Челюсть моя отваливается со звоном. Аж поперхнулась. Захожусь в кашле, а он стоит и знай себе улыбается… Взгляд его так и ползёт на мою правую руку без колечка. Прячу её под стойку и нервно поглядываю на фигуру Давида, ну прям Аполлон, чтоб его…

– Сколько лет вместе? – как ни в чём не бывало интересуется бармен.

«Вай-вай! Чего? Ты про мужа моего спрашиваешь? Оу… неловко-то как. Если я сейчас убегу, это сильно плохо будет? Наверное, в этот бар потом ходить не выйдет. Или только по нечётным дням можно будет».

– А? – делаю вид, что не понимаю, припадаю к спасительному коктейлю.

– Замужем, спрашиваю, сколько лет? – расплывается в оскале красавчик.

«Вот писец. Маленький такой, беленький».

Сжимаюсь на стуле. От возбуждения ни следа. Настроение смылось в канализацию.

– Два года, – выдавливаю и смотрю на стойку. – А вместе шесть.

– Он тебя обидел? – звучит прямо над ухом.

Плакать охота, волком выть. Ну, на кой Давид разглагольствует? Не врут, походу, говоря, что бармены – психологи хорошие. Колечко он сразу приметил. Но клеиться-то начал до того, как я мужа застукала. Может, у меня на лбу было написано, что у меня недотрах? Да ещё и кольцо сняла.

– Угу, – киваю и делаю большой глоток предложенного напитка, озираясь на прибывающих гостей.

А Давид забирает бокал из моих рук. Я от неожиданности аж мычу и тянусь за ним. Но бармен улыбается и грозит указательным пальцем:

– Не-а, напиваться не пойдёт, – мой коктейль скрывается за барной стойкой, а следом Давид тянется к апельсинам.

Что это он делать планирует? Оу.

– Апельсиновый фреш, – через минуту перед носом возникает высокий стакан сока. – Он больше подойдёт, чтобы продолжить беседу.

– Беседу? – мои глаза снова стремятся облизать формы молодого человека, еле сдерживаюсь, лучше б помолчал и выкинул что-нибудь соблазнительное…

– Что он сделал? – снова натирает стаканы.

А что ты ещё так натирать умеешь?

– Не хочу об этом… – бурчу и делаю глоток.

Странно, что Давид к другим клиентам не подходит. А его товарищи не против, что он лясы со мной точит вместо работы?

– А чего ты хочешь? – впивается в мои глаза своими синими бездонными пропастями. – Отомстить?

– Возможно… – раз уж мне всё равно не светит, хоть душу изолью.

– Хочешь со мной, или главное – сама месть? – Давид опирается на стойку и снова смотрит так, что жалею о трусиках.

«Да что ж у него за взгляд? Змей-искуситель. Наверное, в райском саду у змея был такой же, раз Ева соблазнилась. Вот как устоять? Я готова. Бери. Плевать на всё. И на всех тоже. Главное, не в туалете. Это мерзко, и там уже муженёк побывал…»

– Ты не уверена в ответе? – чувствую его аромат, дурманит, там марихуаны нет никакой в составе? Или это его кожа так пахнет? – Я не то чтобы против, но люблю, когда хотят меня, а не быть игрушкой в обиженных руках.

– Ого, – это всё, на что меня хватает. – Как честно…

– Мы же взрослые люди. Так и чего ты хочешь?

– А ты? – растягиваюсь в довольной улыбке. – Первый начал, я бы и не думала о мести, если бы не ты. Сразу же колечко увидел…

– Было дело, – улыбается бармен. – Только оно ничего не значит, если женщина всем видом показывает, что ей плохо. Знаешь, по тебе сразу было понятно, что ты давно не стонала от удовольствия, – его рука скользит по моему подбородку.

А я давлюсь фрешем.

«Что это было? Это уже не подкат. Это изнасилование словами! А ещё это очень больно, потому что правда».

Глава 7

Перевожу дыхание и понимаю, что пора домой. Но открывается входная дверь, а я только успеваю пригнуться, внутрь заходит Светка.

«Ну и какого ей здесь нужно? Твою ж!» – думаю, а сама ищу пути отхода.

Давид, задрав брови, наблюдает за мной.

– Всё хорошо? – свешивается через барную стойку.

– Там моя подруга, – шепчу.

– Которая?

– Я с ней в прошлый раз была, блондинка, шикарная такая.

– Ей не до тебя, она с ухажёром, – смеётся.

Выглядываю, и лицо сползает на пол. Давид, видать, понимает, что дело плохо, фартук снимает. А я в слёзы.

