выдернул наручники из крепкой хватки Фалько и ринулся вперед, чтобы обвить ими ее шею.

Фалько взревела, но Дамиан не услышал ее слов. Казалось, темнота стала еще плотнее, сгущаясь в его легких, пока женщина билась в губительной хватке. Он отказывался отпускать ее. Потянул сильнее, отчего металл наручников впился в ее горло. Она обхватила пальцами его предплечья, ногти впивались в его кожу, но Дамиан не ощутил боли. Все, чего он хотел – это почувствовать, как жизнь вытекает из тела врага.

Но потом с дальней стороны коридора до него донесся крик. Этот голос был знаком Дамиану, как собственное сердцебиение. Он дернул руками назад, отпустил горло Фалько и отбросил ее в сторону.

Роз. Она была здесь, совсем близко.

Дамиан выхватил пистолет у Фалько, неподвижно лежавшей на полу, и со всех ног помчался вперед.

5. Роз

Роз очень разозлится, если умрет здесь.

По какой бы причине в городской тюрьме ни раздались выстрелы, ничего хорошего ждать не приходилось. Грохот с такой яростью эхом отразился от каменных стен, что у нее зазвенело в ушах, а сидящий перед ее камерой офицер подскочил на ноги. Он уставился в конец коридора, положив руку на кобуру, словно не мог решить, стоит ли выяснять, откуда раздались выстрелы. Роз беззвучно взмолилась, чтобы он ушел, но офицер, немного походив перед камерой, уселся на прежнее место.

А потом пришла тьма.

Она наполняла пространство быстрее, чем Роз могла вообразить, сгущая воздух и скрывая любые проблески света. Наверняка тьма была как-то связана с переполохом, из-за которого в тюрьме раздались выстрелы. Девушка подбежала к двери своей камеры, чувствуя, как сердце колотится о ребра. Если офицер сбежал и оставил ее здесь…

– Эй! – закричала она, не в силах разглядеть охранника, и ударила кулаком по камню.

От удара только заныла рука. Даже если охранник все еще был достаточно близко, чтобы услышать крик, он его проигнорировал. Роз раздраженно рыкнула. Тюрьма строилась для того, чтобы сдерживать любых последователей, и, так как металлические прутья очевидно не стали бы для нее препятствием, Роз поместили в камеру из камня с единственным небольшим отверстием, через которое было видно коридор. Заурядных, насколько она могла судить, разместили на основном уровне. Роз слышала их голоса, когда ее вели мимо лестницы. Здесь, в подвале, она, судя по всему, была единственной заключенной.

Но в следующее мгновение темнота начала расступаться. Роз смогла рассмотреть лицо офицера и отразившееся на нем смятение. Мужчина смотрел, как кто-то – или что-то – приближается к нему. Возможно, кто-то шел сюда, чтобы вызволить Роз так же, как мятежники вызволили своих друзей на прошлой неделе? Или, может, она и этот офицер вот-вот погибнут?

Святые, как бы ей хотелось, чтобы ее нож остался при ней. Она напряглась, когда офицер вынул свой пистолет, и поморщилась, когда он выстрелил. Если Роз переживет этот день, ее слух никогда не восстановится. Она вытянула шею, пытаясь разглядеть дальний конец коридора. Пуля, очевидно, не попала в цель. А даже если и попала, то этого оказалось недостаточно, чтобы остановить то, что заставило офицера попятиться.

– Как, черт возьми… – начал было он, но так и не успел закончить.

Чья-то огромная фигура бросилась на офицера, впечатав его в жесткий бетонный пол. Роз была уверена, что ни одно человеческое тело не должно при падении издавать такой звук.

Тьма, укрывавшая коридор, развеялась, и Роз с удивлением уставилась перед собой.

– Дамиан?

Он выпрямился. Его грудь тяжело вздымалась, волосы на лбу намокли от пота, а в глазах застыло дикое выражение. Он выглядел так, словно вырвался из глубин ада.

– Роз.

Ее имя сорвалось с его губ со вздохом облегчения. Дамиан перевернул потерявшего сознание стражника, и Роз увидела, что его запястья были скованы наручниками. Почему, святых ради, арестовали его?

– Ключ от камеры находится в переднем кармане его брюк, – подсказала она, понимая, что именно он ищет.

Мгновение спустя Дамиан держал в руке мастер-ключ, наверняка созданный руками последователя Терпения. Этим ключом можно было открыть все камеры в тюрьме. Дамиан вставил его в скважину, и Роз пронзило облегчение, когда раздался скрежет отворяемого замка. Захрипев, он открыл тяжелую дверь, и Роз едва не бросилась ему на шею, но что-то в выражении его лица, освещенного тусклым сиянием, остановило ее. Его чувства скрывала незнакомая каменная маска; от него ощутимо веяло опасностью, которой Роз прежде не замечала. Губы были сжаты в тонкую линию, а щеки запали.

– Слава святым, – произнес Дамиан, и внезапно перед Роз возник знакомый ей юноша. Он закрыл глаза. – Ты в порядке? Я слышал, как ты кричала.

– Ох. – Роз нахмурилась, пытаясь вспомнить. – Выстрелы… Я подумала, что офицер собирается оставить меня здесь, и закричала на него. Что, черт возьми, случилось? Почему ты в наручниках?

Не дожидаясь ответа, она схватила его за предплечье и подняла его руки, чтобы изучить оковы. Жар, который она обычно старательно не замечала, вспыхнул под кожей.

– Это наручники Фалько, – объяснил Дамиан. – Они заколдованы.

Умом Роз понимала, что это правда. Последователь Терпения воспользовался магией, чтобы привязать их к Фалько, а работу другого последователя просто так не разрушить. Но Роз не могла избавиться от чувства, что у нее получится управлять металлом, если только она попытается. Поэтому, несмотря на то что магия, пылавшая у нее в венах, вызывала отвращение, она прижала горящие жаром ладони к наручникам. Ей нужно освободить Дамиана – и так же, как когда она уничтожила иллюминатор на борту военного корабля, эта нужда была важнее всего остального.

Один удар сердца спустя наручники упали на пол.

Дамиан уставился на нее.

– Как ты это сделала?

– Наверное, они все-таки не были изготовлены специально для Фалько, – предположила Роз, но в ее душе зародилась тревога. Она уклончиво пожала плечами. – Не то чтобы я не рада тебя видеть, но почему ты здесь?

Дамиан провел рукой по волосам, кажется, даже не заметив, что на его запястьях выступила кровь.

– Фалько знала, что я дезертировал. Руссо ей рассказал.

– Руссо? – Роз не сразу поняла, о ком он говорит. – Брат Микеле. Мужчина, которого я едва не убила на корабле.

– Да. Он тоже сейчас в Палаццо. Думаю, Фалько назначила его капитаном флота за то, что он сдал меня.