– Но как же нам… выполнить задание, если мы его не знаем?

– Все очень просто, – усмехается. – Первое правило журналиста – “всегда будь первым” – вы не усвоили. Какое второе правило?

– Коммуникация, – говорит парень в модных очках с синей оправой.

– Верно. Вам нужно попытаться найти общий язык со своими коллегами и узнать у них задание. Если не выйдет, третье правило – “креативность” – поможет вам составить ответы непосредственно завтра на утреннем собрании. Тогда же вы и узнаете задание, которое все получили сегодня.

Мне что, правда кофе носить?!

Не собираюсь!

Буду проявлять коммуникацию, если повезет. Ну и креативность.

Мы выскальзываем из кабинета. Ребята расходятся. С коммуникацией у них явно беда. Они даже мне ни слова не сказали, как собираются узнавать задание – непонятно.

– Привет.

Нахожу более-менее адекватную на первый взгляд девушку. Просто одетую, обычную.

– Привет.

– Я Катя, а тебя как зовут?

– Мила.

– Можешь сказать, что в задании? Евгений сделал что-то вроде теста, и я его не прошла.

– Конечно, – спокойно отвечает Мила. – Завтра прийти нужно “под прикрытием”. Ну, типа, одеться незаметно, но парни говорят, задание с подвохом, и, мол, одеваться надо пестро. Говорят, самое незаметное то, что видят все.

Я киваю, мысленно поражаясь заданию. У меня ничего для такого случая нет. И денег на покупку – тоже.

На перерыве выхожу на улицу, вижу парня в очках и девчонку, что остались со мной. Подхожу к ним.

– Мне задание сказали! – не без гордости, ведь коммуникацию я проявила.

– Неужели?

Воспринимают мое заявление без энтузиазма.

– Да! Сказали, одеться надо для миссии под прикрытием.

Они ржут.

– Мне сказали голым прийти. Ты что, правда из деревни? Развели тебя. Никто задание не скажет, разведут и ржать завтра будут.

Глава 11

– Янова!

Меня отвлекают от мониторинга информации о недавнем убийстве в одном из районов города. Задание мне поручила девушка, к которой меня приставили в качестве помощницы.

– Да? – поднимаю голову, сталкиваюсь взглядом с недовольным Григорьевым.

– Тебя к себе требует Орлов.

Григорьева за какие-то заслуги приставили к самому Роману Львовичу. И теперь от того, что мне предстоит с ним увидеться, внутри все обмирает. Я вчера, когда голос услышала, чуть в обморок не хлопнулась, а сейчас даже не представляю, что будет.

– Ау, пролетариат! – щелкает перед моим носом пальцами. – Тащи свою задницу к Орлову.

Я быстро подскакиваю. Забываю телефон, возвращаюсь за ним и бегу в кабинет на втором этаже.

Простым смертным туда доступа нет. Я хотела подняться, чтобы выйти на террасу, которую видела снаружи, но меня развернули, стоило ступить на несколько ступенек. Будто бы я решилась попасть к Роману Львовичу.

А тут…

Он зовет меня к себе.

В спину дышит Григорьев. Сипло так, нервно, недовольно.

Ему явно невдомек, почему это вдруг сам Орлов зовет девушку из провинции.

Наверняка слухи о том, что он лично меня восстановил на стажировке, уже поползли. А если нет, то вот самое время. Даже подтверждение имеется.

– И когда только успела… – слышится за спиной.

Игнорирую. Какой смысл что-то доказывать? Или оправдываться? Мне все равно никто не поверит. Здесь – точно. После того, как ребята спустили меня с небес на землю, мне даже разговаривать ни с кем не хочется. Коммуникабельность приравнивается к нулю.

– Вызывали?

– Заходи! – строго, не отрываясь от планшета. – Посиди минуту.

Послушно присаживаюсь на стул. Осматриваю обычный на первый взгляд кабинет. Просторный, светлый, дорого обставленный. Замечаю доску с фотографиями, канцелярскими кнопками и нитями разных цветов: красного, желтого и зеленого. Они переплетены друг с другом.

– Новое дело, – хмыкает Орлов. – Статья обещает быть очень интересной.

– И всегда вы так?

