– Да, но… – Ванда замолчала, а затем опустилась на диван, закрыв лицо руками. М-да, если Эд сейчас прав, то получается очень нехорошая перспектива, в которой главе Гильдии убийц запрещено иметь постоянные привязанности, а Ромку это абсолютно устраивает.

– Эд, я как раз о Роме хотел с тобой поговорить. Он эфирит, да? – спросил я его, а Ванда подняла голову, с удивлением посмотрев на меня.

– Да, он эфирит, – нехотя проговорил Эдуард. – А какое это имеет отношение…

– Прямое, – перебил я его. – Золотые нити второго дара Ванды как-то влияют на его источник. Они его словно укрывают, блокируют практически всё, кроме серебристой нити. – Быстро проговорил я и повернулся к уставившейся на меня подруге. – Ты же ничего не делала осознанно?

– Нет, – она покачала головой. – А что…

– Я понял, – Эдуард щёлкнул пальцами и вытащил телефон. – Егор, подойди в библиотеку. Сейчас!

Я недоумённо посмотрел на него, а потом сел рядом с Вандой.

– Так что с ритуалом Служения? Существует способ снять привязку? – спросил я, беря Ванду за руку и ободряюще сжимая её.

– Конечно, – Эд пожал плечами. – Не такая она и страшная, как её пытаются выставить. Например, все твои слуги приносили клятву Служения. И что, это как-то помогает содержать дом в идеальном порядке? – спросил он у меня ехидно.

Я насупился. Эдуард сдержал слово. Он ничего не сделал, чтобы заставить прислугу хорошо работать. Я же иногда что-то упускал из вида, как, например, уборку под шкафами. Обнаруживал я пыль случайно, чаще всего когда был занят, и потом забывал натыкать в неё Николая. И, по-моему, это не закончится никогда. Если только кто-то надо мной не сжалится и не выстроит уже моих слуг как положено.

– То есть ты можешь снять клятву с Романа? – в глазах у Ванды загорелись огоньки.

– Я этого не говорил, – Эд покачал головой и столкнулся с моим щенячьим взглядом. – Ну, хорошо. Мне нужно посмотреть, что там за привязка. Очень может оказаться, что конкретно я не смогу её снять. Принцип у любых ритуалов Служения один. Но зная Гараниных, которые и подмяли под себя в своё время убийц… Они вполне могли что-нибудь изощрённое добавить.

– Спасибо, – прошептал я, а Эдуард только вздохнул.

– Кто такие эфириты? – спросила тихо Ванда, но ответить мы не успели.

В библиотеку вошёл Егор. Он был взъерошенный, а на щеке у него был след от ручки. А, ну да, у него же сегодня занятия с приходящим рунологом.

– Что-то случилось? – сразу же спросил он, глядя на нас с Вандой. – У вас такие лица…

– Дима, иди сюда, – распорядился Эдуард и повернулся к Дубову. – Егор, сядь с Вандой.

Мы поменялись с Егором местами. Он сел на диван, а я встал рядом с Эдом. Прошла минута, другая… Мы недоумённо переглянулись.

– И? – наконец спросил Егор. – Мне что-то нужно делать?

– Нет, просто сиди рядом с Вандой. Можешь её за руку взять, чтобы тактильный контакт появился, – ответил Эдуард. – Дима, смотри внимательно.

Я недоумённо взглянул на него, а затем повернулся к друзьям, активируя магическое зрение, и чуть не упал. Потому что золотые нити дара Ванды перетекали в Егора. Но не укутывали серебристые нити, а, казалось, усиливали их, пристраиваясь рядом.

– Что это? – прошептал я, не в силах оторваться от завораживающего зрелища.

– Я должен был раньше догадаться, – Эдуард отошёл к окну, сцепив руки за спиной. – Просто уже даже в моё время носители золотого дара были редкостью. Золотые нити Ванды усиливают эрилей. Они для этого предназначены. Считалось, что больше эти нити ничего не делают.

– Усиливают эрилей? – недоверчиво спросил Егор и посмотрел на Ванду.

– Ну, конечно же, – я хлопнул себя по лбу. – Вспомни, в Дубках ты делал такие предсказания, которые даже опытные эрили не могут сделать. А ведь ты был всего лишь первокурсником! Егор, ты не мог их сделать, у тебя просто не хватило бы собственных сил.

