Мы вышли из Рудника и в итоге провели всю группу по тайным подземным ходам, тянущимся от Рудника до близлежащих гор. Пользоваться этими ходами было опасно – нам нельзя было привлекать бродящих рядом Блуждающих, но их скопление приходилось на противоположную часть территории, так что мы пошли на дерзкий риск и в итоге выиграли: с восходом луны мы завели людей в подземный тоннель. Стоило нам забаррикадировать замаскированный вход в подземелье, как с моих плеч словно гора свалилась: я смогла исполнить обещанное – я привела в Рудник Неуязвимую. И даже больше – я привела её сюда вместе с её Конаном. И пусть только она теперь не сможет успокоиться и наконец обрести заслуженное счастье, имея в своём рукаве такие мощные козыри, как: тело и сознание Металла; возлюбленного Металла; цивилизованный город; меня в списке друзей. Не сможет справиться с таким раскладом – собственноручно сброшу со стены Рудника, пусть летит себе свободной птицей.

***

Мыслями о судьбе Конана и Яра я не обременяла себя, хотя и понимала, что от судьбы первого по итогу во многом может зависеть жизнь Джекки, о которой я уверенно решила позаботиться, памятуя о своём обещании, данном Тристану: прежде чем я уйду с ним, я должна убедиться в том, что Джекки с комфортом для себя обустроилась в Руднике. Так что пока Конан с Яром застряли перед домом Диес в компании Беорегарда и Тристана, внутри дома я налаживала контакт Джекки с Теоной. Я с самого начала не сомневалась в том, что они поладят, хотя, конечно, закадычными подругами и не станут: у них много общего – например, воля к борьбе, – но и много различного – Теона старше и опытнее, Джекки более пылкая, Теона теперь мать, Джекки трижды родившаяся… Если изобразить на шкале, тогда получится, что к Теоне я также близка, как и к Джекки – то есть, нахожусь в центре, – в то время как они хотя и находятся на одной шкале, всё же расположены с разных её концов… Мы втроём не из одного и того же теста – мы из похожего сорта муки. Кармелита – совсем иной, южный сорт; Клэр – вообще розовый сорт (на любителя вроде Спиро).

До моего слуха доносились мужские голоса из открытой парадной двери, ведущей во двор. Говорил Яр:

– Золото сейчас вообще в цене?

– Не очень… – ухмылка Беорегарда.

– Надеюсь, мы вас не потесним, – Конан. – В противном случае, мы уйдём…

– Как насчёт того, чтобы посетить бар? – улыбчивый тон голоса Теоны ворвался в моё пространство.

– А как же комендантский час? – я не скрыла лёгкого удивления.

– “Стальной кулак” сейчас работает под землёй. Это единственный бар, у которого есть разрешение на функционирование во время Дней Тишины. В конце концов, людям необходима возможность немного расслабиться, особенно добровольцам после смен на стене. Больше одного двойного виски или пары пинт пива людям не отпускают, но для Металлов нет ограничений.

– Но ты ведь кормящая мать…

– Я и не буду употреблять алкоголь.

– Тогда в чём суть похода?

– В том, что выпьете вы. И в том, что я смогу отыскать Кармелиту.

– Как же Теа?

– С ней останется Беорегард.

Беорегард остался наедине с дочерью с превеликим удовольствием, что меня ничуть не удивило, но от моего внимания не ускользнул факт того, что с бывшим соперником и его младенцем решил остаться Тристан, вместо того, чтобы пойти со мной на выпивку.

***

“Стальной кулак” – бар, передающийся по наследству: прежде им управлял седовласый старик, основатель этого заведения, появившегося в Руднике за год до Стали, теперь же у стойки стоит мужчина средних лет, внешностью напоминающий предыдущего хозяина. У “Стального кулака” два яруса: наземный и подземный, и каждый из них щедро освещён ярким жёлтым светом, исходящим от вездесущих гирлянд в виде грушевидных ламп, беспорядочно растянутых между несущих деревянных балок и разложенных на полках, стойках, держателях… Я бывала здесь с шестнадцати лет, несмотря на то, что совершенно не употребляла алкоголя из идейных соображений – у меня была цель, требующая от меня максимального физического здоровья, – просто порой приходилось искать пьющую и практически не пьянеющую Кармелиту. Эта невероятная женщина, должно быть, уже уничтожила половину всех алкогольных запасов Рудника, и так как она является Лантаном, алкоголизм ей не страшен – отрезвление к ней приходит раньше, чем она успевает зевнуть. Поэтому она пьёт не зевая, если вы понимаете, о чём я…

Громко играет знакомая музыка, и я на секунду прикрываю веки от удовольствия: как давно я не слышала музыки! Какофонические звуки Парадизара не в счёт.

