О том, что я улетела, так никто и не знает, кроме Карины и моего программного директора Льва Николаевича Славского. Он позвонил мне, когда я уже шла на посадку, а звонки от него – большая редкость. Я сняла трубку и призналась, что улетаю. Он пожелал мне хорошего отдыха и сказал, что ждет по возвращению в офисе, чтобы обсудить новое ток-шоу. Судя по деловому тону, увольнять меня он все же не собирается. Уже что-то, учитывая, что мысленно прощаясь с браком, я прощалась и со своей карьерой тоже.

Маме я про Барселону говорить не стала – она при первом же удобном случае сдаст меня мужу. Мне это не нужно. У меня впереди несколько дней, чтобы перезагрузиться и понять, нужен ли мне вообще такой муж. Муж, которого я все еще люблю, но которому больше не доверяю. А любовь без доверия – это утопия. Ничего хорошего из этого точно не выйдет.

Так и не решившись включить мобильный, прошу таксиста отвезти меня в пригород с рекламного проспекта, который я взяла в аэропорту. Богдан при желании может узнать, каким рейсом я летела. Но вряд ли он станет искать меня в небольшой деревушке, где я собираюсь снять квартиру посуточно.

Мне везет. Хозяйка, миловидная женщина за шестьдесят, сдает мне небольшую мансарду за наличные и даже не просит паспорт. Беспечно с ее стороны, но мне подобное поведение только на руку.

Оставив вещи и переодевшись в легкое платье, иду на улицу и долго брожу в поисках места, где я смогу поужинать. Еще в самолете меня начало подташнивать, и я подозреваю, что это потому, что последние два дня я просто отвратительно питаюсь. Ну и нервы, конечно. Дан своим поступком превратил меня в невротичку, которая боится включать телефон и даже в глухой испанской деревне нет-нет, но опасается встретить знакомых.

Только накормив себя отменной паэльей и запив ее бокалом легкого вина, я решаюсь встретиться с реальностью. По-детски зажмурившись, включаю телефон, а потом с ужасом смотрю на горящие иконки – пропущенные звонки, сообщения, «взорванные» соцсети. Я знала, что так будет, и все же оказалась не готова…

– Адель, это что еще за сюрпризы? – трещит в трубку мама, когда я ей перезваниваю. – Мы волнуемся, Дан тебя потерял.

– Дан меня действительно потерял, мама, – отвечаю горько. – А ты не волнуйся. У меня все хорошо. Я взяла отпуск. Вернусь – расскажу.

– Что ты такое говоришь, дочка? – возмущается мама. – Вы с Даном идеальная пара. Не дай завистникам сломать вам жизнь!

– Нам не нужны завистники. Богдан сам со всем справился. Пожалуйста, хватит его выгораживать. Он глядя мне в глаза сказал, что видится с этой женщиной.

– Но он же с ней не спит! – возмущается мама.

– Разве это имеет значение? Он врал мне. И за моей спиной встречался со своей бывшей невестой.

– Он сказал, что накажет всех виновных!

– А себя мам? – мое негодование все же выплескивается наружу, когда я вижу упорное нежелание мамы видеть очевидное. – Себя он накажет? Потому что во всем этом в первую очередь виноват он сам.

Завершив беседу с мамой, я какое-то время сижу, уставившись в одну невидимую точку на горизонте. Этот разговор, кажется, отнял у меня последние моральные силы. Не понимаю, как мама может защищать Богдана? Интересно, как бы она отреагировала, если бы папа на регулярной основе общался с одной из своих бывших пассий.

– У вас занято? – я удивленно вскидываю глаза, услышав русскую речь с едва уловимым акцентом. – Свободных столиков не осталось, так что если вы не против компании…

Напротив стоит привлекательный парень, который с улыбкой смотрит на меня. На вид ему лет двадцать пять, максимум, тридцать, русые волосы в беспорядке падают на лоб, пестрая рубашка расстегнута на две пуговицы ниже, чем того позволяют приличия, на губах блуждает жизнерадостная улыбка.

– Конечно, – отвечаю я чуть заторможенно. – Я уже собиралась уходить.

– О, останьтесь! – восклицает парень, усаживаясь на стул. – Иначе я буду думать, что вы уходите из-за меня.

