– Это какая-то средневековая пытка – уверена, есть закон, запрещающий забирать у человека телефон на выходных.

– Если ты вдруг забыла, ты здесь не просто так, Халли. Ты пришла на сессию «Тропы истины» – это отработка, а не пытка. Давайте-ка воспользуемся возможностью и напомним друг другу о ценностях нашей школы. ТРОПА: как это расшифровывается?

Мы посмотрели на него и закатили глаза.

– Анджело! – Мистер Кантон повернулся ко мне. – Начнём с тебя. Какую ценность означает буква «Т» в слове ТРОПА?

– Товарищество, – ответил я.

– Густав, а ты скажи, что значит «Р», будь добр.

Гус открыл рот, собираясь заговорить.

– И давай не будем тратить время, перечисляя всякие негативные слова на «Р» – распри, развалюха, разгильдяйство. Их я уже слышал.

– Если это всё плохие слова на «Р», которые вы знаете, сэр, я бы мог научить вас паре крышесносных словечек. – Гус ухмыльнулся.

– Только ценность, Гус, будь добр, – попросил учитель.

Гус вздохнул.

– Ла-адно. Равенство.

– И Халли, скажи, что стоит за буквой «О»?

Халли улыбнулась.

– Обесценивание?

Мистер Кантон улыбнулся в ответ.

– Хоть я и очень впечатлён твоим словарным запасом, Халли, я хотел услышать иное слово. Вот подсказка – это слово относится к тебе.

– Можно я угадаю? – Гус поднял руку. – Есть у меня пара вариантов.

Халли кинула на Гуса презрительный взгляд и вздохнула.

– «О» значит отношение.

– Отлично, я знал, что ты справишься, – сказал мистер Кантон. – Тебе явно стоит поразмыслить над своим отношением, Халли, а твой телефон пока в целости и сохранности полежит у меня в сумке.

Он протянул руку. Халли фыркнула и выругнулась, но наконец отдала телефон.

– Хорошая новость состоит в том, что «П» – пытливости – у вас уже предостаточно, так что перейдём к…

– «А» значит альтруизм, – влезла Наира.

– Вот это энтузиазм, Наира, – похвалил мистер К. – Приятно, что ты как всегда энергична, но мне бы хотелось, чтобы ты по-настоящему задумалась над этим словом, что оно означает и как применять его на практике.

Я знаю Наиру с начальной школы. Она образцовая ученица, отличница по всем предметам и работает усерднее всех. Это первый раз на моей памяти, когда ей попало. Но несмотря на всю свою идеальность, счастливой она не выглядела. Я уже давно не видел на её лице искренней улыбки.

– Я альтруистка, – сказала Наира. С таким же успехом она могла бы сказать «Я фиолетовая» или «Я Бэтмен». Все покривились. – Что? Вообще-то да! Я организую благотворительные мероприятия, помогаю на кофейных встречах для престарелых граждан, я, блин, устроила акцию молчания, чтобы собрать средства для брошенных слонят! Зачем бы я это делала, если не из альтруизма?

– Чтобы тебя избрали в ученический совет, – подсказала Халли.

– Чтобы ты могла указать это в заявлении о поступлении, – добавил я, раз уж она спросила.

– Потому что тебе нравится запах пенсионерских волос, – вставил Гус. – Каждый раз, когда ты наклоняешься подлить кофе, ты вдыхаешь неповторимый аромат ископаемых.

– Ребята, мы здесь не для того, чтобы кого-то осуждать, – напомнил мистер Кантон, строго глядя на нас. – Но я бы хотел, чтобы ты, Наира, задумалась о мотивации. Если ты делаешь что-то доброе, чтобы извлечь из этого какую-то выгоду, разве это альтруизм?

Наира открыла рот, но, кажется, не смогла найти подходящих слов. И хоть это и невероятно, но клянусь, она выглядела обиженной.

– Насчёт моего телефона, – заметила Халли, и мы все снова застонали. – А вдруг мы попадём в чрезвычайную ситуацию?

– Мы пришли в школу на несколько часов, чтобы проверить, сможете ли вы работать в команде, хештег «Тропа истины». Мы будем собирать мусор, ухаживать за школьными животными и, надеюсь, зачётно поприкалываемся…

Мы снова застонали.

– …ничего даже относительно плохого не случится.