Людей здесь на удивление много, что меня удивляет: большинство присутствующих – мужчины из добровольческого отряда…

…Поразительно, как много всего умещается в одном квадратном миллиметре: звуки, запахи, краски…

Резкий хлопок по плечу возвращает меня с небес на землю. Резко повернув голову, я встречаюсь взглядом с Теоной. Её голос звучит заинтересованно:

– Что с тобой?

– В подобных местах обостряется восприятие окружающей среды. Сама ведь знаешь, как это бывает у новообращённых…

– Да я не про это. Что с твоими глазами?

Я не поняла:

– О чём ты?

– У прежней тебя были чёрные радужки глаз, а сейчас… Синие с золотистыми крапинками… Но менее часа назад они у тебя были карими с серебристыми прожилками.

– Всё ещё не понимаю, о чём ты.

– Наверняка это связано с твоим переходом в Металл, но… Всё же понаблюдай за этой странностью.

– Наверняка всё пройдёт, как только я стабилизируюсь в новом теле.

– Ни у кого из известных нам Металлов подобного эффекта не наблюдалось.

– Кстати об известных нам Металлах. Смотри, в северном углу допивает вторую пинту Кармелита: ты ведь за ней пришла? – стоило мне указать на цель, как Теона сдвинулась с места. Бросив взгляд в сторону барной стойки, у которой Джекки уже оформляла заказ, я остановила свою старую подругу. – Погоди. Дай мне Кармелиту на пару слов. А ты пока побудь с Джекки…

Бросив мимолётный взгляд на красноволосую, Теона замечает:

– По-моему, ты слишком уж печёшься о ней, что для тебя совершенно нехарактерно. Остынь. Не только я уже поняла, что ты ставишь её на один уровень с Клэр: теперь можно считать, что у тебя две сводные сестры – одна навязанная случайной роднёй и одна выбранная тобой лично. Можешь не переживать, я позабочусь о твоей Джекки. Как о Клэр.

И в этом правда: Клэр хотя и является частью семьи, и по совместительству является центром общего веселья, всё же родственной душой Теоны, в отличие от меня, не считается. Джекки не Клэр, но и до родственной души Теоны ей как до… Меня. Они станут надёжными друзьями, не более. Но этого уже больше, чем достаточно.

Наблюдая за тем, как, подойдя к барной стойке, Теона касается плеча Джекки, я непроизвольно со стороны сравниваю их комплектации: Теона более женственная – ох уж эти её покатые бёдра с осиной талией! – Джекки же крупнее и в плечах, и в мускулатуре – со спины с парнем спутать можно, чему лишь способствует её стрижка, по-мужски укороченная у затылка… Про них можно сказать: очень разные детали из одного конструктора. Обе близки моей душе и моим установкам: весьма странное ощущение с учётом того, что ко мне не подойти, не подъехать – кусаюсь.

Всё ещё думая о Теоне и Джекки, я обратила свой взгляд в сторону Кармелиты и сразу же поняла, что уже замечена своей целью: допивая прямо из горла новую бутылку пива, Кармелита уже стоит за высоким столиком и смотрит прямо на меня. Прежде чем я остановилась напротив неё, я поняла, что сегодня у Кармелиты удалось сделать редкое – напиться ощутимо для организма Металла: и когда только успела, ведь только час назад она довела новоприбывших людей до медпункта…

– А, девочка моя, которая вообще ничья… – тон знатно захмелевшего Металла. Нашего Лантана терзают призраки её человеческой жизни. Редко когда ей удаётся напиться вот так вот всерьёз, но если удаётся – она не буянит, а, напротив, склоняется к меланхолии. Чтобы понять, насколько на самом деле сильна Кармелита, нужно быть ребёнком, которого она пытается воспитывать. – Я ведь правильно вспомнила? Именно ничья? Так ты сказала на свой пятый день рождения, когда я представила тебя гостям, как нашу девочку – девочку Диес.

