– Притворились. Всего лишь на пару дней, – я уточняю до того, как Северскому придет в голову подсунуть мне заявление по собственному, и робею, делясь причиной моего безрассудства. – На следующих выходных у моей одноклассницы свадьба. И я не могу появиться там без спутника.

– Так у тебя же есть муж, – хмурится Северский, силясь собрать воедино частички паззла, а я роняю глухое.

– Мы разводимся.

И невольно переношусь в день, разделивший мое существование на до и после.

* * * * *

Аня, две недели назад

– Олеж, ты скоро?

Я прижимаю телефон плечом к уху и помешиваю лопаткой томящуюся в сковороде курицу в сливочном соусе. Добавляю немножко приправ и пробую на соль соус.

Вкусно.

В кастрюле варится картофель. В духовке запекается пирог с абрикосами. И я очень боюсь не успеть закончить с готовкой до прихода мужа.

– Буду примерно через час.

– Хорошо, – я прикидываю, хватит ли мне оставшегося времени на то, чтобы накрыть на стол, удовлетворенно выдыхаю и напарываюсь на безэмоциональное.

– Нам надо поговорить, Ань.

– Да. Надо.

Соглашаюсь, кивая, как будто Олег может меня видеть, и бросаю в трубку короткое «жду тебя».

Последнее время у нас что-то не клеится. Супруг частенько засиживается на работе допоздна, возвращается домой за полночь и остается спать на диване, чтобы меня не разбудить.

Выглядит измотанным и отсутствующим, закопанный в свалившихся на их компанию проверках и авралах. Забывает контейнеры с едой, которые я заботливо наполняю с вечера. И небрежно отмахивается, когда я пытаюсь его о чем-то расспросить, фыркая, что работы ему хватает там, на работе.

Поэтому сегодня я отвезла сына к свекрови и намереваюсь вдохнуть в наши с мужем отношения вторую жизнь.

Накормить его вкусным ужином. Распить бутылочку прохладного просекко. Сделать ему расслабляющий массаж. И напомнить Олегу, почему мы не отлипали друг от друга в юности и не вылезали из постели, забивая на все на свете.

– Еще пять минут, и можно выключать.

Уменьшив огонь, я старательно накрываю на стол. Достаю из шкафчика лучший сервиз, любовно натираю тарелки и выкладываю на однотонные бордовые салфетки вилки с ножами.

Ставлю в центре стола несколько свечей и любуюсь творением своих рук. Надеюсь, что атмосфера получится достаточно романтичной, чтобы Олег отрешился от всех тревог и забот и смог сосредоточиться на своей женщине, которая изнывает без его внимания.

Убрав сковородку с плиты и выключив конфорки, я перемещаюсь в спальню. Взбиваю локоны прежде, чем сколоть их шпильками на затылке, и тщательно наношу макияж.

Легкий. Естественный. Тот, который подчеркнет скулы и выделит губы. Заставит любого мужчину пылать от нетерпения и восхищаться мной.

Снимаю халатик и успеваю облачиться в нежное пыльно-розовое платье до того, как в замке раздастся звук поворачиваемого ключа.

– Привет.

Выскочив в коридор, я оставляю легкий поцелуй у Олега на щеке и пребываю в эйфории, не замечая, как он украдкой стирает с кожи след от моего блеска.

Принимаю у него портфель, подхватываю припорошенное снегом пальто, вешаю его на крючок и убегаю на кухню, пока муж идет мыть руки.

Старше меня на четыре года, Славин выглядит так же прекрасно, как в тот день, когда мы познакомились. Поджарый и подтянутый, с пепельно-русыми волосами и пронзительными зелеными глазами он очаровал всех девчонок на потоке, а выбрал меня. Вынудив сокурсниц давиться завистью.

Улыбаюсь собственным воспоминаниям и подрагивающими пальцами поджигаю свечи. Тени от них причудливо скользят по стенам и убеждают меня, что все идеально.

– А Ванька где? – спрашивает Олег, возвращаясь из ванной, и усаживается за стол, откидываясь на спинку стула.

– У твоей мамы. Останется на ночь.

Гордясь собственной предусмотрительностью, я накладываю мужу аппетитно пахнущую еду и протягиваю ему штопор.