И тут раздался звук – отчаянный вопль, разрезающий тишину пустого школьного двора и заполняющий воздух вокруг. Ничего подобного я раньше не слышал и теперь вряд ли когда-нибудь это забуду. В этом звуке был нестерпимый страх и боль. И доносился он откуда-то с территории школы.

– Оставайтесь здесь, – велел мистер Кантон, кладя инвентарь для мусора на землю. – Я серьёзно – не сходите с этого места.

Он трусцой пересёк теннисные корты и побежал к полю.

Мы переглянулись. Никто ничего не говорил, но мы одновременно повернулись и побежали следом за учителем. Крик был душераздирающий, но мне уже было скорее любопытно, чем страшно.

– Что это была за фигня? – спросила Халли. Щёки у неё порозовели от холода.

– Школьный призрак, – ответил Гус. – Все же в курсе, что в Дредвудской школе водятся призраки. Есть куча историй, как люди слышали странные звуки в стенах, видели криповый свет в окнах ночью, хотя внутри никого не должно было быть.

Глава 2
Тропа

– Этому призраку, которого, кстати, не существует, – сказала Наира, – полагается обитать в особняке, а не в поле.

– Может, он любит выходить на пробежку по субботам. – Гус уже запыхался. – Смерть – не повод бросать тренировки.

– Я на восемьдесят процентов уверен, что это было какое-то животное, – предположил я, вглядываясь в раскинувшееся впереди поле. – Может, одна из свиней.

– Никогда не слышала, чтобы животные издавали такие звуки, – фыркнула Халли.

– Да, Анджело, свиньи хрюкают, а не вопят. Мы это в яслях проходили, – ответил Гус.

Наира бежала вперёд ровно, как настоящая спортсменка. У неё даже дыхание не сбилось.

– Пока мы ходили в ясли, Анджело, наверное, машины угонял.

Я проигнорировал её и попытался проигнорировать боль, которую причинил мне её комментарий. Наира знает меня лучше остальных здесь, и хоть я и могу понять, почему в основном народ в школе воображает обо мне всякое, от неё такое звучало жёстко.

Мистер Кантон остановился у свиного загона и присел на корточки, разглядывая что-то на земле.

– Что там, сэр? – спросила Халли.

– Я же велел вам оставаться на месте. – Он повернулся и нахмурился, глядя на нас.

Мы не обратили внимания и собрались вокруг, чтобы посмотреть, что он нашёл. К пучку одуванчиков прилипла какая-то субстанция – белая, но слегка прозрачная, тонкая и лёгкая, развевающаяся на ветру, как кусок омертвевшей кожи.

– Не прикасайтесь, – предостерёг мистер Кантон, тыча в это нечто палочкой.

Трава вокруг одуванчиков была примята, но цела, так что чем бы эта белая штука ни была, вряд ли она опасна. Я протянул руку и осторожно потянул, ожидая, что она легко порвётся. Но этого не произошло.

– Анджело, я же просил не трогать, – вздохнул мистер Кантон.

– Что это, Анджело, а? – спросил Гус. – На засохший клей смахивает.

– Оно липкое, – произнёс я, растирая нечто между пальцами. – И крепкое.

– Призрачные отходы, – кивнул Гус.

– Но что это вопило? – спросила Халли. – Потому что вряд ли это была эта белая гадость.

Я оглядел участок примятой травы. На земле были видны следы, словно по ней волокли что-то тяжёлое.

– А где свиньи?

– Боже мой, свиньи, – ахнула Халли.

– Так. – Мистер Кантон встал и повернулся к нам. – Не так я представлял себе нашу сессию, но давайте используем эту ситуацию с выгодой и поработаем над нашими ценностями. Я хочу увидеть превосходную коммуникацию и командную работу – сейчас мы пойдём проверить свиней, которые, я уверен, в порядке и довольны как слоны. – Он засмеялся и оглядел нас, будто мы тоже должны засмеяться, но мы лишь молча вытаращились на него. – Ну, значит, вперёд!