– Я уже поужинала.

– Но не допили вино, – замечает незнакомец.

– Мне достаточно, – я все же поднимаюсь на ноги. В первое мгновение я подумала, что, возможно, легкая и ни к чему не обязывающая беседа с человеком, который меня не знает, пойдет мне на пользу. В конце концов, почему нет? Дану бы это не понравилось, но разве мне есть теперь до этого дело? Но потом я вдруг почувствовала, что просто не хочу сейчас ни с кем общаться.

– Меня зовут Мартин, – не успокаивается парень. – А вас?

– Аделина.

– Из России?

Я киваю.

– А я из Чехии. Но у меня мама русская, и я два года учился в Москве.

– Так вот откуда акцент, – замечаю я.

– Так заметно? – он широко улыбается.

– На самом деле нет, Мартин. У тебя превосходный русский. Хорошего вечера. Мне правда пора.

– Как жаль, – он, кажется, вполне искренне расстроен. – Ну, может быть, в другой раз.

Я вновь киваю. Вряд ли этот «другой раз» случится, но я не против сделать вид, что все возможно. Как показала последняя неделя, в жизни действительно возможно все: годовщину свадьбы я провела в одиночестве, а теперь путешествую без Дана.

Выйдя из ресторана, я снова разблокирую мобильный. Тайно надеюсь, что может быть за то время, пока я была не в сети, в медийном поле случилось что-то более скандальное, чем вчерашний слив снимков моего мужа с другой женщиной, но я не такая фартовая. Звонки продолжают сыпаться, в основном, с незнакомых номеров. Их я сознательно игнорирую, опасаясь, что это репортеры, так же как пропускаю и единственный вызов с телефона мужа.

Я не понимаю, почему он продолжает попытки связаться со мной. Разве между нами еще не все сказано? У него был прекрасный шанс сказать мне правду, но он предпочел ее умалчивать. Это его выбор. Но я свой тоже сделала. И как бы ни кровоточило внутри мое раненое сердце, гордость у меня тоже в наличии. Дан меня унизил не только публично – его нежелание говорить мне правду наедине стало для меня не менее болезненным ударом, потому что все время в браке я наивно верила, что он меня любит и я для него на первом месте. Оказалось, что все это было просто иллюзией.

Пока я не спеша возвращаюсь к дому, чтобы наконец лечь спать, перезваниваю Карине – рассказываю, что устроилась и поужинала, а она, понизив голос, сообщает, что на работе сегодня все только и сплетничали, что обо мне и Богдане, но Славский велел всем заткнуться и работать. Это меня порадовало – значит, мне не показалось, и директор действительно на моей стороне.

– Дан мне звонил, – признается Карина, когда я уже собираюсь с ней прощаться. – Искал тебя.

– Надеюсь, ты ничего ему не сказала? – мое сердце едва не выпрыгивает из груди от волнения.

– Про Испанию нет. Но мне кажется, он знает, что ты уехала из города, – говорит она задумчиво. – У него был такой расстроенный голос. Мне, знаешь, даже жалко его стало…

– Я удивляюсь, что у него хватает времени на то, чтобы названивать тебе и моей матери, – произношу, не скрывая горькой иронии. – В последнее время у него на меня не было свободной минуты, а тут он даже душу успевает вам обеим излить.

– Слушай, Лин, может быть, он правда ни в чем не виноват? – осторожно спрашивает подруга. – Сегодня шептались, что несколько пабликов удалили информацию про его встречи с той женщиной и фотографии, испугавшись исков о клевете, которыми он угрожает всем направо и налево. Ну и я сегодня еще раз свежим взглядом посмотрела на все фотографии с этой женщиной. Да, они стоят близко, но ракурсы спорные. Ты же сама понимаешь, что при желании и нужном информационном прогреве, можно притянуть что угодно…

– Карин, он с ней видится, – перебиваю я нетерпеливо, не желая слышать, как подруга оправдывает Дана. – И видится регулярно. Он сам мне это сказал.

– То есть, он признался тебе, что изменяет? – ахает она.