Олег косится на него с непониманием и откупоривает пробку итальянского игристого. Наполняет бокалы, задумчиво закусывает нижнюю губу и не спешит приступать к трапезе.

Стукает вилкой о тарелку. Комкает салфетку. И стреляет безжалостной фразой в упор.

– Знаешь, Ань, нам нужно развестись.

– Что-о-о?

Мой голос повышается на несколько октав и звучит до противного надломлено.

– У меня есть любовница.

Произносит беспощадно Олег и совсем не жалеет мои чувства. Не оправдывается, не выглядит виноватым и не пытается списать все на глупую интрижку по пьяни на корпоративе.

Его откровение припечатывает меня к стулу. Опускается на макушку каменной глыбой. И вышибает воздух из легких.

Так, что я шумно закашливаюсь и вцепляюсь в бокал, махом опрокидывая в себя все его содержимое.

– Как давно? – уточняю зачем-то я, хотя какое вообще это имеет значение.

– Скоро будет год, – сухо сообщает Олег и с фантомным грохотом захлопывает крышку моего гроба. – Катя носит моего ребенка.

Я мотаю головой из стороны в сторону, как китайский болванчик, и отчаянно отказываюсь принимать услышанное. Сглатываю судорожно и за несколько секунд перемещаюсь со станции «принятие» на станцию «безудержный гнев».

Швыряю бокал в стену за спиной у супруга. И бью посуду, как в дешевом третьесортном кино. Тарелки раскалываются на десяток неравномерных огрызков. Звон не отрезвляет.

Отрезвляет холодный равнодушный тон мужа.

– Полегчало?

– А должно было?

Отвечаю вопросом на глупый вопрос и перекидываю волосы через плечо, заходясь в истеричном хохоте.

Я, как дура, колдовала полдня над плитой. Купила соблазнительное кружевное белье. Надела тончайшие чулки с ажурной кромкой. Пока Олег рассуждал, как преподнести мне сокрушительную новость.

Идиотка!

– Ань, собери, пожалуйста, вещи. И поищи жилье. Я хочу перевезти сюда Катерину.

* * * * *

Я вываливаю на оторопевшего босса подробности личной жизни и прячу глаза в кружке. Странно, но после этой исповеди с нотками горчащей полыни становится легче дышать.

Как будто произошедшее не такая уж катастрофа, раз стало достоянием общественности.

– Хреново.

Северский одним словом характеризует мой интимный рассказ и замолкает. А я последними словами ругаю себя за несдержанность.

– Забудьте, Марк Алексеевич. Глупости это все. Пойду я.

– Сидеть, – командует шеф, отмирая, и сканирует меня нечитаемым взглядом. – Пожалуй, я готов принять твое предложение. Только я хочу, чтобы ты в обмен оказала мне услугу.

Северский еще не расписывает никакие условия, а я уже горю в огне мучительного стыда. Воспаленный мозг услужливо подсовывает мне неприличные картинки и вынуждает пожалеть о собственной опрометчивости.

Глава 3

Марк

– Я хочу, чтобы ты в обмен оказала мне услугу.

Говорю я твердо и замолкаю, внимательно изучая Анино хорошенькое личико.

В это же мгновение ее щеки окрашивает неровный лихорадочный румянец. Дыхание учащается. Тонкая венка пульсирует на шее.

Интересно, что она там успела себе нафантазировать? Что я запру ее в красной комнате и прикую наручниками к кровати? Я же не Кристиан Грей, в конце концов.

Я фыркаю иронично и продолжаю буравить подчиненную заинтересованным взглядом. Азарт разносится по телу и плещется в крови.

– Смотря какую.

Осторожно уточняет Аня и сильнее вжимается лопатками в кресло.

Такая застенчивая и невинная, что хочется спросить. А были ли у нее вообще мужчины. И по фиг, что у нее кольцо болтается на пальце.

Правда, мне приходится усмирять свой внезапный порыв и бросать с притворным равнодушием.

– Пустяковую. Она тебя сильно не обременит.