«Вот теперь точно конец! Размажу по стенке, уничтожу, импотентом сделаю! Тварь! Ублюдок! Я тебя лично закопаю!»

Бармен уже около меня, накрывает плечи лёгкой курткой. Утыкаю нос в её воротничок и вдыхаю яркий сладкий аромат. Немного успокаивает. Давид выводит меня на улицу, прикрывая собой от непрошенных глаз. Светка, как и Лёшка, меня не замечают. Да и с чего бы, они так увлечены друг другом, что до толпы вокруг им и дела-то нет.

– Задам вопрос, – начинает Давид, – но, похоже, уже знаю ответ…

– Это был мой муж, – выдаю и падаю на его широкую грудь.

– М-да… я так и понял.

Минута молчания. Неловко. Чувствую, как Давид тяжело дышит, наверное, сказать что-то хочет.

– Прости, – первая нарушаю тишину, вытираю слёзы, чувствую, что и тушь размазываю по лицу, но мне плевать. – Я домой поеду…

– Уверена? – заглядывает в мои глаза. – Может, стоит выговориться? Ну или сцену ему там устроить? Или ты хочешь брак сохранить?

– Не-ет! – громогласно заявляю. – Ни за что! Утоплю, как котёнка!

– Ух, – смеётся Давид. – Да ты – опасная женщина. Мне бояться?

– Ты не мой муж, и ты не спишь с моей подругой за моей спиной!

– Как много личных местоимений… – хмыкает.

– Так и дело личное. И они мне близкими были. Как так можно-то? – всхлипываю.

– Не знаю. Может, ты не даёшь, как он хочет, вот и ищет замену.

– Как это не даю? Бери, не хочу. А он, – вскидываю руку вверх, указывая на бар, – он не хочет меня.

– Иди сюда, – Давид садится на ступеньки и тянет меня к себе.

– Нельзя, – мотаю головой, – здесь ходят все, увидят. И они выйти могут.

– А тебе не всё равно?

– Нет… месть – это блюдо, которое подают холодным, – презрительно цежу.

Бармен ехидно улыбается и бровью ведёт.

– Что? – гляжу на него и не пойму, чего это он расплылся на ступеньках.

– Нет, ничего.

«Так я тебе и поверила. Что напридумывал себе? Боже, ну и уродина! – вдруг вижу своё отражение в стеклянной двери. – Всё лицо испачкала!»

– Здесь умыться где-то можно? Не хочу в таком виде домой ехать.

– Можно, – кивает Давид.

И ведёт меня за здание, а потом поднимаемся по пожарной лестнице. Куда это мы? Слышу музыку. Обратно в бар? Парень открывает железную дверь ключом и пропускает первой. Хлопнуло так, что у меня чуть сердце не остановилось от страха. Темно.

– Сюда, – ведёт по коридору, поворачиваем, ещё, ещё и мы вроде в баре.

– Где мы? – удивлённо осматриваюсь, какая-то подсобка.

– Обратная сторона, так сказать. За кухней. Не волнуйся, сюда никто не зайдёт. Уборная там, – показывает вперёд, – дальше по коридору.

– Спасибо.

Захожу в маленький сортир, смотрю на испачканное лицо, и ещё больше реветь охота. Плакал мой классный секс с барменом. После увиденного он меня не захочет. Наклоняюсь, воду включаю и мокрой салфеткой аккуратно стираю тушь под нижними ресницами.

А на мои бёдра руки ложатся. Аж подпрыгиваю. Выпрямляюсь и испуганно смотрю в зеркало. Давид за моей спиной стоит и улыбается так, что внутри снова всё сжимается.

– Так ты без трусиков…

– Они, – мямлю, – в сумочке.

– Интересно, – ухмыляется. – Какое-то психологическое задание на уверенность? Или чтобы передумать не смогла?

– Это… – тяжело сглатываю, понимая, его руки слишком близко к тому, где им быть не надо. – Не знаю. Мне показалось, это…

– Возбуждает, – Давид внимательно смотрит на моё отражение, а платье под настойчивыми мужскими пальцами ползёт вверх.

Глаза мои увеличиваются с каждым сантиметром подъёма подола. Замираю в ожидании. А чего ждать-то? Бежать пора. Я не готова…

Подушечки пальцев едва касаются моей кожи, и та мурашками покрывается. Задыхаюсь, но и шевельнуться не могу. А он следит. Улыбается.

– Разрешишь? – возвращает меня в реальность тихий голос. – Я тоже руки помою.