– В этом есть рациональное зерно, – Егор нахмурился, а потом, прищурившись, посмотрел на Ванду.

– Но это не объясняет того, что Ванда делала с Ромкой, – я повернулся к Эду. А тот только усмехнулся.

– Как я уже говорил, дар Ванды усиливает эрилей. Он для этого предназначен. Уж не знаю, как произошла подобная связка. Скорее всего, когда-то эрили давали золотым что-то взамен. Не могу сказать. – Эд говорил, глядя в окно, а перед моими глазами снова возникла картина, как от Ромки отделяется какая-то нить и, в свою очередь, идёт к источнику Ванды. Неужели это он спровоцировал тот срыв, который сам же потом помог преодолеть?

– Я не понимаю, при чём здесь Роман, – очень тихо проговорила Ванда.

– Роман – эфирит. Так уж получилось, что из его источника выходят нити практически всех известных даров, кроме тёмных нитей, – продолжил Эдуард. – Есть и серебристые нити эрилей.

– Они мешали ему, – прошептал я, прикрывая глаза. – Остальные нити мешали ему усиливать серебряные нити, и он просто накрыл их, на время изолировав. Но в таком случае, Рома должен был действовать более рационально, а он…

– Вот это для меня загадка, – Эдуард даже руками развёл.

– Кстати, я видел, как и нити дара воздуха, отделяясь от Романа, подпитывали источник Ванды. Это могло повлиять на то, что произошло в гостиной? – спросил я, не глядя на Ванду. Нам всем было необходимо это знать, чтобы больше не допустить подобного.

– Нет, – уверенно проговорил Эд, поворачиваясь ко мне. – Эфириты не подпитывают магов других направленностей, а усиливают их дар. Но только в одном случае: если они в этот момент стабильны. Как ты понимаешь, подобного добиться даже в условиях лаборатории было проблематично. То, что произошло с Вандой – исключительно её проблемы с магией и эмоциональной нестабильностью. Хотя, если смотреть на эту проблему с другой стороны, именно Роман спровоцировал Ванду на выброс, – сжал он недовольно губы.

– Ты же хорошо к нему всегда относился. Что-то изменилось? – тихо спросил я.

– Кроме того, что теперь я не могу просто избавить этот мир от Гильдий? – усмехнулся Эд. – Ванда, Егор, выйдите на пару минут, мне нужно поговорить с Дмитрием наедине.

Они переглянулись и без лишних разговоров вышли. При этом Егор обнял Ванду за плечи. Она выглядела потерянной и, похоже, начала чем-то себя накручивать. Дверь за ними закрылась, и я повернулся к Эдуарду.

– Как так получилось, что Ромка – эфирит? Вы же их уничтожили.

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, – Эдуард снова сцепил руки за спиной и подошёл к окну. – Я виноват перед Романом.

– В чём ты виноват? – я невольно нахмурился.

– В том, что он родился, – ответил Эдуард. И пока я пытался вникнуть в его заявление, он молчал, вглядываясь в собственное отражение в стекле.

Глава 2

– Я практически закончил работу над созданием Службы Безопасности, когда поступил приказ о ликвидации эфиритов. Слишком они были нестабильны, слишком много жертв было при их взрывах, которые начали происходить всё чаще и чаще. Тёмные, особенно Лазаревы, не могли находиться при них постоянно, тем более что эфир закрепился на генетическом уровне и передавался детям. Половая принадлежность не учитывалась, и девочки были ещё опаснее мальчиков, – начал говорить Эдуард.

– Тёмные могли их стабилизировать? – тихо спросил я.

– Да. Особенно Лазаревы, – Эдуард ответил, не поворачиваясь ко мне лицом. – Это мы создали полуразомкнутый контур и, как понимаешь, не могли не подстраховаться, – он замолчал, а потом продолжил: – Ты же видел, как Роман постоянно искал ваше общество, твоё и, хм, Леопольда. В Демидове, как ни крути, а течёт капля нашей крови через Веронику. Я даже не представляю тот предел самоконтроля, который выработался у этого мальчика. Но тут, как ни странно, надо сказать спасибо его безумному отцу. Роман уже в семь лет спокойно мог проваливаться в медитативное состояние, чтобы успокоиться и замкнуться, не давая чувствам выйти наружу. Поэтому он смог справиться и с первым выбросом, и со своим даром, не привлекая к нему внимания и ничего при этом не разрушив, – Он скривился, словно лимон съел. – Тем не менее, я всё равно жалею, что ты не дал мне удавить этого скота.

