Наталия Романова: Будешь моей

Глава 1

Остро пахло весной, едва распустившимися листьями, сырой землёй, помнящей недавние слои снега, проклюнувшимися первоцветами. Это помимо выхлопных газов, отходов жизнедеятельности собак, которые вылезли после затяжной зимы, и тревоги, повисшей в воздухе.

Паникой, которой была пронизана каждая пара глаз, наблюдающая за происходящим. Благо хоть журналистов близко не подпускали. Оперативная необходимость.

Олег терпеть не мог такие вызовы, ненавидел всей душой. Не только он, весь отряд. Хуже нет – работать на захвате заложников в общественном месте, когда вокруг полно гражданских, а здесь ещё и дети.

Просто грёбаное бинго!

Пара конченых ублюдков, вооружившись дробовиком, захватили частный детский сад «Солнечный лучик», находящийся на первом этаже густонаселённого жилого комплекса, куда ходил трёхлетний сын одного из них. Зашли спокойно под предлогом забрать малыша до тихого часа, устроили пальбу, благо не по людям, кто-то позвонил в полицию.

Итого в заложниках оказалось двадцать три ребёнка от полутора до семи лет, шесть человек педагогического состава, заведующая, два повара – все женщины. Единственный мужчина, дворник, был на улице.

Что этим уродам нужно, сформулировать они толком не могли. Пьяно блеяли что-то в духе паршивых боевиков, требуя то вертолёт, то пиццу из соседней пиццерии, то ДНК-тест сыну, потому что жена – тварь последняя, его нагуляла, теперь и вовсе собралась разводиться и алименты на честного человека повесить. А так – не пойдёт!

Толпу зевак удалось отогнать за оцепление, но с расстояния всё равно глазели, снимали, переговаривались. Информация просочилась в социальные сети, примчались взволнованные родители, которые справедливо требовали от силовиков «сделать что-нибудь».

Идти на штурм, когда в заложниках дети, а там два неадекватных, хорошо, если только пьяных урода? Отличная идея!

Привезли мать одного из захватчиков, того, чей сын посещал «Солнечный лучик». Под окнами сада она уговаривала нерадивое чадо одуматься, отпустить детей, пока никто не пострадал, женщин отпустить. Заламывала руки, голося на всю округу:

– Максим, Макси-и-и-имушка-а-а-а, остановись, остановить, Христом богом прошу!

Дебелая тётка в стёганой цветастой куртке поминутно останавливалась, искала взглядом невестку и слала на её голову все проклятия, какие только могла придумать. Сгубила, довела хорошего парня, честного человека, всё по её вине, змея подколодная. А она говорила, предупреждала Максимушку.

Естественно, сука, любой мужик при размолвке с женой, первое что делает – хватает оружие и берёт в заложники детей, некоторые из которых ещё науку справлять нужду в горшок не освоили.

На очередном протяжном «Макси-и-и-имушка-а-а-а» раздался выстрел, прозвучавший набатом. Следом понеслись крики стоявших на улице родителей, кому-то стало плохо, засуетились работники скорой. Несколько карет стояли наготове рядом, в этом же дворе.

– Ранена женщина, они готовы впустить медика, – спустя короткое время сообщил переговорщик – Самойлов Денис Валерьевич, для своих просто Ден – бывалый мужик, с огромным опытом работы.

– Я пойду, форму организуешь, командир? – поднял тяжёлый, угрюмый взгляд Андреев.

– Только женщину, – перебил Денис. – Они пустят только женщину.

Женщин в отряде не наблюдалось. В принципе в СОБРе служили женщины, встречались индивидуумы, но их, слава богу, сия чаша миновала. Командир скорей ушёл бы охранником в «Пятёрочку», чем смирился с женщиной под своим началом.

В секретариате, экономическом отделе, снабжении – пожалуйста, сколько угодно.

– И что там по женщинам? – командир перевёл смурной взгляд к машинам скорой помощи.

Очешуительная в своём идиотизме идея, прибавить к заложникам ещё одну. Обоссаться, какая прекрасная! Просто фантасмагория какая-то.