– Нет. Он сказал, что встречи с ней не отрицает, но озвучить их причину не может, – выдаю возмущенно. – Ну и уверял, что не спит с ней. Не знаю, на что он рассчитывал. Что я счастливо улыбнусь и как ни в чем ни бывало буду жить с ним дальше, пока он будет ездить на свидания с бывшей? Я такое терпеть не собираюсь.

– Мудак! Представляю, что было бы, если бы ты ему подобное заявила, – поддерживает мое возмущение Карина. – Это же его бывшая? Журналисты не соврали?

– Бывшая, – подтверждаю я, чувствуя, как болезненно сжимается сердце. – Судя по всему, у него к ней остались чувства.

– А вот в это я не верю, – категоричность подруги меня даже удивляет. – Он от тебя без ума. Я же не слепая, вижу, какими глазами он на тебя смотрит. И разыскивает тебя он не просто так – понимает, что теряет. Но он же мужик, а значит, кобель. Захотелось ему, видать, разнообразия, а может потешить свое самолюбие. Вот и появилась эта Эльза.

– Мне все равно, что ему захотелось.

– Значит, ты окончательно решила разводиться?

– Да, как только вернусь в Москву, найму адвоката, – говорю я, проглатывая горький ком в горле.

– Это правильно. Адвокат тебе нужен точное Вам еще столько предстоит делить.

– От него мне ничего не надо! – произношу твердо, ежась от одной мысли, чтобы претендовать на бизнес Царева. – Я сама в состоянии обеспечить себя.

– Тогда зачем адвокат? Вроде бы, без детей сейчас процедура развода максимально быстрая.

– Это если вы разводитесь полюбовно, – поясняю я. – У нас другая история.

– В смысле?

– Дан сказал, что ни за что не даст мне развод, Карин, – говорю со вздохом. – И ты знаешь, в этом я ему верю. Когда мы дойдем до суда, это будет так громко, что вчерашний информационный шум покажется мне легким бризом.

Завершаю разговор с подругой я уже у дома. Прячу мобильный в сумочку, прохожу через сад к входной двери, потом тихонько поднимаюсь в свою мансарду. Здесь простенько, но чисто и уютно. И хотя я привыкла к совсем иному уровню комфорта, я рада, что оказалась здесь.

На часах почти десять, когда я после душа забираюсь в постель. И хотя я измотана и физически, и морально спасительный сон не идет. Вместо него перед глазами калейдоскопом проносятся картинки моей жизни с Даном. И там все – хорошее. Знакомство, свадьба, медовый месяц, первые совместные выходы в свет, его поддержка моей карьеры и его собственные успехи, которым мы радовались вместе…

В тишине чужой комнаты в другой стране я начинаю плакать. Ты можешь быть сильной только какое-то время. Рано или поздно приходит осознание, что ничто уже не будет как прежде.

Глава 5

Кажется, с недавних пор у меня развилась особая фобия – страх телефонов. Впервые за два дня проснулась в хорошем настроении, но стоило взять в руки мобильный…  Снова несколько десятков пропущенных вызовов, около сотни сообщений с различных номеров – очевидно, что в покое меня оставят еще не скоро.

Бегло прокручиваю вниз журнал вызовов, ища знакомые номера. Семь пропущенных от мамы. Пока она на стороне Дана, говорить с ней у меня нет никакого желания, а общаться на другие темы она сейчас со мной вряд ли станет. Останавливаюсь, когда дохожу до пяти вызовов Карины подряд. Неприятное предчувствие сжимает сердце.

– Карин, привет! Что-то случилось? – я напрягаюсь, когда в трубке слышится взволнованное дыхание подруги.

– Привет! Еще спрашиваешь! На ушах все стоят. Особенно твой муж.

– Он снова звонил тебе? – осторожно спрашиваю я.

– Звонил? – восклицает она. – Он приезжал сюда.

– К-куда? – запинаюсь. – На телевидение? Зачем?

– Искал тебя, пытал меня, – вздыхает Карина.

– Что это значит, Карин?

– Он приехал в восемь часов, когда мы снимали утренние новости. Чуть не разнес здесь всё, – тревожные нотки проскальзывают в ее голосе. – Пришлось даже охране вмешаться. Он искал тебя и не мог поверить, что никто не знает где ты находишься. Тем более я.

– Только не говори, что ты раскололась, – говорю настороженно.