– Ты ведь знаешь, что я не тебя одну не восприняла за свою мать. Остальные мне тоже “ни пришей, ни приколоти”.

– Ну не скажи… Беорегард тебе чуть ли не как отец…

– “Чуть ли не как”, – я по-детски перекривляла её, но она уже слишком глубоко зашла в свою меланхолию, чтобы оценить мою щедрость на улыбку.

– Теона тебе вообще лучшая подруга…

– Ну она-то не запрещала мне рвать одежду в беготне по крышам и заборам…

– Тристан вообще у тебя теперь привилегирован…

– Результат чисто подросткового бурления гормонов…

– Итого: трое против одного, а теперь ещё и эта Джекки… Четверо против одной…

– Четверо против одной? Ты вообще о чём?

– Ты подпустила их к себе ближе, чем меня, – она резко впилась в меня слегка влажным взглядом, в её же тоне прозвучала эмоция, которая могла бы меня ранить, если бы я не была ледяной глыбой. – А я, вообще-то, старалась больше прочих… Может быть, в этом причина? Впрочем, ты всегда и для всех была недотрогой… И всё же: сначала Теона с Беорегардом, затем Тристан, а теперь ещё и чужая Джекки, не являющаяся частью нашей семьи.

– Это не соревнование. Ты ведь прекрасно знаешь: твоё место никто из них никогда не сможет занять – ты для меня отдельный, уникальный случай. И я надеюсь, что Джекки всё же сможет стать частью нашей семьи, – отобрав из рук несостоявшейся мамаши бутылку с пивом, я сделала из неё глоток, но тут же лишилась бутылки, потому что Кармелита поспешила вернуть её себе.

– Эй, ты ещё слишком мала для алкоголя!

– Мне уже восемнадцать. И ты прекрасно знаешь, что я успела повзрослеть задолго до этого возраста.

– Тебе не уже восемнадцать, а всего лишь восемнадцать.

– С половиной…

– Ха! Взрослая ты наша ничья.

– Можешь называть меня своей, если тебе от этого будет легче.

– А в чём суть? Оттого, что я зову тебя своей, ты моей не становишься.

– Я тебя обидела своим рвением к свободе?

– Да нет… – она так резко сдала позиции, что мне сразу же стало не по себе. – На самом деле, я злюсь на себя. Всегда злилась только на себя, в этом и проблема, – она заглянула на дно опустевшей бутылки. – Как бы я ни старалась, сколько бы жизней ни спасла, всё равно допускаю какую-нибудь ужасную ошибку… Не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра.

– Все допускают ошибки. Не ошибаются только овощи. Сама ведь знаешь, что рост заключается в отсутствии страха перед допущением ошибок…

– Я жёстко облажалась. В очередной раз, – она снова резко посмотрела на меня, и у меня перехватило дыхание от этого взгляда.

– Что бы ты ни сделала…

– Это касается тебя.

– В таком случае, что бы ты ни сделала, нет того, что я тебе не простила бы. Считай, что ты обладаешь “родительским” иммунитетом в моих глазах, – я положила ладонь на её плечо и, улыбнувшись сквозь зубы, сжала его, но Кармелите было не до веселья.

– Прости меня… За то, что из всех моих детей ты первая прошла операцию по вшиванию капсулы в сердце.

– Это только звучит страшно “вшивание капсулы в сердце”. По факту: миллиметровый надрез вблизи сердца, миллиметровый имплант под кожу, даже орган не задевает…

– Десять выживших из ста проб…

– И я среди выживших.

– Потому что операцию проводил Майкл Полярис. Только его десять операций и закончились положительно. А что, если бы на тебе произошёл сбой?

– В порыве гнева ты бы свернула шею одному старику, – в очередной раз попыталась свести всё к сарказму я, но и в этот раз не удалось.

– Я серьёзно…

– Я тоже! Если тебя волнует факт моего прощения, тогда я прощаю тебя “ни за что”, потому что я “ни на что” не держу обиду. Вспомни, ведь я сама рвалась на операцию, до которой ты не хотела допускать ни меня, ни Спиро, ни Клэр. Это всё чокнутые мы: нам хотелось поскорее стать как ты, Беорегард и Теона, как Титан… – я осеклась.