Мы пересекли двор и пошли к каменной постройке, где держали школьных «морально благополучных» свиней. Всего их было пять – Глостерские старые пятнистые – розовые с чёрными пятнами и лопоухие. В это время дня свиньи обычно разгуливают по двору, но когда мы подошли, их нигде не было видно. Постройка напоминала букву «Г»: в длинной части два свиных закутка, в короткой – сарай, где хранится всякое хозяйственное – солома, вёдра и так далее. Снаружи как обычно припаркована газонокосилка, на которой ездит смотритель. Она напоминает мини-трактор тире квадроцикл с лезвиями для травы. Я пообещал себе, что однажды прокачусь на ней по полю. Учителя говорят, что иметь амбиции – это хорошо.

– Я загляну внутрь, – сказал мистер Кантон. – А вы, ребята, держитесь за мной.

Мы с Халли и Гусом тут же бросились вперёд, чтобы добраться до входа первыми. Я не знаю, что мы ожидали там найти. У меня ушло некоторое время, чтобы глаза привыкли к сумраку, а потом я различил свиней, забившихся в дальний угол.

– Уф, всё с ними нормально, – проговорил Гус. – Какое разочарование.

– Ненормально, – возразил я. – Они взволнованы. Смотри, какие они беспокойные и дёрганые. – Мне нравятся свиньи – я часто бываю у них на переменах.

– И их всего четыре. – Халли тыкнула пальцем. – Одной не хватает.

– Ты уверена? – Позади нас появился запыхавшийся мистер Кантон.

– Может, в математике я и не очень шарю, но до пяти считать умею, – ответила Халли.

В Дредвуде две взрослые свиньи, толстые и дружелюбные, и трое поросят, и они – вслух я бы этого ни за что не сказал – супермилые.

– Арабелла пропала, – сказал я.

– Ты знаешь свиней по кличкам? – Наира стояла позади меня, так что её лица я не видел, но её голос звучал искренне удивлённо, а не ядовито.

– Ага. По одной на каждую ценность: Теодора и Регги – взрослые, а поросят зовут Оливер, Пруденс и Арабелла.

– Но как ты их различаешь? Они же все одинаковые.

– Это так оскорбительно, Наира, – фыркнула Халли. – Каждая свинья особенная, как и люди. У Арабеллы чёрное пятно в форме сердечка на пузике.

– И она пищит, когда чешешь её за ушами, – добавил я.

– Да, у свиней тоже есть чувства, – хрюкнул Гус. – Помни о школьных ценностях, Наира.

– Ребята, давайте сосредоточимся, – попросил мистер Кантон. – Разделимся на команды. Анджело и Халли, раз вы оба знакомы со свиньями, я хочу, чтобы вы их покормили и успокоили. Наира и Гус, начинайте искать Арабеллу на поле. А я пойду найду мистера Лэтчитта – дам ему знать, что у нас пропала свинья.

– Мистер Лэтчитт – это кто, знаменитый частный сыщик? – поинтересовался Гус. – Мы собираемся его нанять? Может, нам всем скинуться? У меня есть двадцать три пенса, которые я готов, нет, счастлив буду пожертвовать.

– Мистер Лэтчитт – смотритель. Вы ходите мимо него каждый день. Он сегодня утром впустил вас в школу.

– А, свистун, – вспомнила Халли.

– Ну вы, дети, даёте, – покачал головой мистер Кантон. – Ничего вокруг не замечаете. Ладно, задания у всех есть, давайте приступим.

Мистер Кантон, Наира и Гус убежали, оставив меня, Халли и свиней в неловком молчании. Я удивился, когда Халли направилась прямиком к свиньям и присела, чтобы погладить их и почесать.

– Что случилось, чуваки? – спросила она их. – Вы в норме?

Теодора и Регги стояли, заслоняя собой Пруденс и Оливера – те пищали и тряслись. Они были обычного для свиней розового цвета, но с чёрными пятнами разных форм, так что различать их легко. Тео и Рег громадные, но смирные, если только им не кажется, что малыши в опасности, а поросята ещё достаточно маленькие, чтобы быть милыми и игривыми, но уже достаточно взрослые, чтобы приобрести собственные характеры. Арабелла – самая уверенная, всегда на пару шагов впереди остальных. Пруденс выглядит так, будто постоянно улыбается, и виляет задом, когда играет в загоне. А Оливер мой любимец – когда он смотрит тебе в глаза, чувство такое, будто он заглядывает прямо в душу. Будто он всё понимает.

– Нужно их осмотреть, – сказал я. – Убедиться, что они не ранены.

– Хорошая мысль, – согласилась Халли. – Давай я буду их успокаивать, а ты осмотришь?