– Марк Алексеевич, если вы…

– Так, Славина. Давай тормознем до того, как ты успеешь надумать что-то совсем уж неприличное, – рассмотрев в Аниных глазах подозрение, смешанное с испугом, я негромко смеюсь и сталкиваюсь с волной укоризны, летящей в мою сторону от подчиненной. – Мне нужно, чтобы ты сыграла мою невесту. На какое-то время.

– И все?

Моргнув, Анечка выдыхает с облегчением. А я не удерживаюсь и все-таки разражаюсь звонким хохотом. Стираю тыльной стороной ладони выступившие слезы и поясняю до того, как мой ценный сотрудник грохнется в обморок.

– Надоело. Мама одержима идеей-фикс меня женить. Постоянно подсовывает мне дочек ее подруг. Нахваливает, какие Маша-Лена-Женя замечательные. А я задолбался сочинять всякие тупые предлоги, почему я не могу с ними встретиться.

– Богатые тоже плачут?

Фыркает Славина и робко тянет уголки губ вверх. А я вдруг ловлю себя на мысли, что мне нравится ее улыбка. Мягкая. Искренняя.

– Плачут. А еще любят кофе и шоколад. Как простые смертные. Ну что, Ань, согласна на мою сделку, – спрашиваю я у Анюты и получаю достаточно твердое.

– Согласна.

Разрядив обстановку, я протягиваю уставившейся на меня во все глаза девушке руку и наблюдаю за тем, как она осторожно вкладывает свои маленькие пальчики в мою громадную лапищу.

А дальше рабочий день течет абсолютно спокойно. Постоянные клиенты заполняют клуб, оккупируют ринг и с энтузиазмом лупят по боксерским грушам.

Инструкторы придирчиво контролируют процесс. Исправляют технику, делают замечания взрослым мужикам, в зале превращающимся в бесшабашных мальчишек, и напоминают, что я не зря плачу им зарплату и периодически поощряю премией.

Рассудив, что Аня сегодня растеряна из-за свалившихся на нее неурядиц, я сам заказываю обед на троих, и сталкиваюсь с ней на выходе из туалета.

Славина норовит проскочить мимо, но я ловлю ее и аккуратно пригвождаю к стене. Приподнимаю ее лицо за подбородок и замечаю и чуть опухший раскрасневшийся нос, и крупинки туши, осыпавшиеся с ресниц.

– Ревела? – я задаю дурацкий очевидный вопрос и хмурюсь.

Волна недовольства от того, что девчонка льет слезы из-за какого-то козла, невольно затапливает меня от макушки до пяток и подкармливает дикого зверя внутри.

– Марк Алексеевич, я…

– Теперь для тебя просто Марк. Вживайся в роль. И больше не плачь из-за дебилов, не способных оценить сокровище. Они того не стоят.

Заявляю я убежденно и наталкиваюсь на удивление на дне Аниных омутов.

Но я ведь на самом деле не лукавлю. Я искренне верю в то, что говорю.

Я откровенно не понимаю мудаков, изменяющих женам.

И пусть я сам не могу похвастаться слепой верностью, но на моем пальце нет обручального кольца. И я никогда не обещаю своим пассиям ничего лишнего. Чтобы потом не сливаться, блокируя номера, и не извиваться ужом при расставании.

– Ты красивая, Аня. Очень красивая. И не глупая. Тебе обязательно встретится достойный человек. Веришь?

– Не знаю.

Всхлипывает Славина тоненько, и я сгребаю ее в объятья. Не знаю, как еще унять приближающуюся истерику, и на мою удачу угадываю.

Аня постепенно расслабляется, пока мои ладони невесомо скользят по ее лопаткам, и медленно восстанавливает сбившееся дыхание.

– Спасибо, Марк Алексеевич.

– Марк.

– Спасибо тебе, Марк.

Она произносит неуверенно по слогам и убегает на ресепшн. Я же запираюсь в кабинете и просматриваю смету на открытие еще одного филиала, чтобы спустя полчаса услышать ровный Анин голос в селекторе.

– Марк Алексеевич… Марк. К вам… К тебе Карина, в общем.

– Пусть проходит.

«Капучино на кокосовом молоке мне свари» доносится на заднем плане, и я кривлюсь. Нужно сказать Резниковой, чтобы переставала командовать моими людьми. А еще преподнести новость, от которой она будет в полном «восторге».