Командир уткнулся в план помещения, в который раз прокручивая в голове возможность штурма. Ликвидировать бы этих ушлёпков, и дело с концом, но угашенная мразота держалась вне зоны поражения, усадив женщин и детей перед окнами актового зала.

Крохотные цветные стульчики, синтезатор на подставке, расписанные мультипликационными героями стены, перепуганные женщины, державшие вокруг себя детей, как квочки цыплят…

Через несколько минут от одной из карет двинулась женщина в форме скорой помощи в сторону невысокого крыльца, неся в одной руке укладку. До этого Олег наблюдал, как командир что-то долго, настойчиво объяснял женщине. По глазам, – остальное скрыто под балаклавой – было видно, что он буквально наступает себе на горло. Только делать нечего, если верить стрелявшим – ранена беременная, помощь, капец, необходима.

Женщина поравнялась с автобусом, в котором находился отряд. Замедлилась, перекинула укладку, которая едва ли не перевешивала её, из руки в руку, двинулась дальше.

Женщина… женщина, мать твою! Девушка, совсем девчонка, лет восемнадцать-двадцать, во сколько медицинский колледж заканчивают, не старше. Форма висела на худой невысокой фигурке, нелепо сидела на бёдрах, куртка болталась на узких плечиках. Русые волосы собраны в косу, скреплённую между лопаток дешёвенькой оранжевой резинкой. Стоптанные кроссовки, такие же дешёвые, как резинка эта…

На мгновение обернулась, словно взгляд почувствовала. Олег как-то сразу выцепил все детали. Длинная шея, изящный поворот головы, тонкая ключица, выглядывающая из-под вытянутой горловины синей футболки. Мягкий овал лица, пухлые губы, глаза с чуть поддёрнутым внешним уголком под длинными ресницами, разлёт бровей.

Красивая девчонка, замутить бы с такой, но прямо сейчас не до мыслей о прекрасном. Голова должна быть максимально чистой, свободной от любой информации, кроме выполнения задачи, от любых эмоций. Нельзя помнить, что с утра поругался с соседом из-за звука перфоратора, в идеале – имя собственной матери.

Через десять минут после того, как девушка скрылась за дверями детского сада, дверь распахнулась. В проёме мелькнуло бледное лицо врача, подзывая на помощь. К ней поспешил Денис, подавая знак, чтобы все оставались на своих местах. Напрягся всем телом командир, ребята сразу сосредоточились, чутьё подсказывало – настал момент истины.

Из-за двери вышла женщина, с трудом передвигаясь. К приличному животу добавлялась перевязанная рука, виднеющаяся из-под распоротого свитера, потёки крови на одежде. За другую руку держался мальчик лет трёх от роду. Всхлипывая сопливым носом, он опасливо озирался вокруг. Медичку дёрнули обратно в полумрак, за дверь, мелькнула лишь светлая подошва кроссовок.

– Лёша! Сынок! – завопила жена одного из захватчиков, подхватилась с места, пришлось ребятам из оцепления останавливать отчаянно кричащую женщину.

Не хватало только, чтобы этот ненормальный открыл огонь по людям, в желании подстрелить жену. Что в голове у психопата, понять в теории можно, что у пьяного, угашенного психопата – вряд ли.

– Макси-и-и-имушка-а-а-а! – заголосила во всю мощь мамаша. – Отпусти ты их всех, раз даже этого отпустил! Максим!

Суматоха на крыльце, отвлекающая внимание. Вопли толпы, смешавшиеся в какофонию звуков. Окрики оцепления, чтобы зеваки не лезли на рожон в желании снять лучший кадр, запостить в социальных сетях чьё-то горе ради пары сотен лайков, а перепуганные до полусмерти родители, не неслись к окнам в инстинктивном желании спасти своих детей.

Операция пронеслась почти мгновенно. С одним из уродов церемониться не стали, ликвидировали при первой же возможности. Второго уложили мордой вниз, не удержавшись от пары крепких ударов, как заводной он повторял, что не виноват, мимо проходил. Всё задумал Макс, и оружие принёс, и в заложников стрелял, и лампочки в коридоре побил, а он… так… за свежей выпечкой вышел. Со всех сторон агнец невинный.

Убивать бы таких по пять раз подряд, пока рука не устанет, да инструкция не велит. Права, мать их, человека, соблюдать необходимо, словно шакальё это к роду человеческому отношение имеет.