– Постоянно. Чтобы ничего не упустить – строю собственное расследование. Иногда даже помогаю следствию.

Я наверняка выгляжу как восторженная дурочка, стоит только представить, что у Орлова есть доступ к материалам дела, к расследованиям, к уликам.

Уверена, что есть, иначе бы он в своих статьях не писал все то, что я там читала. Не рассекречивал бы убийц и маньяков раньше следователей.

– Простите, – отвожу взгляд от стенда. – Вы меня вызывали.

– Узнал, что конверт ты не получила.

Достает конверт из ящика стола. Держа в руках, поднимает его на уровень своего лица, демонстрирует. Протяни руку и возьми, но я остаюсь сидеть неподвижно.

– Хочешь получить его?

Я хмурюсь.

Отец у меня следователь и воспитывал меня с десяти лет практически в одиночку. Так что я без приукрас начинаю думать, в какое русло клонит Орлов. Вариантов несколько, и мне ни один не нравится.

– Не спросишь, что нужно сделать?

– Жду, когда вы сами скажете.

Смеется, откидываясь на спинку кресла. Ему тридцать пять. На работу ходит в дорогих костюмах, всегда гладко выбрит и начеку. Привлекательный, холостой, но поговаривают, что меняет женщин как перчатки.

Перед приездом сюда я многое читала, и в его биографии не было указано, что он спит со стажерами. Но холодок по спине все равно пробегает. Я не готова сближаться с влиятельным, пусть и красивым мужчиной, лишь бы выслужиться.

– Выдохни, – советует. – Ничего такого. Я даю тебе конверт взамен на молчание.

– Молчание?

– Не получили конверт трое. Один я даю тебе. Как минимум двое должны остаться без информации.

– Но… почему я?

– Потому что они – местные, учатся в лучшем вузе города, а ума… как у инфузории.

Конверт маячит у меня перед глазами. Протяни руку и возьми, но я медлю. Папа учил всегда подставлять не людей, а плечо.

– Да ладно, – усмехается. – Думаешь, кто-то из них откажется?

Уверена, что нет. Возьмут и промолчат, но то они, а это я. Меня папа иначе воспитывал, хоть и рука сейчас чешется взять конверт.

– Я же отдам другому, – тоном змея-искусителя.

– Инфузории?

– Почему нет?

– Сами же сказали, – пожимаю плечами. – Справедливо никому не давать.

– Справедливо как раз дать тебе.

– Я не возьму.

Фух! Сказала!

Под пытливым взглядом съеживаюсь и смотрю на то, как Орлов рвет конверт на маленькие кусочки. Отправляет в мусорку.

– Иди, – указывает на дверь.

Внутри начинает царапать противное чувство, что сделала глупость.

– Катя, – звучит за спиной, и я поворачиваюсь. – Завтра утром ответа не будет только у тебя, – уверенно.

Смотрю непонимающе. Он ведь выбросил конверт или… это проверка, и у него есть еще два, которые он отдаст ребятам?

– Они найдут способ узнать. У них есть связи и деньги, а у тебя… ничего.

Глава 12

Кирилл

– Не будет нового оборудования, – зло произносит главврач. – Не выделяют нам бюджет. Частники, мол, сами справляйтесь.

– Купить самим – никак? – это в разговор влезает Герман.

Он был инициатором покупки, выбивал, составлял списки, искал поставщиков. Что-то там мегакрутое нашел, но, видимо, не судьба.

– Денег у нас таких нет, Герман Львович. Откуда?

– Кредит?

Он часто дежурит на скорой, ему это оборудование в первую очередь надо, потому что неправильный диагноз часто равен смерти пациента.

– Ну какой кредит, у нас и так их достаточно.

– У меня пациент вчера умер, – басит недовольно.

– Пациенты каждый день умирают.

Герман вылетает из кабинета, громко хлопнув дверью.

– А тебе чего, Кирилл? Тоже на мрущих пациентов будешь жаловаться?

– Я по другому вопросу.

– По какому?

– Бабки куда, Антон Андреевич, деваются?

У него от возмущения багровеет лицо. Проблемы с давлением, но я молчу об этом. Он не любит, когда мы его гоняем по чек-апам. Расслабленно откидываюсь на спинку стула.