Молчу, будто воды в рот набрала. Да и он не ждёт ответа. Отпускает бёдра и моет руки. Вытирает о ближайшее полотенце и так невинно смотрит:

– Продолжим…

«Что? Продолжим? Ты просто руки помыть хотел перед тем, как трогать меня там? Вот это да! Новый уровень смущения достигнут. Щёки согласны, вон какие бордовые. А когда я там депиляцию делала? А не, всё нормально, в среду. Гладенько. Может, не надо, а? Мамочки…»

А руки Давида уже достигли точки невозврата. Ещё сантиметр, и они там. Слегка прижимает меня к себе, ощущаю, что у него уже всё твёрдое. Ух ты. А мужу-то подрочить надо. А тут вон, только выяснил, что я без нижнего белья, да ноги облапал – и стояк. Может, это не он? Мало ли что у него в кармане лежит.

Ой-ой… Нет, определённо, не в кармане. Шевелится. Увеличивается. Так это не во мне дело? Или муженьку просто однообразие приелось? Так, сам виноват. Я бы не отказалась вот так, перед зеркалом в ванной.

Резко вдыхаю, ощущая, как внизу предательски становится мокро. Я-то думала, что не смогу, а телу нравится. Ещё бы. Давид обшаривает ручищами своими всё вокруг, а главное не трогает.

Целует мою шею сзади. Щекотно. Улыбка сама появляется на лице, и я немного сжимаюсь. Кусаю губы, глаза закрываются от этих ласк.

«Да что ж ты делаешь со мной? Да плевать! Делай! Так хорошо мне ещё не было».

Неожиданно широко открываю глаза и издаю то ли испуганный, то ли сладкий стон. Ещё бы. Давид резко кусает меня за шею, одновременно сильно прижимает к себе и вводит палец внутрь. Скользит как по маслу. Быстро, легко. Боже, что он там творит? Я выгибаюсь так, что спину ломит.

Свободная рука Давида ложится на мою шею, плотно сжимаясь. Воздуха не хватает. Ещё чуть-чуть, и потеряю сознание. Ноги подкашиваются, стискиваю их и его руку между них, а бармен улыбается и продолжает. Поддерживает, чтобы не упала.

Стоны уже сдерживать не могу, так что к чертям приличия. Хоть будет, что вспомнить, когда домой вернусь. Опираюсь на раковину, и та прям скрипит под моими руками. Давид наклоняет меня на себя, и я цепляюсь за его ладонь на своём горле. А внутри уже всё горит.

Сладко сжимаются мышцы, и я близка к завершению. На секунду в голове вспыхивает мысль, что как-то нехорошо парня неудовлетворённым оставлять. Но, судя по его собственным стонам, ему не особо-то и плохо.

«Твою мать! Как хорошо-то!» – мелькает в голове. И я прямо падаю на его руку, ноги на этих кэблах всё же подкосились.

– Тише, – улыбается Давид и медленно убирает руку из-под платья.

Да и с горла тоже. Обнимает и рассматривает в зеркало. А я запрокидываю голову на его плечо и не шевелюсь. Зачем? Что там в мире за извечный спор про размер половых органов мужчин? Вон, палец у него не особо-то и большой, а удовольствия сколько.

– Всё норм? – поворачивает голову ко мне, краем глаза вижу, что ухмыляется.

– Дай минутку, а, – тихо прошу.

– Да хоть две. Присесть хочешь?

– А прилечь есть где? Ноги не держат.

Трясутся так, что стоять сложно. Идти, наверное, не смогу. А Давид улыбается, подхватывает меня на руки, чуть не вскрикиваю, и тащит куда-то. Куда-то – это кабинет какой-то, здесь и диванчик стоит. Уложил и улыбается.

– Можешь тут отдохнуть. Я в зале минут на тридцать появлюсь и вернусь, – наклоняется и целует.

А я всё… уже трупик. Эндорфины разливаются по телу, отключаюсь. Завтра пожалею. А сейчас… К чертям. Прикрываю глаза в блаженстве, а Давид уходит. Смотрю ему вслед…

«Ну, точно, Аполлон, – хихикаю своим мыслям и закусываю губу. – Вау!..»

Глава 8

Открываю глаза.

«Где я? Что я натворила? Нет, не так! Что он со мной сделал? Что это было? Это ж восхитительно. Бог ты мой… Что-то слишком часто Бога вспоминаю».

– Прости, – задираю нос, – я даже некрещёная. Но ты сам виноват, – начинаю препирательства с потолком. – Нельзя на одного выдавать столько плюшек: фигура, улыбка, глаза, в штаны всякое подкладывать, а руки… Нет, Давид, конечно, бармен, и руки – это орудие труда. А трудится он восхитительно…