– Ты его читал? – задал я вопрос, прекрасно зная на него ответ.

– Разумеется, как и всех в гостиной Первого факультета, кроме Демидова, – как-то чересчур равнодушно произнёс он. – Я не переношу эту семейку из-за выкрутасов своей сестры, и совершенно ничего не хочу знать о Демидовых, в принципе.

– Как вообще это получилось? Среди Гараниных же не было эфиритов, – я обхватил себя за плечи. Меня никогда не били в детстве, пара вполне заслуженных шлепков не в счёт, без этого дети часто не понимают, что до них пытаются донести родители. Даже представить не могу, что перенёс Ромка.

– Он получил этот дар от матери, – спокойно ответил Эдуард и опустил взгляд. Теперь он разглядывал подоконник. Наверняка там было на что посмотреть, но меня интересовало сейчас другое.

– Ты не успел выполнить приказ, да? Ну, тот несчастный случай, все дела… – Говоря это, я старался не думать о том, что в плане отмороженности Эд спокойно даст фору не только Ромке, тот вообще щенок рядом с ним, но даже «Волкам».

– Я не… Я не смог выполнить приказ до конца, – он ответил не сразу, а спустя почти пять минут, во время которых продолжал рассматривать подоконник. – Оставался последний. Разведка доложила, что он находится в родовом замке, но была одна маленькая деталь. Он ещё не родился и был связан со своей матерью в почти сакральном смысле, – Эд повернулся и посмотрел на меня, жёстко усмехнувшись, а я смотрел на него расширившимися глазами. – Тем не менее, я был полон решимости выполнить свой долг до конца.

Он говорил, а я словно видел, как наяву, что тогда произошло.

Её звали Мария. Ей было всего семнадцать лет, когда её выдали замуж. Молодой супруг оказался эфиритом. Его не убили, он сам погиб, не справившись со своей магией, оставив молодую жену почти беззащитной перед Лазаревыми.

Взрыв где-то во внутреннем дворе замка, чей-то крик… Её воины склонились перед Великим Князем, признавая за ним право решать.

Мария опустилась на колени в большом зале. Она молилась своему богу, чтобы тот был к ней и её нерождённому сыну снисходителен, потому что в её замок только что вошла сама смерть в образе прекрасного молодого воина. Она его не видела, потому что глаза были закрыты, а по прелестному личику текли слёзы. Мария не просила о пощаде, это было бесполезно, и она это прекрасно знала. Она молила подарить ей лёгкую смерть.

Свист, и молодая женщина зажмурилась. Инерцию меча, посланного в полёт, невозможно остановить. Ну вот и всё.

Эдуард совершенно нечеловеческим усилием сумел отклонить удар, и клинок чуть не сломался, ударившись об пол в двух сантиметрах от коленопреклонённой Марии.

Она резко распахнула глаза и увидела перед собой Лазарева. Его светлые волосы растрепались, и несколько прядей вырвалось из хвоста, падая на плечи, закованные в лёгкую броню. Потрясающе красивое лицо было искажено какой-то внутренней борьбой. Он сорвал с руки перчатку и снял перстень, который на мгновение окутался самой настоящей Тьмой.

– Беги, – почти прошептал Великий Князь.

– Что? – Мария смотрела на него непонимающе неестественно светлыми глазами.

– Беги! Быстро! Сумеешь спрятаться, тебя не будут преследовать, – рявкнул Эдуард и бросил ей кольцо. Она схватила его автоматически, не соображая, что делает. – Это артефакт Семьи. Может быть, он сможет немного утихомирить твоего ребёнка, – добавил он хмуро.

И тут до Марии дошло, что он ей говорит. Так быстро, как позволял ей живот, она вскочила и бросилась к двери, прижимая к груди перстень.

Эдуард сдержал слово и не искал её. Но в тот же вечер, напившись в хлам, он схватил своего лучшего друга Гаранина и потащил его в самый отвратительный портовый бордель, какой только мог найти.

Закончилось это похождение оживлением в виварии в теле волка под испуганным взглядом мальчишки, оказавшемся его далёким потомком.