– Да что ты себе…

– Много, Антон Андреевич, много. Мне залить в уши про недостаток финансирования не получится, я вижу, сколько стоят наши услуги.

– Мы в прошлом году, если ты помнишь, оборудовали родильное отделение. На ремонт и закупку ушло много денег, но зато там все по последнему писку.

– Это помню. И что – все?

– Все, – разводит руками. – Что-то в следующем году придумаю.

Я ему не верю и совсем не удивляюсь, когда вижу за дверью ждущего меня Германа.

– Перекурим?

– Пошли.

– Что думаешь? – спрашивает после пары затяжек.

– Оборудования не будет.

– Знаю я, что не будет, – хмыкает. – Что делать? Я так работать не могу.

– Уволься, переведись в другую клинику. Возможностей – тьма. У тебя скандального прошлого за спиной нет.

– Не вариант. Как додавить Антона?

– Никак. Бабок нет.

– Куда он их дел? – недовольно.

– А вот это надо бы узнать. Сдается мне, оборудование в родильном не стоит столько, чтобы расплачиваться за него столетиями.

– Думаешь, присвоил? Клиника же частная, считай, весь доход его.

– Весь да не весь, инвесторы у нас же имеются, они много денег выделяют. Или, ты думаешь, мы на доходах все? Тут много богатеев платит бабки, чтобы быть уверенным, что их спасут.

Есть у меня пара мыслей. Если подтвердятся – придется рассмотреть вариант увольнения. Рассмотри пока вакансии в других больницах, – советую Герману, хоть и прекрасно знаю, что никуда он не уйдет.

Он к этой больнице после смерти жены словно приклеился. Ему столько предложений из-за границы поступало – не сосчитать, а он все сидит здесь, работает, будто ждет. Чего – непонятно. Ни жену уже, ни сына не вернуть.

Мы докуриваем сигареты, заходим обратно. У меня по плану две операции. Первая проходит даже быстрее запланированного, вторая… возимся. Открывается кровотечение, с трудом находим источник, устраняем. Следом – остановка сердца. Такое происходит часто, иногда и обычная, как ее часто называют хирурги “простая операция”, проходит с рядом проблем, которые открываются уже в процессе. Пациента мы спасаем, только выхожу из больницы в десять вечера. Уставший и злой, голодный. Забегаю в супермаркет, чтобы взять пару уже готовых блюд и не ждать доставку из ресторана, когда на экране телефона всплывает имя Светланы Никитичны.

– Да, – отвечаю на автомате.

– Ты просил предупреждать, если к десяти моя квартирантка не явится. Так вот – не явилась!

Бесцельно шагая между прилавков, пытаюсь понять, чего в столь позднее время от меня хочет Никитична.

– Кирилл? Ты спишь, что ли? Кати нет, и номер ее не отвечает. Выключен. Я бы не стала звонить, но что-то нервно мне, она прилежная девочка, вежливая, как бы куда не влезла.

Катя.

Блядь.

Вот первый порыв после тяжкой смены – позвонить ее отцу, и пускай он разбирается с неуправляемой дочерью. Потом понимаю, что все равно нихрена Дима не сделает.

Не приедет же ее искать, в самом деле. Наверняка меня и попросит как-то помочь.

С какой стороны ни посмотри, в любом случае искать ее буду, разница лишь в том, будет мне по телефону ебать мозг ее отец или я сделаю это спокойно.

Пообещав Никитичне, что поищу Катю, тащу с полки булку и иду на выход, быстро расплачиваюсь за нее на кассе самообслуживания и выхожу на улицу. В голове ноль идей, куда она может пойти. И звонки ей действительно ничего не дают. Абонент вне зоны.

Еду к зданию, в котором она учится, вижу там темноту в окнах и с силой сжимаю челюсти. Я прекрасно знаю, куда поехать, чтобы хоть что-то узнать, но видеться с Орловым для меня подобно смерти.

Да и то… она предпочтительней.

Он мне противен. Начиная с его пидорских замашек и заканчивая тем, как он под меня копал во время скандала.

И все же Катя не появляется дома, а время близится к одиннадцати.