Парни похватали ревущую малышню, перепуганную непонятными событиями, последующим шумом, выстрелами, криками, напряжением, стоящим в воздухе, что аж искрило. Выводили испуганных женщин, передавали в руки медикам.

Олег осмотрелся, в углу раздевалки, обхватив руками голову, скрючившись, сидела та самая, из скорой помощи. Рядом открытая укладка, разбросанные медикаменты, ампулы, бинты, отброшен в сторону кровоостанавливающий жгут, кусок тряпки, напоминающий свитер раненой беременной.

– Всё хорошо, – проговорил он как можно спокойней, не отводя взгляда от коротких ногтей без маникюра, побелевших от того, с какой силой она обхватила голову. – Всё закончилось.

Вообще-то, перепуганная девушка – не его дело. Отряд своё сделал, сейчас появятся психологи, они знают, что говорить в таких случаях, подтянутся следователи, дознаватели, туча других должностных лиц.

Почему-то не хотелось просто взять и уйти. Бросить перепуганное до смерти создание. Не мог он развернуться, оставить скрюченную фигурку купаться в своих страхах.

– Дай руку, – проговорил Олег вкрадчиво, присаживаясь на корточки рядом. – Поднимайся.

Девушка покачала головой, отказываясь, отняла руки от головы, посмотрела в упор, хмурясь. Олег знал, что единственное, что она видела – глаза. Светло-карюю радужку с тёмным ободком – на этом всё. Такие карие глаза, по статистике, у почти восьмидесяти процентов населения планеты.

Скосила взгляд в бок, показывая на что-то за своей спиной, попыталась отодвинуться, сморщилась, как от сильной боли. Олег заглянул через голову сидящей. Там, между стеной и детским шкафчиком – обычным, садиковским, с рисунком на дверце, – жался мальчонка лет пяти от силы, глядя огромными глазёнками на человека в чёрной форме, в полной амуниции. Пугающее должно быть зрелище для ребёнка.

– Я его спрятала, – прохрипела девушка, поясняя, зажмурилась.

– Понятно, – кивнул Олег, попытался перехватить девушку, в ответ услышал отчаянный писк. – Ранена? – уточнил он, только заметив, что на синем рукаве форменной куртки проступило бурое пятно крови.

– Врач, нужен врач! – крикнул Олег, вставая.

Мальчика почти сразу выхватили из укрытия, подхватили на руки, понесли на улицу, тот не издал и звука, лишь с интересом разглядывал происходящее, хмурился чему-то своему, напоследок помахал девушке.

– Тина? – Олег услышал мужской голос за спиной. – Молодой человек, отойдите, не стойте, как памятник собственной беспомощности, – продолжил немолодой уже фельдшер скорой, оттесняя здоровенного СОБРовца, не выражая и толики почтения к власти и силе. – Девочка, что тут?

– Эй! – рявкнул за спиной командир, показывая жестом, что пора уходить.

Своё дело они сделали. Пришла пора заслуженных и не очень люлей. Захват детей, ликвидированный террорист, второй с побоями, которые, ясно дело, не сам себе нанёс, два раненых заложника – это то, что известно Олегу, – и толпа свидетелей всей этой вакханалии.

Им звиздец…

Глава 2

Никогда прежде я не бывала в больницах. Вернее была, и не один раз, на практике, с сестрёнкой, когда та пневмонией болела, к маме приезжала, но в качестве пациентки очутилась в первый раз.

Не так и плохо оказалось. Палата просторная, с двумя большими окнами с жалюзи, стены в жизнерадостный персиковый цвет выкрашены, четыре удобные медицинские кровати, пациентов, включая меня, всего двое. Врачи внимательные, вежливые, участливые, медсёстры ласковые, все улыбаются, жалеют, сочувствуют, еда в столовой – и то сносная. В супе попадалось мясо, в каше масло, компот и вовсе был вкуснейший. Не посещали бы меня сто раз на дню, посчитала бы санаторием.

Но меня посещали, постоянно, увеличивая усталость и нервное напряжение в геометрической прогрессии, вынуждая вздрагивать от каждого открытия двери.